Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— В Малайю, — сказал Пуаро.

— Да. Я вижу, вам кое-что известно. Она поехала в Малайю и поселилась у своей сестры.

— И там произошла еще одна трагедия?

— Да. На этот раз жертвой стал соседский ребенок. Сначала полиция думала, что это ама, потом подозрение пало на одного из туземных слуг, кажется, носильщика. Но, в сущности, все соседи не сомневались, что это дело рук миссис Джарроу. Ее, видимо, толкнули на это какие-то болезненные фантазии. Но прямых свидетельств ее вины не было. И генерал — я забыл его фамилию…

— Равенскрофт, — подсказал Пуаро.

— Да-да, генерал Равенскрофт позаботился о том, чтобы переправить ее обратно в Англию и обеспечить ей очередной курс лечения. Вы это хотели узнать?

— Да, — сказал Пуаро, — в принципе я об этом уже слышал, но ведь знаете как полагаться на слухи… Я вот еще о чем хотел вас спросить. В данном случае речь идет о близнецах. Так вот — ее сестра, Маргарет Престон-Грей, впоследствии леди Равенскрофт… Могла ли она тоже страдать расстройством психики?

— Нет-нет, она была совершенно нормальна. Мой отец осматривал ее и несколько раз разговаривал — ведь ему часто встречались случаи почти идентичных болезней или психических нарушений у однояйцовых близнецов, которые в детстве были очень привязаны друг к другу.

— Вы сказали — в детстве?

— Да. В ряде случаев по мере их взросления любовь постепенно — а иногда и внезапно — превращалась почти что в ненависть. Под влиянием какого-нибудь нервного срыва или эмоционального кризиса, когда между сестрами вдруг появлялось какое-то яблоко раздора. Думаю, это как раз тот самый случай.

Генерал Равенскрофт — тогда еще молодой офицер — может быть, капитан, не знаю — влюбился без памяти в Доротею Престон-Грей, которая была необыкновенно хороша, по правде сказать, даже красивее сестры… И она ответила ему взаимностью. Но до официального обручения не дошло, потому что Равенскрофт довольно скоро стал отдавать предпочтение ее сестре, Маргарет, или Молли, так ее все называли. В конце концов предложение он сделал ей. В общем, как только он вернулся из очередной командировки, они поженились.

Мой отец не сомневался, что Долли сильно ревновала и завидовала счастью сестры, что она продолжала любить Алистера Равенскрофта. Однако ей удалось преодолеть свое чувство и она даже вышла замуж за другого — судя по всему, брак был вполне счастливый, и впоследствии она не раз гостила у Равенскрофтов — не только тогда, в Малайе, но и позже, когда они переехали в другую страну, по месту службы генерала, и уже здесь в Англии, после отставки. К тому времени она, по всем признакам, была вполне здорова. Что же касается Молли, то она, как и раньше, была предана своей сестре. Она готова была на все ради нее, очень по ней скучала и старалась видеться с ней как можно чаще, хотя генерал Равенскрофт был этим не очень доволен. Не исключено, что несколько неуравновешенная Долли признавалась в любви генералу, что, вероятно, очень его смущало. А его жена, я полагаю, была уверена, что ее сестра и думать забыла о ее муже.

— Насколько мне известно, миссис Джарроу гостила у Равенскрофтов недели за три до их самоубийства.

— Да, я в курсе. Тогда ее и настигла нежданная смерть. Она частенько бродила во сне. Однажды ночью она вышла из дома и забрела на заброшенную тропинку, которая вела к обрыву… Ее нашли на следующее утро и отправили в больницу, где она и умерла, не приходя в сознание. Молли, была, конечно, в ужасном состоянии. Но я вам прямо скажу: не верится мне, что это стало причиной самоубийства Равенскрофтов. Жили они счастливо, душа в душу. Как бы человек ни горевал по смерти своих близких, это вряд ли толкнет его на самоубийство. Тем более на двойное…

— Ну а если Маргарет Равенскрофт была причастна к смерти сестры? — спросил Пуаро.

— Бог ты мой! — сказал доктор Уиллоуби. — Да неужели вы подозреваете…

— Маргарет могла пойти следом за сестрой и столкнуть ее с обрыва.

— И слышать не хочу! — взорвался доктор Уиллоуби. — Полнейшая чушь.

— Человек подчас способен совершать немыслимые поступки, — возразил Пуаро. — Такова уж его природа.

Челтенхэм миссис Оливер очень понравился. Раньше она никогда сюда не наведывалась и была приятно удивлена. «Какое это счастье, — сказала она сама себе, — что в Англии еще остались дома, достойные называться „домами“».

Мысленно вернувшись в дни своей юности, она припомнила, что ее родные тетушки знавали кого-то из местных жителей. Главным образом отставных офицеров. Она вдруг подумала, что именно в таком месте приятно поселиться после многолетних скитаний по чужим краям. Здесь все было пропитано английской безмятежностью и покоем, на всем был отпечаток отменного вкуса — в общем, все располагало к приятной беседе.

Заглянув по дороге в несколько уютных антикварных лавочек, она наконец добрела до того заведения, куда с самого начала и направлялась — точнее, куда ее направил Эркюль Пуаро.

Салон красоты «Свежий Розан». Она вошла и огляделась. Четверо дам, находившихся в салоне, подвергались каким-то немыслимым процедурам. Пухленькая девица оставила на минуту свою клиентку и подошла к миссис Оливер.

— Мне к миссис Розантелль, — сказала миссис Оливер, сверяясь с карточкой, которую держала в руке, — она согласилась меня принять сегодня утром. Прическу я делать не собираюсь, — добавила она, — мне просто нужно с ней проконсультироваться. Она сказала, что сможет уделить мне немного времени, если я зайду в половине двенадцатого.

— Да, конечно, — сказала девушка. — Кажется, мадам кого-то ожидала.

Она подвела миссис Оливер к лесенке, спустилась по ступенькам вниз, и они оказались в небольшом коридорчике, в конце которого была вращающаяся дверь. Именно эта дверь вела в личные апартаменты мадам Розантелль. Толстушка постучалась и, заглянув внутрь, сказала; «Вас хочет видеть одна леди», потом, обернувшись, немного нервно спросила: «Как вас зовут?»

— Миссис Оливер, — сказала та, и ее пригласили войти.

В первый момент она решила, что это еще одна приемная салона красоты. Занавески здесь были из розового тюля, обои в гирляндах из роз, а среди всех этих «розанов» сидела за столиком, допивая свой утренний кофе, элегантная дама, примерно ее ровесница — впрочем, возможно только на первый взгляд, скорее всего она была гораздо старше.

— Миссис Розантелль? — спросила миссис Оливер.

— Да?

— Надеюсь, я вовремя?

— О да. Только я не совсем поняла, что вас интересует. По телефону так трудно разобрать… Я могу уделить вам полчасика. Хотите кофе?

— Нет, нет, — сказала миссис Оливер. — Не хочу злоупотреблять вашей любезностью. Мне необходимо кое-что выяснить — может быть, вы вспомните. Вы ведь уже давно в этом бизнесе.