Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 04 АПРЕЛЬ

- Там стоит вахтенный матрос, - сказал он. - Тебе всё равно не улизнуть. Принимайтесь за дело, и к вечеру у вас будет по два доллара и такой ужин, какого вы не ели никогда. Тебя как зовут?

- Жак, - буркнул мальчик и резким движением сбросил руку механика со своего плеча. - А это Леон. Но мы не будем чистить котлы!

Он говорил очень твёрдо, очень решительно, и это не понравилось Гарри Бол-дингу. Чиф-инженер нахмурился.

- Ну-ну, без глупостей! Я не намерен уговаривать вас. Марш в кочегарку!

- Мы не будем чистить котлы! - так же решительно сказал Леон.

И тогда старшего механика сразу оставило решение быть ласковым и весёлым. Квадратное лицо его с тяжёлой челюстью налилось кровью, толстая шея побагровела, а мясистые пальцы снова клещами сжали руки ребят.

- В кочегарку, щенки! - рявкнул Гарри Болдинг и поволок мальчиков к машинному трапу.

Там, опершись на поручни, стоял кочегар Сэм Уэсли. Чёрное лицо его вздрагивало и морщилось от сдерживаемой улыбки: в эту минуту чиф-инженер был похож на огромный, пузатый портовый буксир, который с трудом волочит за собой две маленькие вёрткие шлюпки. И вдруг Уэсли широко расставил руки и, присев, на лету поймал в объятия Жака, сбитого с ног увесистым ударом.

- О, год дэм! - заревел Гарри Болдинг и затряс рукой. - Ты ещё кусаться! Убью волчонка!

- А кто будет чистить топки, сэр? - спросил Уэсли, всё ещё обнимая мальчика. - Капитан назначил отход на двадцать два часа.

Гарри Болдинг мрачно взглянул на негра: чёрт побери, он прав.

- Гоните их в кочегарку, - сказал он, - пусть сейчас же берутся за дело. Я скоро приду, только перевяжу палец. Смотрите, чтобы пошевеливались! В случае чего…

Но Уэсли не стал слушать, что следует делать в случае чего. Он и так знал, о чём хотел сказать старший механик.

Три котла «Аризоны» тускло чернели холодными стенками в неярком электрическом свете. Три котла - это девять топок, по три топки на каждый котел. Их загасили ещё вчера, чтобы к началу чистки топки и самые котлы успели остыть. Только маленький вспомогательный котёл продолжал работать, подавая энергию к динамо-машине.

Сэм Уэсли стоял посреди кочегарки, дружелюбно опустив узловатые чёрные руки на плечи мальчиков, и улыбался. Он очень неважно говорил по-французски, а Жак и Леон не знали ни одного английского слова. И вот, стоя посреди кочегарки, Сэм Уэсли думал о том, как найти общий язык с этими взъерошенными и настороженными пареньками.

Чиф-инженер приказал немедленно гнать их на работу. А как это сделать, если Уэсли не хочет, да и не может найти в своём лексиконе слова, способные заставить мальчишек делать то, против чего они восстают всем своим существом? Старший механик сделал бы это быстро, он скор на расправу, но Уэсли - нет, Уэсли не может. Там, в Сан-Франциско, его ждут два таких же оборвыша. Правда, кожа у них другого цвета, но разве это меняет дело? Нет, Сэм Уэсли ни за что не поднимет руку на этих малышей. Ну, а если явится мистер Болдинг? Попадёт и ему и ребятам. Что же придумать?

Уэсли тщательно составил очень трудную фразу и, показывая на крайнюю топку, сказал:

- Пожальста, надо лезайт.

Жак отрицательно качнул головой:

- Не буду!

Леон посмотрел на него, подумал и тоже сказал:

- Не полезу!

Негр пожал плечами и улыбнулся, в тусклом свете кочегарки блеснули его белые зубы.

- Чиф-инженер - бокс, - сказал он, показывая, как бьёт кулаком старший механик. - Бокс отшен плёко.

- Пускай, - вздохнул Жак и вдруг повернулся к кочегару, сжав кулаки, глядя на него с ненавистью: - Ну, зачем вы пришли к нам, зачем? Мы вас звали? У него, - он кивнул головой на Леона, - в ту войну фашисты убили отца, он один кормит и сестрёнку свою и мать. Думаешь, легко ему отказаться от двух долларов? А мой отец третий месяц бастует. Забастовка, понимаешь? Докеры не хотят разгружать оружие с ваших судов - и не будут, слышишь? Не будут! И мы не будем работать. Думаешь, не знаем, куда пойдёт ваша посудина? Это все докеры знают: в Бордо! Так мы и станем помогать вам поскорее добраться туда! Стойте здесь, ищите дураков, а мы вам не помощники!

Он не говорил уже, а почти кричал, и в голосе его слышались рыдания. Как ни странно, а Сэм Уэсли понимал мальчика. Нет, не слова его, а смысл этих слов. Да и как было не понять, если мальчик кричал о том, что не раз тревожило самого кочегара, о чём каждый день думал он на изнурительных вахтах у раскалённых топок? Но если Есё это услышит чиф-инженер… Сэм осторожно зажал рот Жаку рукой и, наклонившись к самому лицу его, заговорил тихо и глухо:

- Тихо, тихо, бэби.,. Сэм Уэсли ньет война, Сэм Уэсли - мир, понимайт? Сэм Уэсли есть два бэби там, Амэрикен; война - плёко. Но чиф-инженер приказаль: бэби - работайт! Зачем бокс? Нет бокс, надо пошёль топка и много-много сту-чайт, тук-тук-тук. Это есть работа, а топка есть грязный. Это есть саботаж, понимайт?

Весь день из кочегарки слышался дробный перестук отбойных молотков, ржавый скрежет железных скребков. То второй механик, то третий, то сам чиф-инженер время от времени спускались в кочегарку и, присев на корточки возле раскрытых дверей топки, заглядывали в их чёрную темноту. Тут же, в кочегарке, бессменно находился Сэм Уэсли. Он сидел на груде угля, то покуривая короткую прямую трубку, то напевая что-то тягучее, грустное себе под нос. Только глаза его, большие, влажные, изредка насмешливо щурились, и тогда на лице кочегара вспыхивали ослепительно белые зубы.

Гарри Болдинг удовлетворённо потирал мясистые руки: вот что значит уметь подойти к этим французам! Мальчишки работают, да ещё как! Шесть топок уже готовы, и самое большое через два часа будут готовы три остальные. Правда, трудно проверить качество очистки в глубине топок: в узкое жерло топки не протиснуться не только чиф-инженеру, но и самому щуплому матросу на судне. Только двенадцати - тринадцатилетним мальчишкам, да и то не особенно откормленным, посильна такая задача. Впрочем, здесь, во Франции, таких заморышей хоть отбавляй. Не хотели работать, а? Ничего, хорошая оплеуха и обещанные два доллара заставят шевелиться и не таких. Мало будет, можно добавить - не денег, конечно, а оплеух.

Когда из кочегарки уходили посторонние, Уэсли негромким свистом вызывал маленьких своих друзей, и те растягивались на куче угля, отдыхая от пыльной духоты, царившей в топках. Оберегая их отдых, кочегар одною рукой дробно постукивал молотком по железному настилу под ногами, а другой скрёб острым скребком по стенке котла, и звуки эти были точно такие же, как те, что слышались из топок во время чистки котла. Но едва загремит металлический трап под ногами очередного контролёра, как Жак и Леон мгновенно срывались с места и исчезали в чёрных зевах топок, а кочегар снова принимался либо за трубку либо за песню.