Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

Бандл было открыла рот, чтобы возразить, однако, не произнеся ни звука, закрыла его.

– Кстати, – продолжил Джимми, – с кем это я столкнулся сегодня вечером в холле: с рассыльным из «Хэрродс» [11] «Хэрродс» – самый известный универмаг Лондона, считается одним из самых больших и фешенебельных универмагов мира. или с нашим старинным другом Лестрейдом из Скотланд-Ярда?

– Элементарно, Ватсон, – отозвался Билл.

– Надо полагать, – сказал Джимми, – что мы вторгаемся на его территорию.

– Этого нельзя избежать, – проговорил Эверсли, – если мы действительно хотим разобраться в этой истории.

– Значит, договорились, – подвел итог Тесайгер. – И делим ночь на две стражи?

Тут Бандл опять открыла рот и снова, ничего не сказав, закрыла его.

– Ты прав, – согласился Билл. – Кому достанется первая стража?

– Бросим монетку?

– Можно.

– Хорошо. Значит, так. Если орел – ты первый, я второй. Если решка – наоборот.

Билл кивнул. Монетка пропела в воздухе. Джимми пригнулся к ней.

– Решка, – проговорил он.

– Черт, – ругнулся Билл. – Тебе досталась первая половина и, скорее всего, все веселье.

– Ну как знать, – усомнился Тесайгер. – У преступников нет определенных привычек. В какое же время прикажешь тебя будить? В три?

– Это, по-моему, будет честно.

Тут наконец, заговорила и Бандл.

– А как насчет меня? Что буду делать я? – спросила она.

– Ничего. Отправишься в постельку и будешь спать.

– Ого! – проговорила девушка. – Интересная перспектива.

– Как знать, – проговорил добрый Джимми. – Вас могут убить во сне, в то время как мы с Биллом останемся без единой царапины.

– Положим, такая возможность всегда существует. А знаете, Джимми, мне совершенно не нравится эта самая графиня. Она кажется мне подозрительной.

– Ерунда, – с пылом воскликнул Билл. – Эта женщина выше всяких подозрений.

– Откуда тебе знать? – возразила Бандл.

– Оттуда. Дело в том, что один из сотрудников венгерского посольства поручился за нее.

– Вот как! – произнесла Бандл, несколько удивленная его пылом.

– Вы, девицы, все на один фасон, – проворчал Эверсли. – Просто потому, что она так здорово выглядит…

Бандл была слишком хорошо знакома с этим чисто мужским и нечестным аргументом.

– Что ж, можешь идти и напевать комплименты в ее розовое, как ракушка, ушко, – заметила она. – А я иду спать. Мне и так до смерти надоело торчать в этой гостиной, туда я больше не пойду.

Девушка вышла из комнаты. Посмотрев на Джимми, Билл проговорил:

– Старая добрая Бандл… Я как раз боялся того, что у нас могут быть неприятности с ней. Ты знаешь, насколько она любит совать свой нос буквально во все. На мой взгляд, она восприняла наше решение просто идеальным образом.

– Да, – согласился Джимми. – Подобная кротость ошеломила меня.

– Все-таки у нее, у Бандл, есть капля здравого смысла. И если что-то совсем уж невозможно, она это понимает. Кстати, не следовало ли нам обзавестись кое-каким оружием? В книгах на подобные приключения идут только с оружием в кармане.

– У меня есть автоматический пистолет, вороненый притом, – проговорил Джимми с заслуженной гордостью. – Весит несколько фунтов и имеет самый грозный вид. Я выдам его тебе на твое дежурство.

Билл посмотрел на него с уважением и завистью.

– А что навело тебя на мысль обзавестись им?

– Не знаю, – беззаботно промолвил Тесайгер. – Просто осенило.

– Остается надеяться только на то, что мы не подстрелим никого непричастного, – с некоторой тревогой проговорил Билл.

– Да, это было бы некстати, – суровым голосом согласился с ним Джимми.

Здесь наша хроника должна разделиться на три раздельные и несвязанные части. Ночь была чревата событиями, и каждая из трех вовлеченных в эти события личностей воспринимала их под собственным углом зрения.

Начнем с приятного и обаятельного молодого человека, мистера Джимми Тесайгера, в тот момент, когда он с собратом и соучастником Биллом Эверсли наконец обменялись пожеланиями спокойной ночи.

– Так что не забудь, – проговорил Билл, – три часа ночи. Ну то есть если ты еще будешь жив, – добавил он из вежливости.

– Возможно, я и осел, – промолвил злопамятный Джимми, еще не забывший переданную ему Бандл едкую реплику в свой адрес, – но все-таки не настолько, как это может показаться со стороны.

– Именно так ты говорил о Джерри Уэйде, – неторопливо проговорил Билл. – Помнишь? В ту самую ночь, когда его…

– Заткнись, проклятый дурак, – возмутился Джимми. – Неужели у тебя нет и крохи такта?

– Ну конечно же есть, – возразил Билл. – Я начинающий дипломат. A такт есть у всех дипломатов.

– Угу! – отозвался Джимми. – Возможно, ты находишься еще, как говорят, в личиночной стадии.

– А я никак не могу забыть про Бандл, – проговорил Эверсли, разом вернувшийся к прежней теме. – Я всегда говорил, что она, как бы это сказать… трудная девушка. Но Бандл исправилась. Исправилась в существенной степени.

– Как там выразился твой шеф, – продолжил тему Джимми. – Он сказал, что приятно удивлен этим.

– Мне и самому показалось, что Бандл мажет слишком густо, – заметил Билл. – Однако Окунь – такой осел, что слопает все, что ему подадут. Ладно, баюшки-баю… спокойной ночи. Думаю, что, когда ты придешь будить меня, тебе придется потрудиться, но не прекращай усилий.

– Не поможет, если ты решишь направиться по стопам Джерри Уэйда, – свредничал Джимми.

Билл с укоризной посмотрел на него.

– И какого черта ты отвешиваешь мне подобные пожелания? – вопросил он.

– Всего лишь плачу тебе твоей же монетой, – ответил Тесайгер. – Ладно, ковыляй спать.

Однако Билл остался на месте и, попереминавшись с ноги на ногу, наконец произнес:

– Вот что…

– Да?

– Что я хочу сказать… ну не сомневаюсь в том, что с тобой все будет в порядке и тому подобное, так ведь? Все это, конечно, очень досадно, но когда я вспоминаю о бедном Джерри… а потом о бедном старине Ронни…

Джимми в изумлении уставился на него. Билл, бесспорно, принадлежал к той разновидности людей, которые при всех наилучших намерениях умели добиться обратного эффекта.

– Понятно, – отметил он, – значит, придется продемонстрировать тебе моего «Леопольда».

Опустив руку в карман темно-синего костюма, в который только что переоделся, Джимми представил обозрению Билла некий предмет.

– Самый настоящий, подлинный, вороненый автоматический пистолет, – проговорил он с законной гордостью.

– Вот это да, – провозгласил Эверсли. – Какая вещь!

Пистолет, безусловно, произвел на него внушительное впечатление.

– Мой камердинер Стивенс купил его для меня. Патентованно чист и методичен в своих привычках. Ты нажимаешь на спуск, а «Леопольд» делает все остальное.