Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Мне показалось все это весьма странным. А еще что мне очень не понравилось в этой особе — так это ее крайне неприятный вид и вообще манеры.

— О да. Вид у нее устрашающий. Прямо настоящий констебль [315] Констебль — низший полицейский чин. .

— И ты собираешься замуж за ее сына?

— Ну… пока не решила. И вы сразу поняли, о чем она говорит?

— Да, мне ведь известно то, что, как я полагаю, известно всем, кто знал вашу семью.

— Что мои родители, после того как отец вышел в отставку, купили домик в деревне, что они как-то пошли погулять вдоль обрыва… И что их там нашли застреленными. А рядом лежал револьвер — моего отца. И что дома у него хранился еще один револьвер. А потом — сплошные тайны — то ли они покончили с собой, то ли мой отец убил мать и сам застрелился, то ли мать сначала убила его, а потом себя. Но все это вы, наверно, и так знаете.

— Более или менее. Кажется, с той поры прошло лет двенадцать.

— Да, примерно.

— И тебе тогда было четырнадцать.

— Да…

— Сама-то я только из газет все узнала, — сказала миссис Оливер. — Меня даже в Англии тогда не было. Ездила с лекциями по Америке. А писали об этом много, потому что это было настоящей сенсацией, и никаких мало-мальски убедительных версий. Твои родители так любили друг друга, жили душа в душу. Об этом, конечно, тоже писали. Я перечитала все публикации, ведь я столько лет была знакома с твоими родителями — с самой молодости. А с твоей мамой вообще со школьной скамьи — мы все вместе учились. Потом-то наши пути разошлись. Я вышла замуж и уехала, она тоже вышла замуж и поехала с мужем в Малайю или куда-то еще — он ведь служил в армии. Но мы с ним еще тогда уговорились, что я буду крестной ее ребенка — то есть твоей крестной. Твои родители все время жили за границей, я с ними годами не виделась. Да и с тобой тоже от случая к случаю.

— Да. Вы меня обычно забирали на каникулы. И кормили всякой вкуснятиной. До сих пор помню, какое это было наслаждение!

— Ты была особенным ребенком. Да, и обожала икру.

— Я ее до сих пор обожаю, — сказала Селия. — Только теперь меня ею редко балуют.

— Их гибель совершенно меня потрясла. Как такое могло случиться? Почему? Вердикт вынесли какой-то невразумительный. Ни мотива, ни фактов. Ни свидетельств о возможной ссоре, или о нападении. Да, я была в полном шоке, — сказала миссис Оливер. — Все гадала, что же такое могло стрястись, но я была на другом краю света, сплошные разъезды, в общем, постепенно все забылось. С тобой мы увиделись лишь через несколько лет после этого, и, естественно, я не стала тебе напоминать…

— Я понимаю, — сказала Селия. — Спасибо.

— Господи, чего только в жизни не бывает, — посетовала миссис Оливер, — каких только самых невообразимых событий. Просто диву даешься. Когда что-то вдруг случается с твоими друзьями, можешь хоть что-то раскопать. Но если ты не встречаешься с ними много лет, и некого расспросить, что там могло случиться, шансов, что ты распутаешь это дело практически никаких…

— Вы всегда были добры ко мне, — сказала Селия. — Посылали чудесные подарки, а на совершеннолетие вообще сделали королевское подношение…

— В этом возрасте девушке всегда нужны наличные, — сказала миссис Оливер. — Ведь так много хочется купить.

— Вы так хорошо меня понимали… Ну, сами знаете, есть люди, которые любят приставать с расспросами, все-то им расскажи… А вы… вы никогда ни о чем не спрашивали, просто приглашали в театр, угощали шикарными обедами и говорили со мной так, будто ничего такого и не произошло, в общем были как друг, а не докучливая дальняя родственница. Мне это очень нравилось. Меня всю жизнь донимали любители совать нос в чужие дела.

— Да, это кого угодно будет раздражать, — сказала миссис Оливер. — Теперь-то ты понимаешь, почему я так всполошилась. Где это слыхано, чтобы совершенно чужой человек спрашивал о подобных вещах? Ее это вообще не должно касаться. Вот разве что…

— Разве что ее пугает, что Десмонд намерен на мне жениться. Волнуется за сына…

— Ну, в общем, да. И все же, при чем тут твои родители и чего она лезет в ваши отношения.

— Ей до всего есть дело! Так и норовит всюду сунуть свой нос. В общем, вы правы — она пренеприятнейшая особа.

— Но, насколько я поняла, Десмонд на нее непохож.

— Нет. Совсем непохож, Десмонд мне очень нравится, и я ему тоже. А его мамашу я терпеть не могу.

— А он ее любит?

— Честно — не знаю, — сказала Селия. — С другой стороны, почему бы ему ее не любить — мать все-таки. Как бы то ни было, я пока не собираюсь выходить за него замуж. К тому же там масса сложностей, сама не пойму, чего больше — «за» или «против». Думаю, вам все же любопытно, — усмехнулась Селия, — с чего это миссис Проныра-Кокс уговаривает вас вытянуть из меня все, что я знаю? Кстати, вы собираетесь меня расспрашивать?

— Что расспрашивать? Знаешь ли ты, что там случилось на самом деле или, по крайней мере, предполагаешь?

— Ну да. Только я тоже хотела бы вас кое о чем спросить… Если вы действительно собираетесь меня расспрашивать, передадите ли вы все потом миссис Проныре?

— Боже упаси! — воскликнула миссис Оливер. — Ни в коем случае. У меня и в мыслях не было ничего подобного А этой назойливой особе я так и заявлю: не лезьте не в свое дело.

— Знаю. Я и сама хотела бы вам обо всем рассказать, но, к сожалению, мне абсолютно ничего не известно…

— Ничего, — медленно повторила миссис Оливер.

— В том-то и дело. Я тогда не жила дома. То ли в школе училась — в Швейцарии, то ли уже были каникулы, и я гостила у подруги. Точно теперь не помню.

— Я полагаю, — задумчиво сказала миссис Оливер, — вряд ли ты вообще могла что-то знать. Ведь сколько лет тебе тогда было?

— Вы и вправду так думаете?

— Возможно, если бы ты все время была с ними, ты что-то и знала бы. В том возрасте подростки много чего примечают, иногда даже больше, чем взрослые, только держат язык за зубами. Подростки вообще народ скрытный. Им порой известно то, о чем посторонние никогда не догадаются. И они никогда не выложат то, что знают, полицейским.

— Да, вы правы. А мне… Откуда мне было знать. Думаю, я ничего и не знала. И никаких догадок на этот счет у меня тоже не было. А кстати, что решила тогда полиция? Вы не сердитесь, что я спрашиваю — кому же этим интересоваться, как не мне? Ведь я ничего не читала — ни о том, как их нашли, ни о расследовании — ни о чем.

— Кажется, в полиции остановились на том, что это было двойное самоубийство, но я совсем не уверена, что у них были какие-то основания для подобных выводов.

— Хотите знать, что я об этом думаю?

— Если не хочешь — не говори, — сказала миссис Оливер.

— Но вам же, наверное, интересно. Как писательнице. В ваших романах ведь люди тоже убивают друг друга, и у них есть на то свои причины. Или сводят счеты с жизнью.