Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

Хойя заметно побледнела. Старик устремил на нее затравленный взгляд.

– Хаере маи, – сказал он. – Подойди ко мне.

Девушка робко приблизилась. Руа заговорил было с ней на родном языке, но быстро спохватился.

– Я совсем забыл, что ты меня не понимаешь. Совсем позабыли все язык великого Тане. Тем хуже для тебя. Пусть твой позор станет известен всем пакеха.

Он обвел взглядом присутствующих и сказал:

– Много лун тому назад, чувствуя приближение встречи с моими праотцами, я беседовал с моим старшим внуком, который сражается сейчас в рядах нашей армии. Я доверил ему секрет захоронения нашего священного оружия, секрет, который был известен только арики, первенцу в каждом поколении моей семьи, и передавался из уст в уста. Оказалось, что за кустом мануки, под тенью которого мы сидели, дремала эта девчонка. Я увидел ее уже после ухода внука. Она сказала, что не поняла, о чем мы говорили, ведь речи велись на языке маори. А теперь посмотрите на нее и сами увидите: она меня обманула!

Руа шагнул к внучке. Хойя, охнув, отшатнулась и вжалась в стену.

– Кому ты выдала великую тайну захоронения священного топора Реви, несчастная? Отвечай! Кому?

Хойя испуганно прикрыла лицо, но уже в следующую минуту ее рука взлетела в воздух и указала на… Эру Саула.

У Дайкона потемнело в глазах. Затем он постепенно различил силуэты Хойи и Эру, тогда как остальные пребывали как бы в полумраке.

Эру смотрел на старика странным взглядом, в котором одновременно читались страх и вызов. Дайкон видел, как в полукровке борются два начала: европейское и туземное.

– Я его не трогал. Я его не брал. Я вообще впервые его вижу.

– Но ты знал, где он спрятан. Хойя, ответь мне: ты рассказала ему о месте захоронения?

Хойя кивнула и тут же разрыдалась. Эру метнул на нее свирепый взгляд.

– Значит, ты, Эру, выкопал его и продал Квестингу?

– Нет! Я даже не знал, что топор у него! Мы с ним даже не разговаривали.

– Хойя, это ты рассказала Квестингу?

– Нет! Нет! Клянусь! Я только Эру сказала. Очень давно, еще когда мы с ним вместе гуляли. Больше никому. Это он во всем виноват!

– Знал бы я, что топор достанется этому ублюдку, – заговорил Эру с неожиданным ожесточением, – в жизни бы ему не рассказал. И как это я сразу не догадался! Но почему он сам-то не признался, что отдаст его Квестингу?

– Кому ты рассказал, Эру? Отвечай мне.

– Лучше признайся честно, Эру, – отеческим тоном посоветовал Уэбли. – Молчание тебе не поможет. Тем более не забывай, что это дело самым тесным образом связано с куда более серьезным преступлением. Ты ведь не хочешь навлечь на свою голову неприятности, верно?

– Я сказал Берту Смиту, – пробормотал Эру.

Уэбли быстро повернулся к Саймону:

– Разыщите Смита и приведите сюда.

– Угу, – кивнул Саймон.

Он исчез и скоро вернулся в сопровождении помятого и злого Смита.

– Неужто человеку уже и отдохнуть нельзя? – ворчливо спросил тот, но тут же осекся, увидев топор в руке Руа. – Вот это да! – воскликнул он. – Топор старого Реви! Чтоб мне сдохнуть! – Кинув взгляд на Руа, он добавил: – Значит, он все-таки оставил его себе?

– Кто? – тут же спросил Уэбли. – Кого вы имеете в виду?

Смит приблизился к Руа, который сделал шаг назад.

– Пусть посмотрит, Руа, – произнес Уэбли.

– Да, дайте мне посмотреть, – сказал Смит. – Я ведь никогда прежде его не видел воочию.

– Это ты его украл! – выкрикнул Руа.

