Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

Ход размышлений ее прервал голос русского, по всей видимости исполнявшего здесь обязанности церемониймейстера:

– Не пора ли приступить к делу? Сперва обратимся к нашему отсутствующему собрату, «двум часам»!

Забавным движением руки он повернул спинкой к столу кресло, находившееся возле женщины, и жест его повторили все присутствующие.

– Мне бы хотелось, чтобы «два часа» был сегодня с нами, – продолжил он. – Сделать предстоит многое. К тому же возникли неожиданные трудности.

– Вы получили его отчет? – Это сказал американец.

– Пока… у меня нет никаких сообщений от него. – И после паузы последовало: – Я не могу этого понять.

– Вы полагаете, что отчет могли… перехватить?

– Есть такая возможность.

– Иными словами, – негромко поговорил «пять часов», – возникла опасность.

Слово это он проговорил деликатно – но явно смакуя.

Русский энергично кивнул.

– Да… опасность существует. Слишком много становится известно о нас… об этом клубе. Я знаю нескольких человек, которые что-то подозревают. – И холодным тоном добавил: – Им надо заткнуть рот.

Бандл ощутила, как холодок пробежал по ее спине. Неужели и ей «заткнут рот», если поймают в этом месте? Однако одно прозвучавшее слово разом вернуло ее внимание к происходящему.

– Итак, относительно происшествия в Чимниз пока ничего не выяснилось?

Мосгоровский покачал головой.

– Ничего.

«Пять часов» вдруг подался вперед.

– Я согласен с Анной… где наш президент, где «семь часов»? Тот, кто создал наше общество. Почему мы никогда не видим его?

– У Седьмого, – заметил русский, – свой стиль работы.

– Вы всегда говорите нам так.

– И не скажу ничего больше, – проговорил Мосгоровский. – Кроме того, что мне жаль человека, мужчина то или женщина, который посмеет стать на его пути.

Воцарилось молчание.

– Что ж, вернемся к делу, – невозмутимым тоном продолжил Мосгоровский. – Третий, у вас есть план аббатства Вайверн?

Бандл напрягла слух. До сих пор она не видела «три часа», не слышала его голос. Но теперь услышала – низкий, приятный, несколько невнятный – и безошибочно опознала голос хорошо воспитанного англичанина.

– План у меня, сэр.

Бумаги разложили на столе. Все пригнулись к ним. Наконец Мосгоровский поднял голову.

– A где список гостей?

– Вот он.

Русский зачитал вслух:

– Сэр Стэнли Дигби. Мистер Теренс О’Рурк. Сэр Освальд и леди Кут. Мистер Бейтмен. Графиня Анна Радски. Миссис Макатта. Мистер Джеймс Тесайгер… – Остановившись на этой фамилии, он резким тоном спросил: – А кто такой этот мистер Джеймс Тесайгер?

Американец усмехнулся.

– Не стоит никакого внимания… обыкновенный пустоголовый молодой осел.

Русский продолжил чтение:

– Герр Эберхард и мистер Эверсли. На этом всё.

«В самом деле? – усомнилась про себя Бандл. – А как насчет этой милой девушки, леди Эйлин Брент?»

– Итак, здесь опасаться, как видно, некого, – заявил Мосгоровский, окидывая взглядом стол. – Надеюсь, ни у кого нет каких-либо сомнений в ценности изобретения Эберхарда?

«Три часа» ответил в лаконичном британском стиле:

– Никаких.

– В коммерческом отношении оно будет стоить миллионы, – проговорил русский. – А в международном плане… что ж, вам слишком хорошо известна жадность государств.

Бандл подумала, что маска на его лице в данный момент скрывает неприятную улыбку.

– Да, – продолжил он. – Золотая жила.

– Стоящая нескольких жизней, – цинично прокомментировал Пятый и рассмеялся.

– Но вам известно, каковы на самом деле изобретатели, – заметил американец. – Иногда эти чертовы выдумки просто неработоспособны.

– Такой человек, как сэр Освальд Кут, ошибок не допускает, – заметил Мосгоровский.

– Как авиатор утверждаю, что его идея вполне реальна, – проговорил Пятый. – Ее обсуждали уже много лет, однако потребовался гений Эберхарда, чтобы довести изобретение до ума.

– Что ж, – проговорил Мосгоровский, – не думаю, чтобы дальнейшее обсуждение имело смысл. Все видели планы. Едва ли мы сумеем еще более усовершенствовать нашу первоначальную схему. Кстати, я мельком слышал, что кто-то нашел письмо Джеральда Уэйда… письмо, в котором он упоминает нашу организацию. Кто это сделал?

– Дочь лорда Кейтерхэма, леди Эйлин Брент.

– Бауэр должен был позаботиться об этом, – сказал Мосгоровский. – Он проявил беспечность. Кому было адресовано это письмо?

– Его сестре, полагаю, – ответил Третий.

– Жаль, – проговорил Мосгоровский. – Но ничего не сделаешь. Завтра состоится дознание по поводу смерти Рональда Деврё. Полагаю, должные меры уже приняты?

– Повсюду распространены сообщения о том, что местные юноши практиковались в стрельбе из винтовки, – сообщил американец.

– Тогда все будет в порядке. Думаю, больше говорить не о чем. По-моему, можно поздравить с успехом нашу дорогую «один час» и пожелать ей удачи в той роли, которую ей еще предстоит сыграть.

– Ура! – воскликнул Пятый. – Ура Анне!

И все руки изобразили тот самый жест, который уже заметила Бандл.

– Ура Анне!

«Первый час» ответила на всеобщее одобрение типичным для иностранки жестом. После этого она поднялась на ноги, и остальные последовали ее примеру. Тут Бандл впервые смогла увидеть Третьего, подошедшего к Анне, чтобы подать ей плащ. Затем все члены общества вышли через потайную дверь. Заперев ее, Мосгоровский выждал несколько мгновений, и наконец Бандл услышала, как он отодвигает засов на другой двери и выходит, погасив за собой электрический свет.

Только по прошествии двух часов бледный и встревоженный Альфред пришел вызволять Бандл. Она едва не упала в его объятия, и ему пришлось поддержать девушку.

– Со мной всё в порядке, – проговорила Бандл. – Все тело затекло, только и всего. Вот что, дайте мне посидеть.

– Боже, миледи, это было ужасно…

– Ерунда, – возразила Бандл. – Все прошло самым превосходным образом. Не стоит заводиться сейчас, когда все закончено. Но могло и не обойтись… слава богу, что этого не случилось.

– Слава, слава богу, миледи, раз вы так говорите. А у меня весь вечер коленки дрожали. Такие уж это люди, странные, сами знаете…

– Жутко странная публика, – отозвалась Бандл, энергично разминая руки и ноги. – По правде сказать, до сегодняшнего вечера я предполагала, что подобное сборище может существовать только в книгах. Но жизнь, Альфред, никогда не перестает учить нас.

Бандл попала домой к шести утра. В половине десятого она уже была на ногах – и тут же позвонила Джимми Тесайгеру.

Немедленный ответ несколько удивил ее, однако молодой человек тут же пояснил, что собирается ехать на дознание.