Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал… [litres]

Взгляд Макмиллана не утратил твердости. Как и голос.

– Вы попытаетесь это доказать?

– Да. Я уже доказал, что на пастбище был не Цезарь.

– По этой пачкотне? Всякому ясно, что это дешевый трюк. Кто поверит, что, стоя на валуне, вы рисовали быка?

– Кое-кто поверит. – Вулф взглянул на меня. – Арчи, пригласи мисс Роуэн.

Я кубарем скатился с лестницы и помчался к гамаку, где меня ждала Лили. Она повисла у меня на руке, что пришлось стерпеть в интересах дела, и я потащил ее за собой. Лили не сопротивлялась, но, когда мы поднялись по лестнице, уже немного запыхалась. По тому, насколько спокойно она поздоровалась сначала с Вулфом, потом с Макмилланом, я вынужден был признать, что она способная ученица.

– Мисс Роуэн, – заговорил Вулф, – помните ли вы, как в понедельник днем бык загнал меня на валун?

– Конечно помню, – улыбнулась она.

– Сколько времени я там простоял?

– Ну… пожалуй, с четверть часа. От десяти до двадцати минут.

– Что делала тем временем мисс Пратт?

– Она побежала за машиной, потом подъехала к пастбищу, потом препиралась с Дейвом из-за ворот, потом поехала к вам.

– Что делал Дейв?

– Размахивал руками и спорил с Эска… с мистером Гудвином и с Каролиной. И все это время прыгал, как козел.

– Что делали вы?

– Смотрела во все глаза. Главным образом на вас. Зрелище было прелюбопытное – вы и бык.

– Что делал я?

– Вы вскарабкались на валун и минуты две-три стояли, сложив на груди руки. Потом достали из кармана нечто вроде записной книжки и начали что-то писать или рисовать. Время от времени поглядывали на быка, словно рисовали его портрет. Вряд ли вам такое взбрело в голову в подобной ситуации, но выглядело все именно так, как я сказала.

Вулф кивнул:

– Сомневаюсь, чтобы вам пришлось повторять это на суде, но, если потребуется, вы сделаете это?

– Конечно. А почему нет?

– Под присягой?

– Конечно. Хотя особого удовольствия мне это не доставит.

– Но вы согласны?

– Да.

Вулф повернулся к скотоводу:

– Вам угодно спросить ее о чем-нибудь?

Макмиллан посмотрел на него, но промолчал. Я распахнул дверь:

– Достаточно, мисс Роуэн, благодарю вас.

Выйдя из комнаты, она остановилась и сказала:

– Проводи меня до гамака.

– Беги, порезвись одна. Занятия окончены. – Она скорчила мне рожицу и убежала, а я закрыл дверь и уселся на свой стул.

– Я по-прежнему утверждаю, что это трюк, – сказал Макмиллан. – Чертовски грязный трюк. Что у вас еще?

– Все, сэр, – вздохнул Ниро Вулф. – Но советую вам подумать. Предположим, вам предъявят обвинение в убийстве Клайда Осгуда и состоится суд. Мистер Гудвин покажет, что я стоял на валуне и рисовал быка. Мисс Роуэн засвидетельствует то, что вы сейчас слышали. Я скажу, что рисовал быка, и присяжные сравнят мои наброски с формулярами Цезаря и Букингема. Разве этого не достаточно, чтобы доказать, что на пастбище был Букингем, а не Цезарь?

Макмиллан буквально пожирал его глазами.

– Отвечу на ваше обвинение в том, что это трюк, – продолжал Вулф. – Предположим, что да. Но вам ли меня упрекать? Я собственными глазами видел, что на пастбище находился Букингем. У меня была возможность рассмотреть его вблизи. Вдобавок я изучил формуляры с окрасом. У Букингема на левом плече было белое пятно, а у Цезаря – нет. У быка на пастбище такое пятно имелось. Белая полоска на морде Букингема заканчивается ниже глаз. У Цезаря она короче, но идет немного выше. А я мало того, что запомнил морду быка днем на пастбище, еще и пристально рассмотрел ее ночью при свете фонарика. Это был Букингем. Вы это знаете, как и я, а присяжные убедятся, когда я продемонстрирую рисунки. Потом мистер Гудвин и мисс Роуэн дадут свои показания, и истина будет окончательно установлена.

– Что еще?

– Все. Разве мало?

Макмиллан резко поднялся на ноги. Я вскочил одновременно с ним и выхватил пистолет. Он увидел его и мрачно усмехнулся.

– Валяй, сынок, останови меня, – сказал он, медленно продвигаясь к выходу. – Только бей наверняка.

Я подскочил к двери, опередив его, и привалился к ней спиной. Макмиллан замер в трех шагах от меня.

– Джентльмены! Прошу вас, мистер Макмиллан! – Голос Ниро Вулфа прозвучал, как удар хлыста. – Вернитесь и имейте мужество посмотреть судьбе в глаза.

Макмиллан повернулся к нему и выкрикнул:

– А что, по-вашему, я делал в последний месяц, когда на меня обрушились все эти несчастья?!

– Знаю. Но вы еще боролись. Теперь же ваша песенка спета. Вы не выйдете отсюда, мистер Гудвин вас не выпустит. Успокойтесь и сядьте на место.

Макмиллан медленно, словно пьяный, прошел назад, сел и обхватил голову руками.

– Вы спросили, что у меня есть еще, – продолжал Вулф. – Если вы имели в виду доказательства, то, повторяю, других доказательств и не требуется. Если вы хотели, чтобы я подсластил вам горечь поражения, то извольте. Отдадим вам должное, замысел был прекрасный. Не случись здесь я, никто бы не заподозрил нечистой игры. – Вулф снова сплел пальцы, а я вернул пистолет в карман и сел. – Как я говорил, еще в понедельник я заподозрил, что на пастбище вовсе не чемпион Цезарь. Когда Клайд предложил Пратту пари, я всерьез призадумался. Как Клайд намеревался выиграть пари? Выкрав быка и спрятав? Невероятно: быка охраняли, да и где его спрячешь? Подменить быка другим, менее ценным? Более вероятно, но все равно невыполнимо, так как подмену неминуемо раскрыли бы, тем более что за быком следили вы. Я взвесил другие возможности. Одна разгадка прямо напрашивалась: на пастбище был не Цезарь, и Клайд заметил это. Он только что побывал возле пастбища, у него был при себе бинокль, и он разбирался в скоте. Я решил, что разгадал эту маленькую тайну, и выбросил дело из головы, благо оно меня не касалось.

Когда в понедельник ночью мы сбежались на выстрелы мистера Гудвина, дело по-прежнему меня не касалось, но приобрело более загадочный оборот и вызвало у меня чисто профессиональное любопытство. Я осмотрел быка, нашел орудие убийства, вернулся в комнату и потешился тем, что перебрал все возможные варианты. Делал я это исключительно для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Раз бык был не Цезарь, вы, конечно, это знали, следовательно, обманули Пратта. Как и почему? Почему – чтобы получить сорок пять тысяч. Как – продав Цезаря и заменив его другим, менее ценным, но похожим быком. Но тогда где же Цезарь? Держать его у себя вам было бы опасно, благо официально он уже продан, изжарен и съеден. Вы не могли называть его Цезарем. Вдруг он попадется кому на глаза? Вы не могли владеть им в открытую. И никто не мог. Цезарь был мертв. – Вулф немного помолчал и спросил: – Ведь Цезарь был мертв, когда вы получили сорок пять тысяч от Пратта?