Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

А во второй половине дня И Лин на занятиях в академии слушал лекцию Мао Цзе-дуна. Он смотрел на простое, мужественное и доброе лицо вождя, и чувство непередаваемой радости овладевало им. И Лин глубоко любил Мао, преклонялся перед ним. Он не раз украдкой принимался рисовать его. Ему хотелось передать образ вождя, передать его волю и силу, передать лучистые, ясные глаза Мао, его высокий, открытый лоб, красоту воина.

«Учиться у Союза Советских Социалистических Республик!» - сказал тогда, на лекции, Мао Цзе-дун. И эти слова И Лин унёс с собой, как наказ…

…В марте 1947 года гоминдановцы заняли Яньань. И Лин был в это время в одной из гоминдановских дивизий на крайнем юге Китая. Весть об этом дошла и до И Лина. Но он никак не мог представить себе, что в Яньани хозяйничает враг! В памяти И Лина снова вставали уступчатые галереи улиц Пещерного города. Он вспоминал расположение их, видел вынесенные на улицы лёгкие столики, за которыми усердно училась молодёжь, слышал спокойные слова Мао Цзе-дуна: «Учиться у СССР».

Прошло немного времени, И Лин получил новое задание: под видом беженца-купца он приехал в Даньян… Днём И Лин играл свою роль, а вечером учился. Он читал Ленина и Сталина, он понимал теперь, что отступление из Яньани было стратегическое, обдуманное, чтобы накопить силы для полного разгрома врага - не бегство это было, а путь к победе! И Лин тоже работал, чтобы подготовить силы к большому наступлению, чтобы победить!

И вот пришёл час наступления! И Лин собирался в путь. Ещё несколько минут, и он покинет эти стены.

Когда всё было собрано, И Лин окинул взглядом комнату, снял со стены небольшую рамку. В неё был вставлен обыкновенный китайский пейзажный рисунок - гора, вершина которой расплывается в синем небе, под горой - зелёные деревца и две фанзы с загнутыми углами крыш. И Лин вынул его и перевернул. С оборотной стороны глянул на И Лина портрет любимого, родного человека. Сталин! И Лин приблизил рисунок к глазам, точно хотел заглянуть в глаза тому, кто так спокойно смотрел с портрета на него, китайского коммуниста, который сейчас вместе со своим народом творит прекрасную историю нового Китая!

Неожиданно во дворе послышались голоса. И Лин насторожился: шёл кто-то чужой! Вот не во-время!

И Лин быстро убрал дорожный мешок под одеяло, которым был застлан кан. В комнату вбежала Лянь и прошептала:

- Чиновник идёт!

И Лин спокойно снял с гвоздя длинный шёлковый халат, оделся и, достав из кармана красивый слоновой кости портсигар, который должен был свидетельствовать всем, что перед ними настоящий богатый купец, начал разминать пальцами табак американской дорогой сигареты.

- Можем ли мы войти, уважаемый Го Син-сю?

И Лин повернулся к двери и снова превратился в напыщенного, надменного купца, а он уж думал, что больше не будет играть эту роль!

- Кто это? - спросил он и поднял занавеску на дверях. - А, уважаемый Чу Ю! Вы всегда мой желанный гость.

Следом за чиновником вошёл очень высокий человек с маленькими, заплывшими глазками.

И Лин, не понимая, что означает этот визит, попросил гостей сесть и предложил сигареты.

- Мы пришли к вам, - внимательно рассматривая сигарету, проговорил чиновник, - за деньгами… Ха-ха! За обещанной наградой!

Он взглянул на своего спутника, перестал смеяться и сел поудобнее.

И Лин думал: «Если они пришли только вдвоём, то можно успеть выскочить в окно. Но на улице может быть засада. Не стоит рисковать, лучше выяснить, чего они хотят! Нужно быть спокойным. Всё сделано. Теперь уж никакие гоминдановские чиновники ничего не остановят». И Лин взглянул на часы - обе стрелки сошлись на двенадцати. Как раз сейчас отряды оставили партизанские «гнёзда».

- За какими деньгами вы пришли? - спокойно спросил И Лин.

- За какими деньгами? - захихикал чиновник. - Сейчас объясню… Вы, уважаемый Го Син-сю, при свидетелях заявили, что добавляете из собственных денег кое-что за голову коммуниста И Лина. - Чиновник снова захихикал. - Вот за этими-то деньгами мы и пришли!

Чиновник лукаво поглядел на И Лина, показал на себя и на своего спутника.

- Дело в том, дорогой Го Син-сю, что нам удалось поймать коммуниста И Лина!

В безоблачном небе не видно было ни тучки. Горячий ветер поднимал в воздух высушенную солнцем свежевскопанную землю. Вся деревня была окутана пылью.

Далёкую Межу укрепляли. Солдаты копали окопы у шоссейной дороги и вокруг имения. Согнанные из деревни крестьяне рыли неширокий, в полтора метра глубиной, ров, который должен опоясать имение и вместе с каменной стеной служить линией укрепления.

Гоминдановские войска продолжали отступать. С одной из частей прибыл в Далёкую Межу, в имение своего отца, офицер Ден Фу-бо. По приказу генерала Ту И-со он должен был создать в Далёкой Меже узел сопротивления. Ден Фу-бо начал укрепление деревни со строительства линии обороны.

Паланкинщик Ли и крестьянин Ляо Тин работали рядом. Около них Цзун-Цзунгу и Ла.Су, сын одной из работавших тут же крестьянок, сидели на куче земли.

Ляо Тин, не торопясь, отбрасывал лопатой землю.

- Страшно. Что-то будет с нами? - тихо проговорил Ляо Тин.

- Что? - ответила молодая крестьянка. - Коммунисты придут, землю дадут, фанзы дадут, рис раздадут, каждому тапушан, новые тапочки…

Ляо Тин посмотрел на свои босые потрескавшиеся, будто сухая земля, ноги.

- Зачем мне новые тапочки? - покачал он отрицательно головой. - Я век свой босым проходил, так, наверно, до конца жизни

Паланкинщик Ли негромко сказал:

- Смотри, Ляо Тин, не болтай, работай, а то попадёт тебе от солдат.

Ли внешне сохранял полное спокойствие. Но на сердце у него было очень тревожно. Цой ушёл в поля, где оставшиеся батраки спешно убирали урожай. Ли одному приходилось следить за домом яснородного. К тому же он ждал связного от И Лина. Связной должен был непременно явиться сегодня утром. Но уже давно перевалило за полдень, а связного всё не было.

«Не случилось ли какой беды?» - в тревоге думал Ли.

Неожиданно над деревней пронёсся глухой раскат, будто эхо отдалённого грома. Люди подняли головы.

- Бьют из орудий… - проговорил Ляо Тин.

Ли выпрямился, кинул лопату. У края рва стоял старик-нищий. Рваная одежда едва прикрывала его тело. Старик протянул руку к Ли.

- Подайте бедному нищему из деревни Саа-хо! Чтобы голодный мог сказать: «Благословляю утро, пославшее мне доброго человека!»

Последние слова были паролем.

Ли, окинув внимательным взглядом лицо пришедшего, негромко проговорил условленный ответ: