Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

Братец повел себя как умный. И он получил все, что она оставила Капитану, дураку и к тому же бедному.

– Весьма занятно, если только правда, – пробормотал он.

– Почему же? – Льюк задумчиво склонил голову набок.

– Потому что мисс Рут втайне от всех оставила в наследство Капитану, которого терпеть не могла, восемь тысяч когда-то котировавшихся на бирже акций. – Кэмпион широко улыбнулся. – А теперь садитесь, – пригласил он, – и слушайте, как я стану нарушать обещание сохранять конфиденциальность доверенной мне информации.

Но прежде чем снова заговорить, он еще раз прошелся карандашом по краткому посланию и подчеркнул пять других слов в омерзительном тексте.

Большая комната сразу по левую сторону от главного входа в пансион «Портминстер» была спроектирована в те дни, когда люди много думали о еде, уделяли ей достаточно времени, а главное – обширные пространства.

Отец Лоренса Палиноуда, чей несколько небрежно выполненный портрет висел над камином, развлекал в этом банкетном зале самых умных и образованных мужей викторианской Европы, а теперь его сын работал в одном углу, а спал – в другом. Походная складная кровать стояла зажатой между двумя изящными георгианскими пьедесталами красного дерева, увенчанными бронзовыми вазами, и было очевидно, что хозяин держит одежду аккуратно сложенной в серванте, ставшем теперь чрезмерно огромным для любых других домашних предназначений.

Удивительно, но комната при этом производила впечатление комфортабельной и даже уютной. Накрытое гобеленом кресло у очага было слегка продавленным, однако опрятным и тщательно протертым щеткой. Солидных размеров стол со скругленными углами, протянувшийся по всей длине ковра, поделили на три секции. Первая служила непосредственно рабочим столом, вторую занимали папки и прочие бумаги, а третью превратили в удобную стойку бара, за которым Лоренс вкушал свои сандвичи. Остальное место было выделено под книги, причем среди них вы бы не нашли ни одной потрепанной или покрытой пылью. Они занимали полки по стенам, лежали на крышках бюро, кипами возвышались на стульях или просто по углам.

В итоге это стало одной из самых опрятных гостиных и одновременно спален, какие только видел Чарли Льюк за свою долгую карьеру. Он обдумывал этот странный факт, пока стоял рядом с Кэмпионом и осматривался.

Они вошли без приглашения и занимались тем, что Льюк именовал «разведкой на местности», дожидаясь появления хозяина. На одном из краев стола на специальной подставке стоял поднос из столовой, и на нем тоже лежали книги, которые хозяин комнаты читал непосредственно в тот день, – с закладками в нужных местах, они тоже были организованы ровным и тесным рядом, чтобы названия на корешках читались отчетливо.

Кэмпион склонился над ними. Первым же томом, попавшимся ему на глаза, оказалось издание учебника «Судебно-медицинская экспертиза» Сидни Смита, вторым – «Токсикология» Баканана. По мере того как он просматривал выстроенные в ряд фолианты, выражение его лица становилось все более непроницаемым. Он ожидаемо увидел здесь труды по анатомии Гросса и фармакологию «Materia Medica», «Судебно-медицинскую химию» Лукаса и очень старое издание медицинского словаря Куэйна. Он принялся выискивать других старых знакомых и с интересом обнаружил Глейстера, Кейта Симпсона и увлекательнейшего Г.Т.Ф. Родса, а также обширную коллекцию приложений и периодики, включая Штрекера и Эбо, «Аномалии при душевных расстройствах и их связь с преступностью» и несколько номеров «Английского вестника криминалистики».

Перед ним была выставлена небольшая, но хорошо подобранная библиотека по криминологии.

Он взял в руки справочник по фармакологии, просмотрел форзац, вздохнул с видом знатока и продолжил изучение литературы, но его неожиданно прервал Льюк:

– Шоб мне лопнуть на месте!

Внезапное восклицание на старомодном наречии прозвучало взрывом бомбы. Кэмпион поднял голову и увидел округлившиеся от изумления глаза инспектора. Он держал листок бумаги, только что найденный им на каминной полке.

– Это снова наша с вами грубиянка, – сказал он. – Взгляните.

Кэмпион подошел, и они вместе прочитали послание, аналогичное анонимным письмам для доктора. По мере чтения Кэмпион почувствовал знакомый холодок в животе, неизменно дававший о себе знать при столкновении с любой таинственной аномалией. А это было чистое безумие, но безумие рациональное и намеренно рассчитанное на то, чтобы причинить боль.

«Ты… обокрал… дурака».

Конверт, все еще лежавший на полке, был снабжен почтовой маркой для внутригородских писем и адресован Лоренсу Палиноуду.

– Отправлено вчера утром. – Льюк вернул письмо на то же место, где нашел его. – Интересно, первое ли это послание, полученное им? И если нет, то почему, черт возьми, он не сообщил об этом?

Он прошелся по комнате, шумно звеня мелочью в брючных карманах. Наблюдая за инспектором, Кэмпион мог почти слышать работу его ума.

– Что ж, придется еще раз с ним основательно побеседовать, – продолжал Льюк, переходя во вторую половину бывшего банкетного зала, разделенного на два помещения. – Могу откровенно признаться, что не понял и четверти сказанного им при нашем предыдущем разговоре. Вероятно, мне не хватает образования. – Он развел руками, подчеркивая свою беспомощность. – Но нужно попытаться снова.

Кэмпион прикоснулся к его руке:

– И мы сделаем это прямо сейчас.

Из холла отчетливо донеслись возбужденные голоса, и гусиный гогот Лоренса звучал особенно громко. Дверь распахнулась.

– Заходи ко мне. Заходи же! Я настаиваю.

Льюк и Кэмпион, скрытые частично задвинутой складной дверью, замерли там, где их застали внезапные обстоятельства. В полумраке укромного угла они были если и не невидимыми из внешней части комнаты, то точно не слишком заметными.

Лоренс стремительно вошел. Его рука дотронулась до выключателя, но в своем озабоченном состоянии он не заметил, что в помещении уже горел свет. Долговязая, широкая в кости фигура выглядела даже более неуклюжей, чем обычно, и его так крупно трясло, что дверь, за которую он продолжал держаться, тоже заметно дрожала, а со стоявшего прямо за ней стула упала на пол книга. Нагнувшись за ней, Лоренс свалил и остальные, сделал движение, чтобы восстановить порядок, но передумал и выпрямился.

– Заходи, – повторил он так громко, что заставил чуть задрожать струны пианино. – Заходи сейчас же!

Клити Уайт медленно вошла в комнату. Она была бледна, и ее темные глаза казались огромными. Иссиня-черная копна волос растрепалась, а ее уродливая и старомодная одежда висела на ней, словно она вся сжалась под ней.