Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Да. И я очень им дорожу, — ответил детектив. — Чрезвычайно ценный для меня подарок.

— Обратите внимание, — сказала миссис Гарденер, — как он ведет себя! Крикливый, назойливый, вульгарный. Жаль, что вы, мосье Пуаро, не смогли устроить так, чтобы он остался в гостинице.

Эркюль Пуаро развел руками.

— Увы, мадам, — сказал он, — это было бы практически невозможно.

— Не могу с вами не согласиться! Этот человек повсюду лезет без приглашения. Ему решительно не хватает деликатности.

В этот миг раздались ликующие крики: вход в обиталище Эльфа был обнаружен. Вскоре вся компания под предводительством маленького бельгийца опять двинулась в путь — к тому месту, где можно было через вересковые заросли спуститься по короткой тропинке в прелестный уголок у небольшой речки.

Узкий деревянный мостик, переброшенный через стремнину, повел их дальше, к прекрасной поляне, где рос только вереск и не было ни кустика колючего дрока [214] Дрок — род кустарников и полукустарников семейства бобовых, часто с колючками на стеблях и желтыми цветками в кистевидных соцветиях. ,— идеальное место для привала. Эркюль Пуаро и мистер Гарденер еле уговорили миссис Гарденер пройти по мосту. Она с многословными причитаниями стала осторожно передвигаться. И все же оступилась. Раздался жалобный крик. Остальные преодолели коварную переправу относительно легко. Только Эмилия Брюстер, добравшись до середины пути, зажмурила глаза и покачнулась. Эркюль Пуаро и Патрик Редферн бросились ей на помощь.

— Благодарю, благодарю. — Она была очень смущена. — Ради Бога, извините. У меня всегда кружится голова, когда приходится идти над быстриной. Глупо, правда?

Наконец разложили снедь и приступили к ленчу.

Путешественники и сами не ожидали, что получат столько удовольствия. Видимо, это произошло оттого, что они вырвались из атмосферы неуверенности и страха. Здесь, у журчащей речки, где воздух был напоен ароматами, среди живых красок вереска и папоротника, тот мир, в котором были убийства, полицейские расследования, смутные подозрения, растаял, растворился, словно его никогда не существовало. Даже мистер Блатт забыл о своей роли души общества. После еды он заснул в сторонке, и доносившийся оттуда храп свидетельствовал о его блаженном забытьи.

Через некоторое время все они, умиротворенные и довольные, принялись упаковывать корзины, хором расточая похвалы Пуаро, предложившему столь приятное развлечение. Солнце садилось, когда они вышли по крутым тропкам на холм, возвышающийся над Лезекум-Беем. Перед ними лежал остров Контрабандистов с белым зданием отеля, полный безмятежности и очарования. Миссис Гарденер обернулась к знаменитому детективу.

— Горячо благодарю вас, мосье. Я теперь совсем успокоилась. Было просто замечательно. — Это был первый случай, когда миссис Гарденер удалось столь лаконично выразить свои чувства.

Майор Барри вышел навстречу прибывшим.

— Привет! — воскликнул он. — Ну что? Удался пикник?

— О да! — с пылом ответила все та же миссис Гарденер. — Заросли вереска прекрасны необыкновенно. Такие… по-настоящему английские! А воздух! Просто изумительный! И не стыдно вам, в самом деле, сиднем сидеть в четырех стенах!

— Я слишком стар, — рассмеялся майор, — чтобы сидеть на болотной кочке и жевать сандвич. Это не для меня!

Из отеля выбежала горничная. Она запыхалась, а на лице был написан испуг. Отдышавшись, она после некоторого колебания подошла к Кристине Редферн.

Эркюль Пуаро узнал Глэдис Нарракот.

— Очень прошу меня извинить, мадам, — торопливо начала она. — Но я боюсь за молодую леди… за мисс Маршалл то есть. Только что принесла ей в комнату чай и не смогла ее добудиться… И выглядит она как-то странно…

Кристина беспомощно огляделась вокруг. Пуаро мигом оказался около нее.

— Пойдемте скорее, — сказал он, беря ее под руку.

Они спешно направились по лестнице к комнате Линды. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: случилась беда. Девушка едва дышала, цвет ее кожи странно изменился. Пуаро взял ее руку, чтобы посчитать пульс, и тут ему на глаза попался конверт, прислоненный к лампе на ночном столике. На конверте было написано его имя.

В комнату стремительно вошел капитан Маршалл.

— Что случилось? Что с Линдой?

Перепуганная Кристина Редферн тихонько всхлипнула. Эркюль Пуаро отошел от кровати.

— Врача! — крикнул он Маршаллу. — Немедленно! Но боюсь, очень боюсь, что уже может быть поздно.

Он разорвал конверт и пробежал глазами несколько строк, написанных аккуратным почерком недавней школьницы:

«Так, видимо, будет лучше всего. Попросите отца, чтобы он постарался меня простить. Это я убила Арлену. Думала, что это даст мне удовлетворение, но я ни капельки не рада. Я, наоборот, очень об этом сожалею».

Кеннет Маршалл, Редферны, Розамунд Дарнлей и Эркюль Пуаро сидели в холле отеля и ждали. Дверь открылась, из комнаты вышел доктор Низден.

— Я сделал все, что мог, — только и сказал он. — Может, девочка и выкарабкается. Но должен предупредить, что надежды мало.

— Откуда она взяла их, эти таблетки? — спросил Маршалл с каменным лицом. Его синие глаза стали похожими на льдинки.

Низден приоткрыл дверь и махнул рукой. В холл вышла заплаканная горничная.

— Расскажите еще раз, что вы видели, — велел он.

— Я ничего такого не подумала, — начала Глэдис Нарракот, шмыгая носом, — хотя молодая леди как-то чудно себя вела. — Она умолкла, но, подстегнутая нетерпеливым жестом доктора, продолжила: — Мисс была в чужой комнате… В вашей комнате, мадам, — повернулась она к Кристине Редферн. — Я вхожу, а она как раз берет с полки какой-то пузырек. Увидела меня, так даже вздрогнула от испуга. Я, само собой, удивилась, что она берет чужую вещь, но подумала, что, может, она вам просто одолжила какую-нибудь мазь, а теперь она ей понадобилась. Она сказала: «О, вот то, что я искала». И вышла в коридор.

— Это мое снотворное, — прошептала Кристина.

— Откуда она о нем узнала? — сухо спросил Низден.

— Я дала ей одну таблетку вечером после… после того события. Она сказала, что не может заснуть. Я помню, она еще спросила тогда, достаточно ли одной. Я ответила, что да, так как это очень сильное снотворное, что меня предупреждали — ни в коем случае больше двух таблеток сразу.

— Так… — Врач покачал головой. — Она решилась действовать наверняка — приняла сразу шесть!

— Боже мой! — воскликнула Кристина Редферн. — Это я во всем виновата. Надо было держать таблетки под замком.

— Да, это было бы более разумно, миссис Редферн, — мрачно сказал Низден.

— Она умирает! — взорвалась плачем Кристина. — Из-за меня!