Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 16. Дело о хитроумной ловушке

— Разумеется, там должно быть множество противоречий. Как вы не понимаете… Это же явная подтасовка фактов. Дело было сфабриковано с вполне очевидной целью. Мистер Мейсон, к сожалению, я не могу отлучиться. Я приехал с археологической экспедицией международного значения, причем то и дело мы наталкиваемся на непредвиденные трудности и препятствия. Но игра стоит свеч. Послушайте, мистер Мейсон, примите мою жену завтра. Я позабочусь о том, чтобы вы получили- щедрое вознаграждение за все свои хлопоты, чтобы вам…

— Интересы вашего племянника защищает мэтр Мортимер Дин Хауленд, — перебил его Перри Мейсон.

— Хауленд? Этот горлодер и пустозвон. Он же всего лишь адвокат средней руки, единственное его достоинство — зычный голос. А данное дело требует острого и гибкого ума, мистер Мейсон. Это… нет, я не могу сейчас вдаваться во все подробности. Скажите, согласны ли вы принять завтра в девять часов утра мою жену?

— Хороша, — ответил Мейсон, — но может случиться так, что я не смогу выполнить того, что вы от меня ожидаете.

— Почему?

— У меня имеются другие обязательства, которые могут привести к конфликту. В настоящий момент я еще не могу дать определенного ответа, но… Ладно, так или иначе, но с вашей супругой я потолкую.

— Значит, завтра в девять.

— Договорились.

— Огромное вам спасибо.

Мейсон повесил трубку.

— Ну, дорогая, — сказал он, обращаясь к Делле, — похоже, что мы все глубже и глубже погружаемся в котел с похлебкой.

— Прямо в крутой кипяток, — подхватила Делла. — Лично я бы предпоч…

Она не успела объяснить, потому чтб раздался негромкий стук в дверь личного кабинета Перри Мейсона.

Секретарша распахнула дверь.

Та самая молодая женщина, которая сидела рядом с адвокатом в суде, переступила через порог.

— Добрый вечер, — поздоровался Перри Мейсон, — сегодня утром вы не были со мной слишком любезны.

— Еще бы!

— Вы даже не изволили ни разу на меня взглянуть.

— Я? Я… мистер Мейсон. Вы… шутите, а по вашей милости я теперь оказалась в таком положении, в какое очень-не хотела попасть.

— Весьма сожалею, однако я опасался, что по вашей милости я смогу попасть в такое положение, в котором оказаться мне никак нельзя.

— Ну, что же, теперь вы знаете, кто я.

— Садитесь. Кстати, скажите, как можно вас называть, кроме «мисс Чистоган»?

— Меня зовут Мерилин Кит, но, пожалуйста, больше никаких вопросов.

— Какое отношение вы имеете к Мертл Энн Хейли?

— Послушайте, мистер Мейсон, вы меня снова расспрашиваете. Я не хочу этого. Мне нужно получить от Вас определенную информацию. В мои планы не входило даже называть свое имя.

— Почему?

— Мистер Мейсон, так мы вообще не сдвинемся с места.

— Отчего же? Рано или поздно, но мы с вами найдем общий язык. Скажите, чего, собственно, вы хотите?

— Мне необходимо узнать правду, а это нас снова возвращает к показаниям мисс Хейли.

— Вы были знакомы с потерпевшим?

— Нет.

— Однако вы расстались с сотней долларов, отложенных, как я полагаю, на черный день, чтобы я побывал в суде и смог высказать свое мнение о показаниях этой мисс Хейли.

— Правильно. Только эти деньги предназначались вовсе не на черный день, а на отпуск.

— На отпуск?

- Он намечен у меня на будущий месяц. Все остальные девушки успели отгулять летом, я же собиралась поехать в Акапулько. Я мечтаю об этом уже давно, и, разумеется, мне было жалко запускать руку в свои отпускные «фонды», однако же… Впрочем, все это уже позади и…

— Расписка при вас?

Открыв сумочку, она достала из нее бумагу, которую Делла вручила посыльному, и протянула ее адвокату.

Мейсон взглянул молодой женщине прямо в глаза:

— Я думаю, что Мертл Энн Хейли лгала.

Только на короткое мгновение лицо молодой женщины оживилось, потом оно приняло прежнее непроницаемое выражение.

— Лгала намеренно?

Мейсон утвердительно кивнул:

— Не говорите больше никому о моем мнении. Для вас это «конфиденциальное сообщение», поскольку вы являетесь моей клиенткой. Но если вы начнете им делиться с другими людьми, у вас могут быть очень крупные неприятности.

— Не могли бы вы… Вероятно, у вас есть какие-то умозаключения в подтверждение ваших выводов?

— Мисс Хейли записала номерной знак автомашины в записной книжке точно в том месте, на той линеечке, где полагалось появиться следующей записи. И…

Мейсон взял в руки карандаш и листок бумаги.

— Напишите-ка цифру «6», — велел он Мерилин Кит.

Она написала.

— А теперь встаньте, пройдитесь по комнате и на ходу напишите еще одну шестерку.

Она выполнила и это.

— Сравните эти цифры.

— Я не вижу никакого отличия.

— Дайте сюда свой листок, и я покажу вам разницу. Кстати, пока идете сюда, прибавьте еще одну шестерку.

Она послушно приписала третью цифру и протянула листок адвокату.

— Вот шестерка, написанная вами, когда вы сидели за столом, — начал Мейсон. — Видите, петелька точно возвращается к исходной линии, образуя замкнутый кружочек. А вот эти две цифры вы написали, передвигаясь по комнате: у одной из них петля не доведена до конца, а у второй, наоборот, линия перечеркнула «спинку» цифры.

Попробуйте написать цифру «6», находясь в быстро-движущемся автомобиле, и вы тоже сделаете одно из двух: либо недоведете петлю, либо переведете ее за черту.

Если вы внимательно приглядитесь к шестеркам, написанным Мертл Энн Хейли в составе номерного знака СМВ-665 в то время, когда она, по ее словам, левой рукой правила машиной, мчавшейся на предельной Скорости в обгон другой машины, а правой держала авторучку и писала в записной книжке, положенной на колено, вы скажете, что обе цифры совершенно безукоризненны. Я уверен, что у нее всего лишь один шанс из миллиона повторить это дважды в подобных условиях.

— Но почему же этот вопрос не поднял защитник? — спросила Мерилин.

— Возможно, это просто не пришло ему в голову или он посчитал, что это ему не требуется.

Несколько минут она молчала, потом спросила:

— Есть что-нибудь еще?

— Очень многое, помимо так называемого «шестого» чувства, которое предупреждает адвоката, если его свидетель лжет. Например, вопрос о расстоянии.

— О каком?

— Если бы мисс Хейли действительно обогнала ту машину в указанном ею месте, как она уверяет, а потом посмотрела бы в зеркальце заднего обозрения, она должна была пересекать Центральное шоссе, когда заметила, что свет фары исчез. Вряд ли она стала бы отвлекаться, когда ей предстояло пересечь такую оживленную магистраль.

— Да, вы рассуждаете логично, — согласилась молодая женщина. — Удивляюсь, как я сама до этого не додумалась.

— Что же заставило вас заподозрить мисс Хейли с самого начала? Не хотите ли вы мне об этом рассказать?