Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

Это было начало. Один за другим проходили перед зрителями отряды со своими самоделками и всевозможными коллекциями. Наконец появились самые маленькие, и мамы с папами ахнули от восхищения: на лагерной площадке вырос невысокий, но живой лес.

Костюмы малышей, сооружённые из листьев папоротника, были действительно великолепны, а выступления ребят понравились ещё больше.

Кот в сапогах с широким папоротниковым «пером» на шляпе рассказал сказку о самом себе. Стрекоза с папоротниковыми «крылышками», которые вполне натурально вздрагивали у неё за спиной, прочитала басню «Стрекоза и муравей». Два зелёных и мохнатых кузнечика лихо сплясали танец собственного изобретения, и все узнали неразлучных друзей Пашу Соколова и Дениса Драгунского из пятого отряда.

С Денисом, впрочем, произошла маленькая заминка. Его мама, увидев своего сынишку в роли кузнечика, не удержалась и крикнула:

- Тише, тише, Денёчек, ушибёшься!

А Денис, на секунду приостановившись, обиженно ответил:

- Пожалуйста, не зови меня Денёчком, мама, я уже большой.

И тотчас откликнулся тоненький голос Машеньки Кожиной:

- И я, и я большая, мне доктор позволит с будущего года босиком бегать!

Это короткое нарушение программы карнавала быстро забылось. На площадку вышла Рая.

- «Ритмический танец цветов», исполняют второй, пятый и шестой отряды нашего лагеря, - объявила она.

- Шефы и подшефные, - негромко пояснила кому-то из родителей Евгения Антоновна.

Вечером на берегу реки загорелся пионерский костёр. Прощальный костёр! Ребята чуть грустными и всё-таки сияющими глазами провожали взлетающие в поднебесье искры. Дрожащими золотыми точками искры на мгновенье замирали в вышине и медленно таяли в тёмном августовском небе. Боря Голубовский тихо затянул:

Кто в дружбу верит горячо,

Кто рядом чувствует плечо…

И тотчас множество голосов подхватили песню.

…А если и споткнётся вдруг… -

важно выводил своим мальчишеским баском Денис Драгунский.

…То встать ему поможет друг!

- задумчиво поддерживала Машенька Кожина.

Всегда, во всём надёжный друг

Ему протянет руку! - решительно пропел весь хор.

- Ах, какая у нас была весёлая и хорошая смена!… - пользуясь паузой, шепнула Инна Любе, обнимая за плечи Танечку Бережинскую, пристроившуюся возле старших девочек.

- Потому что дружная! - вдруг убеждённо и громко сказала Танечка, и все, засмеявшись, дружно ей захлопали.

(Окончание)

Олеся Кравець

Перевод с украинского Анны Кравченко

Рисунки П. Кирпичёва

И вот наконец наступил тот день, когда партизаны должны были оставить свои «гнёзда».

В негустых кустарниках на холмах у деревни Лицзян, на полянах, освещенных солнцем, партизаны ждали приказа своего командира Сина-старшего.

Лицзянский отряд за последние дни увеличился почти втрое: с Сином-старшим и Юнь Янь-пеем из Далёкой Межи, из деревень Саа-хо и Лицзянсян пришло к Лицзяну много крестьян.

Партизаны группами расположились на траве. Один укладывал в мешок еду, другой набивал мягкой травой туфли, чтобы при переходе не натереть ноги, третий сушил на солнечном припёке табак, расстелив на земле жёлтые, отливающие золотом листья. Молодой лицзянский парень Эми, брат Лю, того самого, которого гоминдановцы забрали на базаре в Чо, учил Йин Чин обращаться с винтовкой. Рослая, крепкая, сильная, Йин Чин с уважением смотрела на невысокого худенького паренька. Всё в жизни Йин Чин изменилось с той минуты, когда она взяла в руки оружие. Теперь она стала спокойной, говорила медленно и мало, низкий голос её звучал твёрдо. Батрачка чувствовала себя ответственной и за отряд и за тех, кто остался в Далёкой Меже, училась внимательно, настойчиво.

Син-старший подходил то к одной группе партизан, то к другой, здоровался, расспрашивал, шутил, подбадривал.

- Вас бабушка какая-то спрашивает! - крикнул Сину один из далёкомежанских партизан.

Син-старший оглянулся. На опушке в сиянии утреннего солнца стояли бабушка Гуан и Шао Янь. На гибких коромыслах они держали плетёные корзины. Шао Янь был в своей неизменной широкой растрёпанной шляпе, а бабушка - в стареньком, полинялом тапушане с огромной заплатой на плечах. Подходя к старушке, Син-старший подумал: не первый ли раз в жизни прошла бабушка Гуан на своих слабых, изувеченных бинтованием ногах такой далёкий путь?

- Здравствуйте, бабушка! Ну как, принесли? - спросил Син-старший и заглянул в корзину. В корзинах прикрытые травой лежали связанные попарно новенькие тапочки.

- Принесли, Син! - ответила бабушка. - Успели!

Син-старший полторы недели тому назад попросил бабушку Гуан сшить для партизанского отряда пятьдесят пар тапочек.

- Пятьдесят пар! - с нескрываемой гордостью проговорила бабушка Гуан. - Столько, сколько просили! Раздать их?

- Ой! Сейчас я обуюсь! - радостно воскликнул Ван Сян-ту. Он тоже был здесь. После того как Чен «зарезал» у Ван Сян-ту землю, крестьянин вступил в партизанский отряд.

Один за другим начали подходить партизаны. Надевая туфли, сшитые заботливыми руками, благодарили бабушку Гуан.

Шао Янь сказал:

- Син-старший, бабушка позволила мне идти с вами.

Син положил руку на плечо мальчика:

- Хорошо, Шао, хорошо!

Бабушка Гуан разогнула спину, посмотрела Сину-старшему в глаза:

- Не мужское дело - сидеть в такое время в фанзе, на кане! Где отец, где братья, туда и Шао пойдёт! А я… - на старческих глазах её блеснули слёзы, - я буду ждать… Вы, Син-старший, будьте ему за отца…

Шао Янь опустил ресницы. Нелегко было мальчику разлучаться с бабушкой…

Бабушка Гуан -сложила пустые корзины Шао Яня в свои и надела их на коромысла.

Син-старший отошёл, чтобы не мешать бабушке Гуан и Шао Яню прощаться.

Солнце стояло прямо над головой. Син поднял руку. Пора было выступать в поход. Отряд построился.

- Чжао Та-шу, - спросил командир, - ты готов?

- Готов, товарищ Син-старший!

- Чжао И-шу! - вызвал Син-старший.

- Готов!

- Задание знаете?

- Знаем, товарищ командир!

- Гао, - обратился Син-старший к юноше, - вот твои помощники! Когда выполните задание, возвращайтесь из Далёкой Межи в Ханьпу!