Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 23. Сумочка авантюристки

— Я представляю Эву Мартелл. Она жила в квартире Элен Ридли с женщиной по имени Адель Уинтерс. Как я понимаю, вы задерживаете Адель Уинтерс по подозрению в убийстве.

Гарри Гуллинг не пошевелился, его голубые глаза смотрели холодно. Ничего не говоря, он ждал от Мейсона продолжения.

— Думаю, моя клиентка может помочь вам, — сказал Мейсон.

— Каким образом?

— Возможно, — заметьте, я говорю «возможно», — она могла бы дополнить свои показания.

— Чем?

— Предположим, что, перебрав в памяти события минувшего дня, она припомнила, что провела с Адель Уинтерс не все время. Полагаю, вы знакомы с делом?

— Я только что кончил допрашивать миссис Уинтерс, — сказал Гуллинг, — а здесь на моем столе полицейские отчеты.

— Прекрасно. Значит, мы поймем друг друга. Эва Мартелл — молодая женщина, которая пытается сделать карьеру. Играет небольшие роли, временами в качестве дублерши, иногда работает фотомоделью. У нее никакого опыта в подобных делах. Адель Уинтерс, старинный друг семьи Эвы, женщина, что называется, с характером. Виновна она в убийстве или нет — это уж определять вам. У вас есть орудие убийства, и вы установили, что оно принадлежит ей. Исходя из показаний, данных вчера Эвой Мартелл, вы едва ли сможете построить обвинительное заключение, вы просто не сумеете доказать, что у Адель Уинтерс было время совершить убийство. Не стану спорить, моя клиентка должна была вспомнить все это раньше. Возможно, она хотела защитить Адель Уинтерс. Возможно, просто растерялась. Давайте скажем так: будучи сильно возбуждена всем, что вчера произошло, Эва Мартелл просто упустила из виду, что была с Адель Уинтерс не все время. Ну как?

Гуллинг не спускал глаз с лица Мейсона:

— Где ваша клиентка?

— Ее можно доставить очень быстро, если понадобится.

— Ее ищет полиция.

— Она будет только рада предложить полиции свою помощь.

— Так чего же вы хотите?

— Какой смысл ходить вокруг да около? — спросил Мейсон. — Эва Мартелл дала показания под присягой. Я хочу, чтоб ей не предъявляли обвинения в Даче ложных показаний.

— А дальше?

— Это все.

— Что вы тут разводите демагогию, вместо того, чтоб привезти ее и заставить сказать: «Я ошиблась»?

— Конечно, — сердито сказал Мейсон. — А вам что взбрело в голову? Что я тут просто так болтаю?

— Вы и болтали.

— Черт возьми! — воскликнул Мейсон.

— Адель Уинтерс виновна в преднамеренном убийстве. Мы можем это доказать. А ваша клиентка является пособницей.

— Бросьте, Гуллинг. Если моя клиентка не заявит открыто, что она ошиблась, а просто будет сидеть тихо, что, черт побери, вы будете делать?

— Вы задали вопрос, — сказал Гуллинг. — Теперь слушайте ответ. У Адель Уинтерс был револьвер 32-го калибра, заряженный пулями старого образца. Он был у нее, пока вчера днем, в два двадцать, она не выбросила его в мусорный бак. Около двух часов Роберт Хайнс был убит пулей, выпущенной из этого револьвера, — пулей, которая полностью совпадает с теми, что остались в барабане, а также с той, которую выпустили эксперты-баллистики. Эва Мартелл присягнула, что была с Адель Уинтерс все время. Вот причины, по которым мы собираемся обвинить в убийстве обеих. И я скажу вам, как мы собираемся это сделать, мистер Мейсон. Когда полиция прошлой ночью арестовала Адель Уинтерс, почтенная матрона стала копаться в одежде, чтобы взять свои личные вещи. Как вы думаете, что она нашла?

Мейсон хранил вид искусного игрока в покер:

— Вряд ли она могла найти что-нибудь, что заинтересовало бы меня.

