Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

- Хороший человек творит доброе и утром и вечером, всю жизнь свою! Иди, поешь, отец! - он протянул нищему стоявший в тени горшок с кашей и, когда старик спустился в ров, добавил: - Садись, расскажи, куда идёшь?…

Могучий взрыв потряс воздух, прокатился над равниной и замер вдали.

- Это уже бомбы рвутся… - прошептала побелевшими губами одна из женщин.

- Я иду от И Лина, - шептал старый нищий, - он просил предупредить, что вышли к вам по известному делу из Ханьпу, сегодня будут в Далёкой Меже. Если можно будет, сегодня в ночь всё выполните! И Лин приказал следить за яснородным!

- Работать! Работать! - вдруг послышался сердитый голос: гоминдановец остановился на краю рва.

- Спасибо тебе, сынок, третий день ничего не ел, - громко запричитал старик и быстро удалился.

В ту же минуту в ров спрыгнул мальчишка - сын Ляо Тина:

- Что передать дяде Цою? Он прислал меня к вам, дядя Ли. Велел сказать, что они в поло сделают всё, что нужно.

Мальчик перевёл дыхание, на его носу, на подбородке густо проступил мелкими росинками пот.

Ли посмотрел на мальчика.

- Это очень важно, - сказал он, - передай, что сегодня приедут из Ханьпу.

- Бежать? - с готовностью спросил мальчик.

- Беги! - кивнул головой Ли.

Мальчик подпрыгнул и на четвереньках выбрался из рва.

В полях, выполняя партизанское задание, спасали урожай. Таясь от гоминдановцев, закапывали в ямы земляные орехи, убирали кукурузу и навьючивали на буйволов, чтобы отвезти в горы. Табак тоже переправили тайком в горы.

Работали быстро, слаженно.

Цой расставил вооружённых крестьян охранять рисовые поля.

Цой ждал теперь сообщений от Ли. Если Ли с товарищами благополучно сдадут партизанам из Ханьпу оружие и боеприпасы, то у Цоя и Ли останется только последнее важное задание - подорвать в нескольких местах крепостную стену Денов, которая могла бы помочь гоминдановцам превратить имение в очаг сопротивления.

Держа за руку маленького Ла Су, Цзун-Цзунгу вылезла из рва, посмотрела вокруг и, сторонкой обойдя часового, направилась к речке. Старый пёс Ягу, спавший на куче выкинутой из рва земли, лениво потянулся, зевнул и пошёл за детьми.

Цзун-Цзунгу не обращала внимания на то, что делается вокруг: ей было радостно от необыкновенного чувства свободы, от того, что никто её не толкает, не бьёт. Приближение Народно-освободительной армии нарушило обычный ход жизни в имении. В суете все забыли о девочке. Впервые Цзун-Цзунгу не работала.

На берегу, куда дети сбежали по едва заметной тропинке, лежала кружевная зеленоватая тень ивы. Сквозь неглубокую воду было видно, как колеблются на дне тонкие длинные водоросли, как серебрятся пузырьки воздуха на позеленевшем от плесени камне.

У противоположного берега отражалась в воде высокая серая стена помещичьей крепости. Сторожевая башня с тонким шпилем, с загнутыми вверх концами крыши напоминала голову древнего воина-исполина.

Цзун-Цзунгу на мгновение стало грустно. Припомнилось, как ходили они с матерью на речку стирать, припомнились отец и маленький брат.

- Ой, Цзун-Цзунгу! - радостно крикнул Ла Су. - Какой кузнечик!

Через минуту дети ловили кузнечика.

Потом играли: Ла Су был помещиком, а Цзун-Цзунгу - паланкинщиком. Она носила мальчика на руках и приговаривала:

- Вот это - маковое поле, а это рис!

Ягу должен был изображать охрану. Старому псу хотелось поспать, но дети звали его, и Ягу, опустив голову, покорно ходил следом за ними.