– Я! – воскликнул Смит. – Да ни за что на свете! Чего вы на меня пялитесь? Может, я ему и проболтался, было дело, но сам я никогда за этими штуковинами на пик не лазил. И нечего ко мне приставать!

– Это ведь вы рассказали Квестингу, где искать топор? – вмешался доктор Акрингтон. – Почему?

– Одну секундочку, доктор, – прервал его Уэбли. – Позвольте мне. Итак, Берт, зачем вы рассказали Квестингу про топор?

– Он меня сам спросил.

– О чем спросил? Чтобы вы узнали, где спрятан топор? И он вам заплатил, да? – спросил Уэбли.

– Пусть и так. А кто мне запрещал с ним говорить? Он ко мне обратился, а я только выполнил его просьбу. Что в этом дурного? Эру ведь сам мне рассказал. Подтверди же, Эру. Тебя ведь никто за язык не тянул.

– Ты сказал, что это нужно вовсе не ему, – выпалил полукровка.

– А кому? – прогремел Уэбли.

Эру мотнул головой в сторону комнаты Гаунта.

– Ему.

Воцарилось молчание. Нарушил его мистер Фолс.

– Похоже, что секретами здесь сорят направо и налево, – произнес он. – Верно ли я понял, сержант Уэбли, что покойный от имени мистера Гаунта подкупил мистера Смита, предложив ему добыть нужные сведения у мистера Саула?

– Похоже, что это так, сэр.

– Слова выбирайте! – осадил его Смит. – Подкупил! Ишь какие быстрые! Речь шла о дружеской услуге. Мы с ним корешились – верно, Сим?

– А мне казалось, что он попытался отправить вас под поезд, Берт, – заметил Уэбли.

– Господи, опять вы за свое! – Смит безнадежно махнул рукой. – Мы уже давно все уладили. Вот, взгляните сами.

Он выудил из кармана подписанную Квестингом бумагу и вручил сержанту.

– Я ее уже видел, – отмахнулся тот. – Хорошо, Берт, пока это все.

– Знаю я вас, – проворчал Смит и, аккуратно свернув драгоценный документ, скрылся в столовой.

Уэбли повернулся к Руа:

– Послушайте, Руа, отдайте нам топор. Сами видите – он нам необходим. Я дам вам расписку. Обещаю возвратить его вам в самое ближайшее время.

– К нему нельзя прикасаться. Вы не понимаете, никто из пакеха не понимает. И ко мне, пока топор в моих руках, никто не смеет прикасаться.

– О, Руа, ну зачем же вы так? – запричитала миссис Клэр.

– Послушайте, мистер Те-Каху, – обратился к старику Фолс. – Я понимаю: вам трудно доверить свою священную реликвию незнакомым людям. Но полковнику-то вы доверяете, верно? Он ведь ваш друг. Может быть, вы согласитесь, чтобы он в вашем присутствии положил ее в свой банковский сейф? Что вы на это скажете, полковник?

– А? – переспросил тот. – Ах да, конечно, если Уэбли не против.

– Сержант?

– Я не возражаю, сэр.

– Ну что? – спросил Фолс Руа.

Старик с грустью посмотрел на топор.

– Вам трудно понять, – произнес он, – почему я, сам боровшийся за то, чтобы мой народ приобщался к культуре пакеха, вдруг так разволновался из-за какого-то пустяка, предмета первобытного культа. Должно быть, к старости в нас просыпается зов предков. Не знаю, поверите ли вы, но вот эта деревянная рукоятка значит для меня куда больше, чем вся мудрость пакеха, которую я припас в своей дурной голове. Однако полковник и вправду друг моего народа. Я готов отдать нашу реликвию в его руки.

Фолс отлучился в свою комнату и вскоре вернулся с оклеенным бесчисленными ярлыками дорожным чемоданом. Он поставил чемодан на стол, открыл его, а Руа бережно положил топор внутрь.