Виктор Викторов - Пионерский музыкальный клуб. Выпуск 10

С этими словами он достал кошелек с золотыми червонцами и истинно королевским жестом швырнул его поваренку.

— Это тебе на бархатный камзол и кружевное жабо!

В этот вечер Люлли навсегда покинул кухню герцога Гиза. Он нежно простился со всеми двадцатью поварятами и со всеми десятью поварами. А главный повар поклонился ему ниже пояса.

— Как же мы будем без твоих песен, Люлли? — печально спросил самый маленький из поварят.

— Вы услышите их еще не раз! — весело ответил Люлли, пристраиваясь на запятках королевской кареты.

Композитор Жан Батист Люлли прожил долгую и блистательную жизнь. Он написал множество опер, балетов, танцев и песен. Его музыка пользовалась успехом не только среди придворном знати. Ее любил простой народ Франции, и его песни распевали и поварята возле жарких очагов, и угольщики в лесах Нормандии, и булочники, выпекающие хлеб, и виноградари, выращивая золотые и лиловые гроздья на холмах Бургундии.

Его музыка звучит и сейчас, много-много лет спустя, доставляя слушателям радость и наслаждение.

Холодным осенним днем 1942 года двое мужчин вышли из леса к маленькой украинской деревушке Лыса-Гора. На опушке пасли корову три иззябшие, перепуганные девочки. Незнакомцы подошли поближе. Помогли развести костер. Подсели к нему. Потом один из них, глядя в огонь, негромко запел:

Партизаны посидели немного и ушли. А песня их в деревне осталась. Пели ее потихоньку, и ближе казалась победа.

Прошло много лет. И одна из этих девочек, теперь уже взрослая женщина, вспомнила о ней. Вспомнила, попробовала запеть, оказывается — слова-то забылись. Незаметно, по одному, выскользнули из памяти. Осталось лишь это четверостишие. А ведь столько воспоминаний связано с этой песней... Женщина — Ф. Мартынович — написала в газету «Известия»: может, кто вспомнит песню?

И вот пошла в редакцию ответная почта. Что ни письмо, то мгновение чьей-то судьбы. И в каждом — хоть строка из песни. Разные на конвертах адреса. Н. Радченко (Львов) впервые услыхала песню в фашистском лагере Равенсбрюке. Там пела ее тихонько женщина белоруска. В. Гаранина из Мелекесса припоминает: да, слышала. В эвакуации под Семипалатинском. А В. Березниченко из Орла пел ее и вовсе за тридевять земель от того места, где она, наверное, родилась,—на Дальнем Востоке. Запомнил несколько строк из начала:

Так, незримая, меняясь, то с новой строкой, то с новым четверостишием, переходила песня через линию фронта, летела на восток почтой полевой... Но прежде всего, наверное, несли ее от села к селу партизанские связные. Приносили, и везде становилась песня своей. Видно, было в ней что-то такое, что брало за душу. Может, слова, может, мотив, родной, знакомый еще со времен гражданской войны. Вот одно из писем, в котором как раз и рассказывается о таком появлении песни:

«Она — наша семейная реликвия, — пишет Мария Ермолаева из Витебска. — Она, как святыня... Лет мне, как и Ф. Мартынович, в 1942 году было совсем немного, девять всего. Но помню: мой двоюродный брат ушел тогда в партизаны. И от них немцам не было покоя ни днем ни ночью. В отместку каратели сожгли наше село и расстреляли многих наших, деревенских. Наша изба уцелела чудом, потому что стояла в стороне. Раз вечером слышим тихий стук в окно. Брат пришел с двумя товарищами.

Вошли в горницу, сели на лавку, у ног автоматы поставили... Брат говорит: «Дай, Маруся, гармонь». Приладил ремень на плече, растянул меха и заиграл, а играть он был мастер. И сразу тихо стало. Только ветер за окном шумел:

Вскоре узнали про брата: погиб он.

Когда я прочитала в «Известиях» письмо человека, который интересуется песней и ее автором, я стала кругом спрашивать, и вот сказали мне: «Слова к ней сочинила известная героиня-подпольщица Нина Озолина».

Но на другой день пришло письмо из Винницы. Местная журналистка Е. Горб сообщала, что в 1959 году записала эту песню в селе Павловске на Винничине от бывшей связной партизанского отряда имени Ленина Ольги Васильевны Слободенюк. Текст напечатали в том же году в местном фольклорном сборнике «Зацвела калина». Автором ее считался партизан, Герой Советского Союза Петр Каленикович Волынец. В апреле 1943 года, выданный полицаем, он погиб в неравном бою.

Так кто же все-таки автор ее? Может, это легче будет установить, если узнаем, печаталась ли песня раньше, до 1959 года? На этот вопрос отвечает в своем письме 3. А. Воскобойникова из города Данкова Липецкой области.

«Шел 1941 год, — пишет она, — мне было шестнадцать лет. Жили мы в деревне Хвощевке Хинельского сельсовета Брянской области.

Осенью в нашем районе вели тяжелые бои части шестой и шестнадцатой армий. Многие попали в окружение. И кто не сумел из него выйти, ушли в Хинельские леса. Однажды отец — он партизанил в наших лесах еще в гражданскую войну — разбудил меня, когда еще не начало светать. Он был уже одет, на столе стояла большая корзина. В нее он укладывал бинты, хлеб, вареные яйца, морковь. Налил в большую бутыль молока. Я поняла все без слов. Шли в сторону леса. У лесной просеки отец велел подождать его и, если покажутся немцы, дать условленный знак. Сам свернул в чащу и пропал. Ожидание было долгим. Вдруг возле куста на земле я увидела страницу газеты. Подняла — наша, советская! Я спрятала ее под пальто. Дома я показала отцу. Он увидел там стихи. Быстро пробежал слова и сразу запел на мотив старой песни гражданской войны «Там вдали за рекой...» Ее у нас в доме знали еще с тех времен, как отец ее привез в двадцатом году из партизанского отряда Ковпака. Потом мы с папой часто, не сговариваясь, принимались тихонько петь партизанскую: он, бывало, начинает, а я вторю. Пели мы и в лесу, и дома, коротая тревожные ночи.

Сейчас у меня растут дети. И часто просят меня спеть им ее...»

Прочитав это письмо, мы подумали: а вдруг цел этот номер газеты. Или помнит Зинаида Алексеевна ее название. Отправили в Данков телеграмму. И вот говорим с 3. Воскобойниковой по телефону.