Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

Карета рванула вперед, едва не подмяв под себя кого-то из рабочих, но Тюльп решил, что дольше тянуть совершенно невозможно. Так недолго оказаться и в Третьем, а парень туда не собирался.

Тюльпинс быстро схватил рычаги управления и принялся править к улице Гимили. Карета бодро загрохотала по мостовой, словно рада была вновь обрести хозяина, вновь оказаться полезной.

У главных ворот дома номер семнадцать Тюльпинса встретил сам мистер Дьяре. Парень замешкался, пытаясь придумать, как вручить колдуну письмо, как попросить его о помощи и для себя, и наконец смог выдавить только:

– Добрый день, мистер Дьяре. Господин Бэрри дома?

– Да, он ожидает вас в зале. Примите мои соболезнования, господин Тюльпинс. – Лиловые глаза смотрели с искренним сопереживанием. – Могу ли я вам чем-то помочь?

– С-спасибо. – Тюльп кивнул и набрал побольше воздуха, чтобы действительно попросить о помощи, но из глубины дома послышались крики рассерженного Бэрри.

Мистер Дьяре устало закатил глаза и отошел от двери, приглашая Тюльпинса войти. Он с благодарностью поклонился и прошел в большой темный зал, где выбрал кресло у камина и стал ждать появления друга.

Бэрри не заставил себя долго ждать: не здороваясь с Тюльпинсом, он кинулся к окнам и сорвал с них сначала шторы, а потом и тонкие занавеси. Делал он это с такой яростью и нескрываемым ликованием, что Тюльп невольно скривился: с годами Бэрри становился все несноснее.

– Тюльп, мой друг! – Бэрри наконец шагнул к креслу, подавая руку. Тюльпинс подскочил и горячо ее потряс.

– Здравствуй, Бэрри! Как много времени прошло!

– Да уж. Наделал ты в Сорок Восьмом дел. Ну давай, рассказывай! Как ты это провернул, а?! Даже мне не рассказал, а я ведь думал, что я твой самый близкий друг! – Бэрри впервые за всю жизнь восхищенно взглянул на Тюльпинса, но Тюльпу от этого взгляда стало не по себе.

– Бэр, ты что? Ты же не думаешь, что я?..

Тихий стук в дверь не дал Тюльпинсу договорить. Бэрри раздраженно вскинул подбородок и крикнул: «Войдите!»

В зал вошла невысокая худенькая девочка. Она так низко склонила голову, что лица ее почти не было видно, только острый подбородок да тонкие губы-росчерки. Она сразу же напомнила Тюльпинсу Нису – младшую сестру Кая, и он с щемящей тоской подумал о деревне.

– Эннилейн не сказала тебе, девочка, что я не переношу тьмы? Что она утомительна для моих глаз? Не сказала? – требовательно спросил Бэрри.

Девочка, не дрогнув, прошла к низенькому столику, сняла с подноса чашки и низко поклонилась. Тюльпинс беспокойно поерзал: кресло вдруг стало менее удобным.

Бэрри резко вскочил и схватил девочку крупными пальцами за аккуратное ушко. Тюльпинс испуганно вдохнул, краска залила его лицо. Неужели Бэрри всегда был таким жестоким? Хозяин дома, похоже, своим поведением был доволен. Он хищно улыбнулся и зарычал:

– Она. Тебе. Не сказала?

– Ох, Бэрри… друг… – Слово «друг» далось Тюльпу с таким трудом, что он им едва не подавился. – Может… может, не стоит этого делать?..

– Тюльп, заткнись и не лезь в мои дела. Тебе ясно? Я не занимаюсь воспитанием твоих слуг, а ты не трогай моих, – прошипел Бэрри и отпустил девочку. – А ты отвечай, когда я с тобой говорю, поняла?!

– Да, господин.