Потом играли в батраков. Цзун-Цзунгу строгим, серьёзным голосом учила Ла Су:

- Будь внимательным, когда будешь перебирать рис! Нужно, чтобы ни соринки, ни песчинки в отобранном рисе не было! Понимаешь?

Потом дети просто бегали вдвоём, а старый Ягу догонял их.

Цзун-Цзунгу вновь была ребёнком, щебетала, прыгала, маленькая, худенькая. Всё, что происходило в Далёкой Меже, отошло куда-то далеко, чужое, хмурое…

Ни Цзун-Цзунгу, ни Ла Су не слышали даже колокольного звона в деревне, известившего крестьян о новом, непредвиденном, негаданном горе!

Неожиданно Ягу зарычал: по дорожке вдоль берега к детям приближались люди.

Цзун-Цзунгу остановилась, затихла. Людей было трое. За ними ехала тележка, запряжённая мулом.

- Хоа, ребятки, - добродушно поздоровался тот, кто шёл впереди.

Цзун-Цзунгу посмотрела на него и ахнула: перед ней стоял Гао, сын разносчика Яня, друг её брата Тун Ю! Учёный Гао в своей синей рубашке, в белой безрукавке.

Цзун-Цзунгу так растерялась, что не могла слова сказать, не могла пошевелиться. Не моргая, смотрела она на Гао.

В то же мгновение и Гао узнал девочку:

- Хоа! Это ты, Цзун-Цзунгу?! - вскрикнул он и, быстро наклонившись к девочке, подхватил её, лёгонькую, как перышко, в свои крепкие руки.

Цзун-Цзунгу увидела близко-близко смуглое славное лицо Гао, отсвет солнца в тёмных его зрачках. Гао смотрел на неё пытливо и радостно.

Цзун-Цзунгу крепко, будто брата, обняла Гао за шею.

- Кто эти дети, Гао? - спрашивали товарищи.

- Да вот, - проговорил Гао, опуская девочку на землю, - дочка нашего крестьянина Чжан Го-туна. Продали её сюда. Помещик Чен продал. Вот сейчас она нам и поможет. Поможешь, Цзун-Цзунгу? Беги быстрей и найди Цоя… - Гао прислушался, - в Далёкой Меже звонили колокола. - Что это значит? - вслух подумал он и повторил: - Беги, Цзун-Цзунгу, к Цою! Поскорее!

- Дяди Цоя нету…

- Тогда Ли разыщи, скажи ему, что мы здесь, на берегу… вот и всё… Только никому другому не говори о нас…

Через мгновение девочка, держа за руку Ла Су, уже поднималась по берегу.

Гао с двумя товарищами должен был уничтожить сооружаемый гоминдановцами узел сопротивления - взорвать крепость Денов.

Час назад на «чёрном» дворе помещика тревожно загудел колокол. Надтреснутым голосом откликнулся на деревне другой, в который звонили, когда загоралась чья-нибудь фанза, или когда провожали солдат в армию, или когда староста сообщал крестьянам об увеличении налогов.

Прислушиваясь к тревожному звону, крестьяне спрашивали друг друга, о чём могут оповещать колокола теперь.

Собирались на площади посредине деревни.

Старики, женщины и дети шли прямо с работы, вспотевшие, усталые, и останавливались около столбов, на которых висел колокол. Офицер Ден Фу-бо уже был тут. Глаза всех были устремлены на него. За крестьянами полукругом, держа наготове американские автоматы, выстроились гоминдановцы.

- Односельчане! - негромко начал свою речь Ден Фу-бо. - Вы помогали правительству! Я выражаю вам от его имени благодарность! Должен сказать, дорогие мои односельчане, что наступило ответственное время в жизни нашей деревни… К Далёкой Меже приближаются коммунисты! Наша армия по плану генерального штаба национального правительства ведёт с коммунистами ожесточённые бои. Бои будут и здесь! Всех крестьян я призываю к отпору коммунистам! Американцы нам помогают и будут помогать. Односельчане! Вы работали на строительстве линии обороны. Коммунисты вам этого не простят.