Эрл Гарднер - Перри Мейсон. Дело о мрачной девушке. Дело о воющей собаке

– Под своим именем?

– Да.

– Твои люди следят за ней?

– Да.

– Что она делает?

– В основном беседует с полицейскими. Она трижды ездила в полицейское управление и дважды в прокуратуру.

– Как ее рука?

– Не знаю. Пока забинтована. Я нашел доктора, который накладывал повязку. Фил Мертон. Его вызывали в дом на Милпас-драйв, и он говорит, что рука была сильно покалечена.

– Покалечена?

– Да, так он выразился.

Мейсон потянулся к телефону.

– Делла, позвони в «Ривьервью-Эпатментс» и найди Телму Бентон. Скажи, что с ней хочет поговорить редактор «Кроникл». А потом сразу соедини ее со мной…

Зазвонил телефон.

– Редактор! – рявкнул Мейсон, схватив трубку. – Миссис Бентон, убийство Форбса вызвало интерес общественности. Вы приехали в наш город вместе с ним?.. Ведете ли вы дневник?.. Вас заинтересует сумма в десять тысяч долларов за исключительные права на публикацию дневника?.. Вы продолжаете его и сейчас?.. Отлично. Никому не говорите о моем предложении. Я пошлю одного из репортеров, когда согласую цену с издателем. Конечно, сначала он должен ознакомиться с содержанием дневника, но я думаю, что мы заплатим вам названную сумму. Пока все. До свидания. – И Мейсон бросил трубку на рычаг.

– А если она захочет узнать, кто ей звонил? – спросил детектив.

– Вряд ли, – усмехнулся Мейсон. – Она проглотила наживку.

– Она ведет дневник?

– Не знаю.

– Разве она не сказала тебе об этом?

Мейсон рассмеялся:

– Разумеется, сказала, но это ровным счетом ничего не значит. Получив такое предложение, она может написать его за день. За десять тысяч напишешь все что угодно.

– А смысл?

– Пока мне трудно объяснить, зачем это нужно. Давай лучше займемся образцами почерка. Ты их достал?

– У меня есть образцы почерка Паолы Картрайт, Телмы Бентон и Элизабет Уокер, экономки Картрайта.

– Ты сравнил их с запиской, оставленной Паолой Картрайт Форбсу?

– Нет, записка у Доркаса, но я получил фотокопию бланка телеграммы, отправленной из Мидвика. Он заполнен совсем другой рукой.

– Но женским почерком?

Дрейк кивнул, достал из папки фотокопию и протянул ее Мейсону. Тот внимательно прочитал телеграмму и взглянул на детектива.

– Телеграфист запомнил отправителя?

– Он помнит, что какая-то женщина протянула ему бланк телеграммы и деньги. Похоже, она очень спешила. Телеграфист начал пересчитывать слова, а женщина уже пошла к выходу. Он позвал ее, сказав, что сначала должен проверить сумму, но женщина, обернувшись, ответила, что все в порядке, и ушла.

– Телеграфист узнает ее, если увидит еще раз?

– Вряд ли. Он не слишком умен и не обратил на нее особого внимания. Запомнил лишь широкополую шляпу, затенявшую лицо. Когда женщина протянула бланк, он стал считать слова, а она сразу отошла.

Мейсон оторвался от фотокопии и взглянул на Дрейка:

– Пол, смогут ли газеты узнать подробности этого дела?

– Какие именно?

– Насчет того, что Фоули в действительности Форбс и сбежал из Санта-Барбары с Паолой Картрайт.

– Конечно. Мы уже это выяснили, а у них сбор информации поставлен ничуть не хуже. Они пошлют репортеров в Санта-Барбару, поднимут старые подшивки и вытащат наружу всю подноготную скандала. Кроме того, окружной прокурор заигрывает с прессой и расскажет им все, что знает.

Мейсон кивнул.

– Пожалуй, пора передавать дело в суд.

Судья Маркхэм с отсутствующим видом восседал за массивным столиком красного дерева. И только сверкавшие в его глазах искорки, заметить которые мог лишь внимательный наблюдатель, показывали, что судья пристально следит за происходящим.

Клод Драмм, представляющий окружного прокурора, высокий симпатичный мужчина, чувствовал себя прекрасно. Он не сомневался в исходе процесса. Впервые Перри Мейсону предстояло уйти из зала суда побежденным.

