Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

Мистер Кэмпион был удивлен его тирадой. Он мог понять, почему мистер Боуэлс так отчаянно желал снять с себя любую ответственность, вот только отчего он был еще и настолько напуган?

– Я догадываюсь, что полицейское расследование не в ваших интересах, – осторожно начал Кэмпион. – Не в такой рекламе вы нуждаетесь. А кроме того, как мне стало известно, вы были осведомлены о привычке мисс Рут Палиноуд ставить порой шиллинг или два на бегах, но это еще не повод для того, чтобы привлекать к делу меня.

Мистер Боуэлс тщательно высморкался в большой белый носовой платок, выигрывая для себя время.

– Я не посылал вам никакого приглашения, – наконец заявил он. – Но работа есть работа. Полиция скоро забудет обо всем и оставит нас в покое. В моем бизнесе самое главное – сдержанность, сдержанность и еще раз сдержанность. Кому нужен похоронных дел мастер с длинным носом и болтливым языком? Ему следует исполнять свой долг, не влезая в чужие проблемы. Но поскольку мы с вами на дружеской ноге и я могу довериться вам так, чтобы не угодить в неприятности, став свидетелем во время судебного процесса, то есть небольшая деталь, о которой я, вероятно, должен сообщить вам. Когда умерла мисс Рут Палиноуд, я заметил одну любопытную вещь. Такую мелочь, что она скорее всего не имеет никакого значения, однако она заставила меня задуматься. Я случайно увидел, как мистер Лоренс Палиноуд моет посуду.

Портрет этого нескладного близорукого человека с милой улыбкой и невнятной манерой общения сразу возник перед мысленным взором Кэмпиона.

– Где это было? – поинтересовался он.

Мистер Боуэлс оставался бледен, но уверенность в себе и сообразительность уже вернулись к нему.

– Не в кухне, – мрачно ответил он. – Она умерла вскоре после обеда, что само по себе необычно. Вы можете этого не знать, но ранние послеполуденные часы, как показывает статистика, наиболее редкое время в том, что касается смертности.

– Когда вы сами попали туда?

– К чаю. Около пяти. Мисс Роупер послала за мной мистера Грейса. Семья и пальцем не пошевелила, чтобы хоть что-нибудь предпринять. Причем в этом не было ничего неестественного для Палиноудов, заметьте. Они нормальные люди, но совершенно беспомощные. А хуже всего то, что они считают практичность ненужной и неправильной линией поведения.

Джас окончательно справился со страхом. Разница в том, как он излагал эту историю, и его чуть более ранними словами могла быть едва заметной, но неоспоримой. Теперь он не позволял себе импровизировать и лгать. Кэмпион догадывался – ему рассказывают некую собственную версию событий, но говорят правду.

– Я как раз хотел приняться за еду, когда постучал мистер Грейс, а поскольку я хорошо знаком с семьей, то сразу поднялся, надел черный плащ, захватил с собой рулетку для измерений и отправился с ним. Мистер Грейс сказал, что предпочел бы не подниматься наверх, и меня это не удивило. Часто люди не хотят сопроводить тебя к покойнику, даже если они очень хорошо знали его при жизни. Но есть и такие, кому это нравится. Все зависит от характера. В общем, я спокойно отнесся к тому, что он оставил меня одного около лестницы. «Предоставьте все мне, сэр, – сказал я. – Уж я не ошибусь, кто мой клиент». Я пошутил, но он не понял моего юмора. И я поднялся наверх один, тихо и почтительно. У нас выработалась привычка всегда ходить легко и почти неслышно, насколько это возможно. Я задержался на пороге, проверяя, в нужную ли комнату попал, и там застал его. За мытьем посуды.

– Мистера Лоренса Палиноуда?

– Да.

– В спальне мисс Рут?

– Да. Там лежало тело умершей леди, накрытое простыней, и там же находился ее брат. Он хотел казаться спокойным, но заметно нервничал. Всевозможные чашки, стаканы, миски и ложки, имевшиеся в комнате, были сложены в старомодную раковину для умывания. Лоренс заканчивал с последней кружкой, когда я вошел, и резко дернулся, развернувшись на месте, как магазинный воришка. Уже через секунду он был вежлив и доброжелателен, но я хорошо разглядел, чем он занимался до моего прихода. Оставшись один, я проверил верность своих наблюдений. Все было отмытым до блеска и выставлено на мраморную полку. Я оказался прав, хотя он пытался все проделать скрытно.

– Это все?

– Правда до последнего слова, сэр. Я вдруг подумал, что это могло быть важным.

– Вы рассказывали свою историю кому-либо еще?

– Нет. Урок, усвоенный мной, еще сидя на коленях у отца. «Гробовщики должны говорить даже меньше, чем их клиенты» – такого принципа придерживался папаша. Конечно, когда появилось распоряжение об эксгумации, я призадумался, но так и не заговорил. Ведь прошло много времени. Да и я единственный свидетель, чьи показания Палиноуд может легко отрицать и опровергнуть.

Здесь он попал в точку. Кэмпион все еще обдумывал полученную информацию, когда Джас встал из-за стола.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Мистер Льюк распускает слухи, будто я сам пью жидкость для бальзамирования, но такие уж у него глупые шутки.

– Нет, спасибо. Я как раз собрался уходить. – Кэмпион тоже поднялся, быть может, даже с излишней поспешностью.

Его резкое движение испугало гробовщика, и тот невольно бросил быстрый взгляд в дальний угол комнаты за спиной у гостя.

Кэмпион был опытен и не стал сразу же смотреть туда же, но вдруг замешкался и принялся аккуратно ставить свой стул на прежнее место возле стола, прежде чем последовать за хозяином в сторону двери. Вот именно в тот момент он ухитрился скосить глаза в сторону и был шокирован.

В нише стояли огромные старинные часы, а между ними и стеной, всего в четырех футах от того места, где только что сидел Кэмпион, виднелась мужская фигура. Человек стоял в тени и старался вообще не двигаться. Очевидно, он находился в комнате на протяжении всего разговора.

Кэмпион вышел из двери, которую услужливо открыл перед ним Боуэлс. Он двигался быстрыми и бодрыми шагами, сохраняя на лице невозмутимое и обманчиво равнодушное выражение. Хозяин продолжал пребывать в твердой уверенности, что посетитель не заметил ничего необычного.

Однако когда Кэмпион переходил улицу, раскланявшись с безупречно одетым мистером Джеймсом, менеджером банка, отсалютовавшим ему небрежным взмахом сложенного зонта, он уже пребывал в глубокой задумчивости. Детектив поднял воротник плаща и стал протискиваться сквозь небольшую толпу зевак, которая снова начала собираться перед воротами пансиона «Портминстер».

Отполированный череп и торчавшая вперед уродливая губа могли служить бесспорными приметами, так что Кэмпион начал размышлять о человеке, кому прежде не уделял должного внимания. О мистере Конгриве.