Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Следовательно, вы взяли «бьюик» без согласия вашего дяди?

— Да, если вам угодно.

— И куда вы поехали?

— Толком не знаю. Просто ездила вокруг, проходя повороты на максимальной скорости.

— Очень быстро? — спросил он.

— Конечно, очень быстро, — ответила девушка.

— Сколько времени вы отсутствовали?

— Не знаю. Я вернулась в дом незадолго до появления полиции. Должно быть, это было десять или пятнадцать минут спустя после убийства.

— И пока вас не было, ваш дядя обнаружил пропажу машины, то есть он обнаружил, что машины нет на месте. Правильно?

— Дево, должно быть, ему рассказал, — сказала она.

— Откуда Дево об этом узнал?

— Не знаю. Возможно, он видел, как я отъезжала, и пошел в гараж взглянуть, какую машину я взяла. Мне никогда Дево не нравился. Он один из тех больших неуклюжих типов, которые не имеют собственных мыслей и просто тупо шествуют по жизни.

— Это неважно, — перебил ее адвокат. — А что наводит вас на мысль, что это Дево рассказал вашему дяде?

— Не знаю, — призналась девушка. — Наверное, из-за телефонного звонка дяди, и, кроме того, я всегда считала Дево доносчиком.

— В какое время был телефонный звонок?

— Дядя позвонил в полицию, чтобы заявить о краже машины примерно в четверть двенадцатого. Я думаю, что в полиции отмечено точное время — одиннадцать четырнадцать.

— Когда вы уехали на машине? — спросил адвокат.

— Я думаю, что это было около десяти сорока пяти, — ответила девушка.

— Значит, машина находилась в вашем распоряжении с полчаса, прежде чем ваш дядя заявил о краже?

— Да, наверное, так долго.

— А когда вы вернулись?

— Примерно в четверть первого. Я отсутствовала около полутора часов.

— Когда прибыла полиция?

— Примерно полтора часа назад.

— Нет, перед тем как вы вернули машину?

— Десять — пятнадцать минут до этого, наверное.

— Ладно, — сказал адвокат, — что ваш дядя сообщил полиции?

— Все, что я знаю, — сказала девушка, — я знаю со слов полиции. Один из детективов беседовал со мной и задал мне вопрос, известна ли мне какая-либо причина, по которой дядя мог бы сообщить об этой машине, как об украденной.

— Понятно, — кивнул Мейсон, — так что же все-таки дядя им рассказал?

— В общем, — начала девушка, — согласно тому, что рассказал мне этот детектив, мой дядя позвонил в полицию и сказал, что говорит Эдвард Нортон и что он хочет заявить о преступлении. Затем последовала какая-то заминка. Я думаю, что произошла неполадка на линии или еще что-то в этом роде, и полицейский офицер — по-моему, его называют дежурным по отделению полиции — примерно минуту продолжал держать трубку, пока дядя Эдвард снова с ним не связался и не заявил, что хочет сообщить о преступлении — краже автомобиля. И он описал машину — «бьюик» типа «седан», 6754093, номер 12М1834.

— Похоже, вы хорошо запомнили эти цифры, — заметил Мейсон.

— Да, — спокойно подтвердила девушка, — вероятно, они важны.

— Почему? — поинтересовался адвокат.

— Не знаю, — ответила она. — Я просто чувствую, что они могут оказаться важными.

— Вы сказали детективу, что это вы взяли машину? — спросил он.

— Да, — ответила она, — я в точности рассказала обо всем, что произошло. Что примерно без четверти одиннадцать я взяла эту машину, а вернула ее примерно в двенадцать пятнадцать, но что при этом я не спросила у дяди разрешения.

— Кажется, полицию удовлетворило это объяснение? — спросил адвокат.

— О да, — ответила девушка. — Они прекратили работать над этой версией. Сначала они думали, что грабители, должно быть, украли этот «бьюик», чтобы легче было скрыться.

— Как я понимаю, сейчас они пришли к заключению, что не было никаких грабителей, — сказал Мейсон.

— Верно, — откликнулась девушка.

Мейсон принялся расхаживать по комнате.

Внезапно он резко повернулся и уставился на девушку.

— Вы не говорите мне всей правды, — сказал он.

Она не выказала никаких признаков возмущения, а просто вопросительно посмотрела на адвоката.

— Что же в моем рассказе не сходится? — спросила она безразлично-задумчивым тоном.

— Это не в рассказе, — сказал адвокат, — это что-то в вашей манере. Вы не сказали мне правды. Вы не сказали мне правды, когда в первый раз пришли ко мне в бюро.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовалась девушка.

— По поводу желания выйти замуж и все такое, — пояснил адвокат.

— Так что же вы имеете в виду?

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Вы уже были в это время замужем.

Вся краска разом схлынула с ее лица, и она уставилась на Мейсона широко раскрытыми круглыми глазами.

— Кто вам об этом рассказал? Вы говорили со слугами?

Он задал ей встречный вопрос.

— Слуги знают об этом? — спросил он.

— Нет, — ответила она.

— Почему же вы тогда считаете, что я разговаривал со слугами?

— Не знаю, — пробормотала девушка.

— Вы уже были замужем? — настаивал адвокат.

— Это не ваше дело, — огрызнулась девушка.

— Нет, мое, — оборвал ее адвокат. — Вы пришли ко мне со своими проблемами. Вы ничего не выиграете от того, что будете мне лгать. Это все равно, что лгать врачу. Вы должны говорить своему юристу и своему врачу только правду. Вы можете мне доверять. Я не выдаю секреты своих клиентов.

Девушка сжала губы и уставилась на адвоката.

— Что вы от меня хотите? — спросила она.

— Правду.

— Вы и так ее знаете, какой же смысл мне обо всем рассказывать?

— Значит, вы замужем?

— Да.

— Почему вы мне раньше об этом не рассказали?

— Потому что мы держали это в секрете.

— Отлично, — саркастически заметил Мейсон, — и кому-то этот секрет известен. И этот кто-то вас шантажирует.

— Откуда вы знаете? — спросила она.

— Неважно. Отвечайте.

Девушка принялась медленно водить пальцем по подлокотнику кресла.

— Согласно завещанию, — медленно произнесла она, — теперь, когда мой дядя мертв, имеет ли какое-то значение, замужем я или нет?

Адвокат посмотрел на нее холодным, оценивающим взглядом.

— Насколько я помню условия завещания, — сказал он, — ваш дядя имел право передать все деньги на благотворительные цели в случае, если вы выйдете замуж раньше, чем вам исполнится двадцать пять лет.

— А в случае его смерти опека аннулируется?

— В случае его смерти опека аннулируется.

— Значит, если у него уже нет права выбора, имеет ли какое-то значение, замужем я или нет?

— Пожалуй, — согласился адвокат, — я бы так же изложил суть завещания.

Девушка облегченно вздохнула.

— Тогда, — заявила она, — не имеет никакого значения, шантажирует меня кто-нибудь или нет.

Взгляд Мейсона, казалось, срывал маску с лица девушки и проникал ей в самую душу.

— Я бы не стал, — заметил он, — заострять внимание на этом вопросе, юная леди.