Знаменитый адвокат расположился за маленьким столиком.

Обвинение только что вторично воспользовалось правом отвода присяжных, и в зал суда вошел очередной кандидат – худой, сутуловатый мужчина с выступающими скулами и бесцветными глазами. Он поднял правую руку, присягнул и прошел за ограду, отделявшую скамью присяжных.

Судья Маркхэм взглянул на Перри Мейсона:

– Можете задавать вопросы.

Тот кивнул.

– Ваше имя?

– Джордж Смит.

– Вы читали об этом деле?

– Да.

– Сформировалось ли у вас определенное мнение на основе прочитанного?

– Нет.

– Вам известны конкретные факты, касающиеся этого дела?

– Мне известно только то, о чем упоминалось в газетах.

– Если вас выберут присяжным, сможете ли вы честно и беспристрастно судить обвиняемую и вынести справедливый приговор?

– Да, – твердо ответил мужчина.

Мейсон неторопливо поднялся.

– Вы, конечно, понимаете, что, будучи присяжным, вы должны руководствоваться только фактами и положениями закона, о которых вам сообщит суд?

– Да.

– А по законам этого штата на обвинение возлагается задача доказывать вину подсудимой прежде, чем присяжные признают ее виновной, причем подсудимой необязательно давать показания, подтверждающие ее невиновность. Она может молчать и полагаться на то, что обвинение не в состоянии доказать ее вину. Вы с этим согласны?

– Конечно, раз это закон.

– И факт отказа подсудимой давать показания не является доказательством ее вины и не должен отражаться на приговоре, вынесенном присяжными.

– Я понимаю.

Мейсон сел и коротко кивнул:

– Нет возражений.

Клод Драмм задал вопрос, на котором спотыкалось большинство кандидатов.

– Если вам придется исполнять обязанности присяжного, будете ли вы испытывать угрызения совести при вынесении смертного приговора?

– Нет, – уверенно ответил мужчина.

– То есть, если вина подсудимой будет полностью доказана и обвинение потребует вынесения смертного приговора, угрызения совести не станут препятствием для признания ее виновной?

– Нет.

– У обвинения нет возражений.

– Окончательное решение защиты, – судья повернулся к Мейсону.

– Нет возражений.

– Тогда приведем заседателей к присяге, – сказал Драмм.

– Джентльмены, – начал судья, – встаньте и принесите присягу. Позвольте мне отменить быстроту и эффективность действий сторон при отборе состава присяжных заседателей.

После присяги выступил Клод Драмм:

– Джентльмены, я собираюсь доказать, что вечером семнадцатого октября сего года эта женщина застрелила Клинтона Форбса. Я не раскрою тайны, если скажу, что обвиняемая имела повод для убийства. Покойный жестоко обидел ее. Клинтон Форбс был мужем обвиняемой. Они жили вместе в Санта-Барбаре, но приблизительно год назад он исчез, не сообщив жене о своих намерениях. Потом выяснилось, что вместе с ним уехала и Паола Картрайт, супруга одного их общего знакомого. Приехав в наш город, Форбс поселился на Милпас-драйв, 4889, под именем Клинтона Фоули, а Паола Картрайт стала Эвелин Фоули. Обвиняемая приобрела автоматический пистолет системы Кольта 38-го калибра и почти год искала скрывавшегося мужа. Незадолго до убийства ее поиски увенчались успехом. Приехав в наш город, она сняла номер в отеле «Бридмонт» на имя миссис С. М. Денджефилд. Вечером семнадцатого октября, приблизительно в семь двадцать пять, обвиняемая прибыла к дому своего мужа. С помощью отмычки она открыла замок и прошла в коридор. Увидав мужа, она хладнокровно застрелила его, села в такси и вернулась в отель «Бридмонт», в котором ранее зарегистрировалась под именем Денджефилд. В кабине такси обвиняемая оставила платок, и я докажу, джентльмены, что этот платок, несомненно, принадлежит ей. Я докажу, что пистолет был куплен обвиняемой в магазине спортивных товаров в Санта-Барбаре. И на основании бесспорных доказательств ее вины потребую вынесения смертном приговора. – Закончив, Драмм подошел к столику и сел.