Тюльпинсу показалось, что он уже сталкивался с чем-то подобным. Как-то раз в саду госпожи Кватерляйн он видел чудный цветок. Во время дождя наблюдал он, как злые тяжелые капли склоняют к земле нежный венчик лепестков, как ветер треплет его, силясь оторвать от стебля. Цветок опускался все ниже и ниже, а когда буря прошла, медленно распрямился и стал еще прекраснее прежнего. Внутри девочки сидела такая же гибкость, такая же сила, и Тюльпинс удивленно откинулся на спинку кресла, даже не пытаясь отвести от нее взгляда.

Служанка бегло посмотрела в лицо своего господина, и только тогда Тюльп заметил на лбу Бэрри свежую царапину.

Бэрри заскрежетал зубами и стиснул ладони в кулак. Тюльпинс видел его в таком гневе лишь однажды. Тогда он кинулся на свою мать, и только мистер Дьяре смог остановить жестокого сына.

– Бэр, Бэр, ну пожалуйста, присядь! – взмолился Тюльп, понимая, что бури не избежать. – Бэр, ты п-п-помнишь, зачем я п-п-приехал? Друг твоей матери – он же колдун, верно? – Тюльпинс пустил в ход самый сокровенный секрет Бэрри, зная, что это его точно отвлечет. – Мне нужна твоя помощь!

– Да ты с ума сошел, идиот?! – взорвался Бэрри и схватил девочку за руку. Он мощным толчком выставил ее в коридор и захлопнул за ее спиной дверь. А потом вернулся к Тюльпинсу и закричал так громко, что у того заложило уши:

– Ты что?! Я же рассказал тебе по секрету! По сек-ре-ту! А ты трезвонишь об этом на каждом углу?!

– Но, Бэрри… – Тюльпинс встал, не в силах больше терпеть разъяренного взгляда друга, и сделал шаг к камину.

– Что Бэрри? Что Бэрри, скажи мне, а?! Кому ты еще рассказал, идиота кусок?! Кому?!

– Да никто не знает, Бэр, ты что! У меня большие проблемы, понимаешь?! Я просто подумал… я не знаю, ч-что мне делать, к-куда идти… Т-ты же говорил, что он очень сильный, но во всем слушает именно тебя… – Тюльпинс надеялся, что ему удастся хоть минуту поговорить с мистером Дьяре с глазу на глаз.

– Конечно слушает! Ты видел хоть одного человека, который меня не слушает, Тюльп?! Вот то-то же! Но я не могу заставлять его тратить силы на какие-то мелочи!

– Вся моя жизнь – мелочь, Бэрри? – Бывший господин оскорбленно вскинул подбородок. – Т-ты знаешь, что п-п-произошло, так?! Я без единого двилинга! Комиссар распродает мой дом по кусочкам, и он же хочет отправить меня в Третий! Это – мелочь?! Я пропал черт знает как, и опоили меня черт знает чем, это, значит, мелочь?!

– Да! Тюльпинс, понимаешь?! Все, что касается не меня, – мелочь! Понимаешь это, тупой ты увалень?! Пропал он, значит, да! Да при чем тут вообще я и мой личный колдун?! Не смей вплетать нас в эту историю! Грохнул мамашу, так будь готов за это ответить!

Тюльпинс застыл, чувствуя, как набухает ком в горле. Губы его задрожали. Он поднял полные слез глаза на бывшего друга, и впервые в жизни ему захотелось не убежать в свою комнату и обнять надушенную подушку, а принять бой. Ударить так сильно, чтобы почувствовать, как тело покидает злость.

И Тюльпинс кинулся к Бэрри. По пути налетел на маленький столик, и чашки загрохотали по полу, поднос врезался в камин, но Тюльп не потерял равновесия и достиг соперника. Он повалил его на пол, подмял под себя и мягко вцепился в горло, ясно осознавая, что ужасно боится хоть кому-нибудь навредить. Но Бэрри подобное никогда не пугало, он сжал крепкими пальцами толстую шею Тюльпа, и у того вспышки заплясали в глазах.

– Все, Бэр, отпусти, – просипел Тюльпинс.

– Катись отсюда.