Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Конечно, — ответил Нортон. — Я рад, что моя племянница консультировалась с адвокатом. Я не знаю, договорилась ли она о компенсации за ваши услуги. Если нет, я предполагаю проследить за тем, чтобы из трастового фонда была выделена вам достаточная сумма для соответствующего гонорара. Но я хочу, чтобы вы ей втолковали, что юридически она бессильна что-либо сделать.

— Нет, — заявил Перри Мейсон, — я приму гонорар только от нее и не собираюсь давать какие-либо конкретные советы. Давайте поговорим о том, как вы собираетесь воспользоваться предоставленными вам правами, а не о том, имеете ли вы на это право.

— Нет, — отрезал Нортон, — этот вопрос не подлежит обсуждению.

— Но в основном именно ради этого я сюда и приехал, — сдерживаясь и вежливо улыбаясь, заметил Мейсон.

— Нет, — холодно произнес Эдвард Нортон, — эта сторона вопроса выходит за рамки регламента. Вам придется ограничиться обсуждением законных прав вашего клиента в условиях опеки.

Взгляд Мейсона оставался холодным и оценивающим.

— Я всегда считал, — сказал он, — что к любому юридическому вопросу можно подойти с разных точек зрения. Если вы посмотрите на создавшуюся ситуацию чисто по-человечески и решите…

— Я не разрешаю вам говорить о чем бы то ни было, — перебил его Нортон, — кроме как о законности опеки и вытекающих из этого последствиях.

Мейсон отодвинул стул и встал.

Его голос был так же холоден, как и у его противника.

— Я не привык, чтобы мне указывали, о чем я должен говорить и о чем — нет. Я здесь представляю права Фрэнсис Силейн, вашей племянницы и моего клиента. Исходя из этих прав, я буду говорить все, черт побери, что захочу.

Эдвард Нортон потянулся к кнопке и нажал на нее костлявым пальцем. Он хладнокровно и спокойно проделал это.

— Я звоню дворецкому, — объяснил он, — который проводит вас к выходу. Насколько я понимаю, обсуждение окончено.

Перри Мейсон широко расставил ноги и заявил:

— Вы бы лучше вызвали двух дворецких и вдобавок секретаря. Вам понадобятся все трое, чтобы выдворить меня отсюда прежде, чем я скажу то, что должен сказать!

Вы делаете ошибку, обращаясь со своей племянницей, как со стулом или глиняной статуэткой. Она пылкая, легковозбудимая девушка. Я не знаю, откуда у вас появилась мысль о том, что ее шантажируют, но если у вас имеется подобная идея…

Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился широкоплечий, плотный мужчина с каким-то застывшим выражением лица.

— Вызывали, сэр? — спросил он.

— Да, — сказал Эдвард Нортон, — проводите этого джентльмена.

Дворецкий опустил тяжелую ладонь на плечо Перри Мейсона.

Адвокат стряхнул ее и продолжил, свирепо глядя на Нортона.

— Никто, — сказал он, — не может выпроводить меня или выбросить отсюда, пока я не выскажу все, что хочу. Если эту девушку действительно шантажируют, вы бы лучше действовали как человек, а не как кассир, и предоставить ей свободу…

Послышался какой-то шорох, и в комнату ворвалась Фрэнсис Силейн. Ее темные глаза без всякого выражения обратились в сторону Мейсона.

— Вы сделали все, что могли, мистер Мейсон, — сказала она с надутым видом.

Мейсон продолжал сердито смотреть на человека, сидящего за письменным столом.

— Вы больше, чем простой казначей, — сказал адвокат, — или, по крайней мере, должны быть. Ей следовало бы присмотреть для вас…

Девушка дернула его за рукав.

— Пожалуйста, мистер Мейсон, — умоляла она, — пожалуйста. Я знаю, вы пытаетесь оказать мне услугу, но результат будет прямо противоположным. Пожалуйста, не надо…

Мейсон глубоко вздохнул, повернулся и, тяжело шагая, вышел из кабинета. Дворецкий захлопнул за ним дверь.

Мейсон обратился к Фрэнсис Силейн:

— Из всех упрямых, хладнокровных, бесчувственных айсбергов, которых я когда-либо встречал, это наихудший экземпляр!

Она посмотрела на него и рассмеялась.

— Я знала, — сказала она, — что если попытаюсь объяснить вам, насколько упрям мой дядя, вы ни за что мне не поверите. Поэтому я с радостью уцепилась за представившуюся возможность свести вас вместе. Теперь вы понимаете необходимость в законных действиях.

— Ладно, — угрюмо согласился Мейсон, — займемся этим.

Перри Мейсон, открыв дверь ключом, вошел к себе в кабинет, подошел к письменному столу и поднял пресс-папье. Под ним лежал конверт с надписью «Конфиденциально». Мейсон вскрыл конверт и увидел записку, написанную рукой Фрэнка Эверли:

«Роберт Глисон и Фрэнсис Силейн взяли разрешение на брак четвертого числа прошлого месяца. Восьмого числа поженились в Кловердейле».

Внизу стояли инициалы молодого юриста.

Какое-то время Перри Мейсон стоял неподвижно, уставясь на записку, потом засунул большие пальцы рук в проймы жилета и принялся расхаживать по кабинету.

Немного погодя он пришел в юридическую библиотеку, снял с полки том, посвященный завещаниям, и углубился в чтение.

Ему пришлось прерваться для того, чтобы подойти к книжному шкафу и извлечь из него подшивку «Пэ-сифик репортер». Какое-то время он читал судебные отчеты, затем принялся просматривать другие подобные материалы.

Он работал молча и сосредоточенно, легко и без устали перемещаясь по комнате. Взгляд его был тверд и спокоен, лицо невозмутимо.

Где-то вдалеке часы пробили полночь, но Перри Мейсон продолжал работать. Гора юридической литературы на столе росла все выше и выше. Он рыскал по библиотеке, вытаскивая то одну, то другую книгу, раскапывая старые дела и внимательно их изучая. Время от времени он делал для себя короткие пометки. Иногда он помечал подшивку с тем или иным делом и откладывал ее в сторону.

Около пятнадцати минут второго ночи зазвонил телефон.

Мейсон нахмурился и решил не обращать внимания.

Телефон настойчиво продолжал звонить.

Мейсон издал какое-то восклицание, повернулся к телефону и снял трубку.

— Хэлло, — сказал он, — вы ошиблись номером.

Чей-то голос произнес:

— Прошу прощения, сэр, но я говорю с мистером Мейсоном, адвокатом?

— Да, — раздраженно отозвался Перри Мейсон.

— Подождите минутку, — произнес тот же голос.

Мейсон продолжал держать трубку в руке, услышал тихий шепот, а затем в трубке раздался голос Фрэнсис Силейн:

— Мистер Мейсон?

— Да.

— Вы должны немедленно приехать, — сказала она.

— Куда и зачем? — спросил он. — В чем дело?

— Приезжайте к нам в дом, — сказала она. — Мой дядя только что был убит!

— Был… что?

— Был убит!

— Известно, кто это сделал? — спросил адвокат.

— Они думают, что известно, — произнесла она тихим, еле слышным голосом. — Приезжайте немедленно! — и на другом конце линии положили трубку.