Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

Точно в полдень Син-старший прочитал наказ перед строем партизан. Поднимая на миг голову от бумаги, Син-старший видел лица, исполненные непоколебимой решимости… Он видел: поднимались на борьбу те, кто никогда в своей жизни не знал, что такое быть сытым, никогда не имел собственной земли, поднимались люди, дети которых, ещё не родившись, обречены были на рабство у помещика.

Син читал чётко, неторопливо:

- Иностранцам приглянулись огромные пространства и щедрость богатой китайской земли, трудовая выносливость сынов Китая. Торгаши торговали Китаем, беззастенчиво грабили его и нагло делили награбленное! Они старались натравить брата на брата, детей на отца! Они хотели разделить наш народ и нашу землю и, разделённую, ослабленную, покорить!

Слова наказа звенели в тишине, и казалось, кустарник прислушивается к ним и шепчет листьями и покачивает ветвями, удивлённый и взволнованный.

- Мы поднялись все! Братья, отцы, сыновья! Но враг не разрознил нас: все вместе мы выступаем против него! Встал народ!

Богатырь, которого враги хотели усыпить, поднялся и расправил плечи! И вверх тормашками полетели его враги!… Крестьяне! Рабочие! Только мы сами будем хозяевами на нашей земле! К оружию! На помощь Народно-освободительной армии! Партизаны - боевая её часть, её резерв, её сила!

Командир обвёл взглядом суровые лица бойцов отряда:

- Вперёд! К победе!

Бабушка Гуан одна провожала отряд. Она стояла в стороне, одинокая, старенькая. Син-старший подошёл к ней и обнял, как родную мать:

- До встречи, мама! Спасибо вам за всё! - Он поцеловал её морщинистые тёмные щёки и почувствовал на губах солёный вкус слёз.

Подошёл к бабушке Гуан Ван Сян-ту и попросил:

- Жене и детям передайте: скоро вернёмся!

Братья Чжао низко поклонились бабушке.

- Я, - сказал Чжао Та-шу, - как надену ваши тапочки, так и вспомню сразу наш Лицзян…

Подошла к Гуан Йин Чин с винтовкой за плечами. У Йин Чин не было родных, никого на всей земле. Будто с матерью, прощалась она с Гуан. Обняла её худые, старческие плечи, припала головой к седым волосам. Гуан нежно гладила её по голове, как дочь. И молчаливой лаской своей точно наказывала: помни, Йин Чин, о трудной доле китайской женщины! Борись, Йин Чин, за лучшую, светлую судьбу свою!

И Йин Чин, поправив на плечах мешок, быстрыми, лёгкими шагами пошла за другими бойцами.

Шао Янь ещё раз подошёл к бабушке Гуан. Он чувствовал себя виноватым перед нею. Он оставлял её одну, совсем одну! Старушка ласкала рукой непокорные густые волосы внука и смотрела вслед тем, кто уже вышел на дорожку.

- Иди, сынок, - нежно проговорила бабушка, - иди быстрее и быстрее возвращайся! Я буду ждать, Шао!

Шао Янь ладонью вытер заплаканное лицо и побежал догонять товарищей…

…Вот уже последний боец покинул поляну, которая долгое время служила отряду надёжным «гнездом».

Двигались цепочкой. Впереди шёл Шао Янь. Он был назначен разведчиком и связистом при командире. За ним шагали бойцы. Издали было похоже на то, что это крестьяне возвращаются с базара. Каждый из бойцов нёс патроны и продукты - рис, пшено. Двое несли большие котлы для варки пищи.

Нехожеными дорогами, не выдавая своего присутствия, партизаны должны были выйти на место соединения с другими отрядами уезда. По приказу генерального штаба Армии Син-старший познакомил партизан с планом общего наступления.

За Лицзяном Гао и его помощники, братья Чжао, свернули в сторону. Они шли на выполнение особого задания в деревню Далёкая Межа. Гао вёл за собой отцовского облезлого мула, запряжённого в одноколёсную тележку:

из Далёкой Межи они должны были привезти боеприпасы для отряда.

Если бы можно было в то время посмотреть на уезд с вышины, с птичьего полёта, то видно было бы, что не из одного лишь Лицзяна ниточками потянулись люди. По межам рисовых полей, приминая их свежую зелень, шли крестьяне, ещё недавно бывшие арендаторами, батраками, а теперь ставшие бойцами партизанских отрядов.

Не раз в Китае люди выступали за свои права. Но никогда ещё не были партизанские отряды так крепко, так надёжно связаны с армией народа, никогда ещё в истории Китая партизаны и армия не действовали так сплочённо и слаженно. Они были сейчас двумя руками великого китайского многострадального народа, вставшего, как один человек, на борьбу за свободу и независимость.

В тот день вышло из партизанских «гнёзд» четырнадцать отрядов уезда Даньян. Два отряда уже действовали в горах, ведя бои с отступающими частями гоминдановцев.

В полдень товарищ И Лин должен был выйти из своего «купеческого» дома, чтобы больше никогда не возвращаться туда. Районный партийный руководитель, который до сих пор возглавлял подготовку отрядов и непосредственно был связан со штабом одной из дивизий Народно-освободительной армии, он должен был теперь пробраться к месту встречи отрядов и повести их в бой с гоминдановцами.

В небольшом доме на главной улице Чо было, как и всегда, тихо и спокойно.

Ворота были закрыты. Колыхалась от ветра на дверях дома лёгонькая, шёлковая занавеска с нарисованными на ней цветами лотоса. Белели на стенах купеческого дома приказы местных властей, гоминдановские листовки, обращения к местному населению. Дом купца Го Син-сю был едва ли не единственный в городке Чо, где приказы и обращения гоминдановцев никто не срывал. Здесь можно было прочитать всё, что за последнее время распространяли власти на страх жителям города и ближайших деревень.

Товарищ И Лин, он же богатый купец Го Син-сю, готовился в дорогу. Кончилось далеко не безопасное пребывание под самым носом у врага. Вещей, у И Лина было немного. Он положил в мешок полотенце, которое дала И Лину мать, когда он ещё совсем молодым парнем ушёл из дома в партизанский отряд. Аккуратно сложил в мешок две новые тетради, коробочку с красками, тоненькую кисточку. Эту кисточку он берёг как память об академии в партизанском крае, в пещерах Яньани, где он учился.

При взгляде на эту кисточку И Лину припомнился тот далёкий день, когда он, боец Восьмой армии, студент академии художеств, уходил из Яньани. Уходил на особое задание. Ему было поручено проникнуть в гоминдановскую армию и вести разъяснительную работу среди солдат Чан Кай-ши. Приказ о новом назначении И Лин получил накануне. День прошёл, как и предшествующие, в работе и учёбе. Голубая утренняя дымка клубилась над землёй. Сколько можно было окинуть взглядом, до самого горизонта, простирались зрелые хлеба. Возникали и исчезали серебристые искры: пробивалось сквозь утренний туман солнце, и в лучах его короткими вспышками обозначались наточенные косы косарей, бойцов Восьмой армии…

В полдень водовозы привезли кипяток. У огромной бочки собрались косари. Неожиданно И Лин увидел Мао Цзе-дуна и Чжу Дэ. Они работали в поле наравне со всеми бойцами.