— В самом деле, мистер Мейсон? — сказал Гуллинг с холодной иронией. — Возможно, вы измените мнение, когда узнаете, что она нашла бумажник Роберта Хайнса с его визитными карточками, водительскими правами и тремя тысячами долларов крупными купюрами. Вот вам и мотив убийства. И когда ваша маленькая, хорошенькая, ни в чем не повинная актрисуля займет свидетельское место и покажет под присягой, что провела с Адель Уинтерс каждую минуту того дня, ей предъявят обвинение в убийстве первой степени. А если она изменит показания, — то в лжесвидетельстве. Мне уже надоело выставлять людей из этого кабинета. Я скажу вам еще кое-что, мистер Мейсон. Эву Мартелл разыскивает полиция с разрешением на арест. Она сейчас уклоняется от правосудия. Если вы прячете ее, то сами являетесь пособником, а вы прекрасно знаете, что это значит. Я даю вам время до полудня, чтобы передать Эву Мартелл полиции. Если этого не произойдет, я начну действия против вас. И я думаю, это все, что можно сказать по этому поводу в этом кабинете. Всего хорошего, мистер Мейсон.

Мейсон сидел по одну сторону грубой решетки, которая разделяла надвое комнату для свиданий. По другую сторону сидела Адель Уинтерс.

— Миссис Уинтерс, — сказал Мейсон, — я хочу выложить карты на стол. Когда я брался помогать Эве Мартелл, мне казалось, это легкое дело. Теперь я вижу, что это не так.

— Почему не так?

— Вследствие того, что сделали вы. Полиция считает, что вы с Эвой заранее задумали убить Хайнса с целью присвоить его деньги!

— Ерунда!

— Они могут построить очень сильное дело.

— Эва абсолютно не виновата. Я влипла, и я знаю это.

— Но похоже, что' Эву вы потянули за собой.

— Я ни за что на свете этого не сделала бы! Я люблю эту девочку как дочку. Вы будете моим адвокатом, мистер Мейсон?

— Не думаю. Я сказал начальнику тюрьмы, что должен увидеться с вами, чтобы решить, брать мне это дело или нет. Это действительно так. Но мне нужно знать, насколько во всем этом замешана Эва.

— Я расскажу вам, что произошло, мистер Мейсон. Когда вы сказали мне, что носить револьвер опасно, я сделала вид, что не обратила внимания. На самом деле это произвело на меня впечатление. Я поняла, что нас могут обвинить в подготовке преступления. Как я понимаю, есть закон, что если совершаешь преступление, а у тебя есть оружие, но нет разрешения, то это отягчающее обстоятельство.

— В общих чертах верно.

— Так вот, я решила избавиться от револьвера. Из вашей конторы я вернулась в квартиру и первое, что я сделала, — вынула его из сумочки и положила в ящик буфета. Затем — позже, когда мы собрались уходить, — я вытащила его из ящика и положила на буфет. Но в суете, пока собирали вещи и уходили, я про него забыла. Внизу, в вестибюле, я звонила по телефону. Несколько раз я набирала номер Хайнса, но никто не ответил. Я набрала ваш номер, услышала сигнал «занято» и тут вспомнила о револьвере. Я сказала Эве, что забыла кое-что, велела подождать и пошла наверх.

— Сколько было времени?

— О, два или чуть больше.

— Так что же вы сделали?

— Я поднялась на лифте, прошла по коридору и отперла дверь в квартиру. Револьвер лежал все там же, на буфете. Я не заметила ничего странного, но позже вспомнила, что положила его дулом к стене, а когда брала, дуло смотрело на меня. Дверь в спальню была закрыта. Я не открывала ее, к счастью. Всего вероятнее, что убийца в тот момент был там. Так вот, я взяла револьвер, повернулась к двери и тут заметила на полу возле двери в спальню бумажник. Клянусь, мистер Мейсон, я только заглянула в него, увидела, что это бумажник Хайнса, и положила его за пазуху. Я собиралась вернуть ему его, я ведь думала, что скоро увижусь с ним. Я вышла из квартиры, взяла Эву, мы сели в такси и поехали в гостиницу «Лоренцо». Это заняло меньше пяти минут. В гостинице я тут же отправилась в туалет и открыла сумочку, чтобы достать пудру. Когда я сделала это, то почувствовала специфический запах пороха. Он, конечно, исходил от револьвера. Я осмотрела револьвер и заметила, что одного заряда недостает. Пахло свежим порохом. Мне захотелось тут же избавиться от него, и я выбросила револьвер в мусорный бак. И это настоящая, честная-пречестная правда, мистер Мейсон, каждое слово, верьте мне!