Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Кеннет Маршалл пошевелился в кресле.

— Нет, — сказал он. — Не надо винить себя, миссис Редферн. Линда знала, что делает, и может… может, это самый лучший выход.

Он посмотрел на чуть помятый листок — тот, который ему молча только что протянул Эркюль Пуаро.

— Не верю! — воскликнула Розамунд Дарнлей. — Линда не убивала ее. Это невозможно! Исключено!

— Да! — горячо подхватила Кристина Редферн. — Линда не могла этого сделать. Видимо, она все это вообразила — ведь такое нервное напряжение.

Дверь открылась, и в комнату вошел полковник Вестон.

— Что все это значит? — спросил он.

Низден, взяв из рук Маршалла письмо, передал его комиссару.

— Не может быть! — быстро пробежав его глазами, воскликнул он. — Ведь это бредни, бредни чистой воды! Невероятно! Невероятно! — Он обернулся к маленькому бельгийцу. — Вы согласны, мосье Пуаро?

Эркюль Пуаро наконец подал голос:

— Я полагаю, это не так уж невероятно, — сокрушенно проговорил он.

— Но я была с нею, мосье Пуаро! — сказала Кристина Редферн. — Была с нею до без четверти двенадцать! Я говорила об этом полицейским.

— Ваше свидетельство подтверждает алиби Линды Маршалл, — сказал Эркюль Пуаро. — Согласен. Но на чем вы основываете свои показания? На времени, которое показывали часы самой Линды. У вас не было своих часов или иных ориентиров. О том, что вы расстались без четверти двенадцать, вам известно исключительно со слов самой Линды. Вы даже говорили, что у вас возникло ощущение, будто время идет слишком быстро.

Кристина Редферн посмотрела на Пуаро изумленным взглядом.

— Прошу уточнить, мадам, — продолжал он. — Расставшись с Линдой, вы пошли в отель. Вы шли быстро или медленно?

— Сейчас… Наверное… скорее медленно.

— По дороге вы ни на что не обратили внимание?

— Да нет, я… не смотрела по сторонам. Я… я кое-что обдумывала.

— Прошу покорно извинить, мадам, но вынужден спросить, что именно вы обдумывали?

Кристина сильно покраснела.

— Если… если это так необходимо… я думала об отъезде… Хотела уехать… тайком, ничего не сказав мужу. Поймите, мосье, я чувствовала себя такой несчастной…

— Кристина! — не выдержав, воскликнул Патрик. — Я знаю… Я знаю, что…

— Именно! — многозначительно произнес Эркюль Пуаро, не дав ему договорить. — Вы думали, мадам, о чем-то очень важном, не замечая ничего вокруг. Вы шли очень медленно и, возможно, время от времени останавливались, чтобы получше все обдумать.

— Вы угадали. Так оно и было. Перед отелем я словно бы очнулась ото сна и побежала в свою комнату, думая, что безнадежно опаздываю. Но когда я посмотрела на часы в холле, то убедилась, что времени у меня еще предостаточно.

— Именно так, — повторил Эркюль Пуаро и повернулся к Маршаллу: — А теперь я должен рассказать вам, капитан Маршалл, о нескольких удивительных вещах, которые я в день убийства обнаружил в комнате вашей дочери. На каминной решетке лежали большой комок растопленного воска, прядь опаленных волос, кусок картона, клочки бумаги и обычная булавка. Картон и бумага вполне могли оказаться в камине, но вот все остальное… Эти предметы привлекли мое внимание. Особенно после того, как на полке я обнаружил спрятанную за прочими книгами книжку о черной магии и колдовстве со штампом библиотечки при магазине. Книжка легко открывалась на странице с описанием различных способов избавления от врагов с помощью восковой фигурки, которая должна изображать будущую жертву. Такую фигурку медленно подогревают на огне до тех пор, пока она совсем не растает, или прокалывают булавкой в том месте, где у человека находится сердце. В результате подобных манипуляций враг должен умереть. Потом я узнал от миссис Редферн, что в тот день Линда очень рано встала и вышла из отеля. Она купила в поселке свечи и была очень смущена, когда ее покупка обнаружилась. Что было дальше, догадаться нетрудно. Линда расплавила свечи и из воска слепила фигурку, а для придания большего сходства увенчала ее прядью рыжих волос Арлены. Затем она проколола грудь фигурки булавкой и наконец растопила ее на огне, используя для этого картон и бумагу.

Это был наивный, чисто ребяческий поступок, — продолжал Пуаро. — Но он выдавал ее сокровенное желание — она хотела убить миссис Маршалл. Но хотеть — еще не означает сделать. Могла ли Линда действительно убить мачеху? На первый взгляд может показаться, что у нее бесспорное алиби, однако напоминаю: время, на котором основывалось ее алиби, было указано ею самой. Она могла сказать, что на часах без четверти двенадцать, тогда как на самом деле было около одиннадцати. Вполне возможно, что, когда миссис Редферн ушла, Линда направилась следом за ней, прокралась кратчайшим путем по суше к лестнице над бухтой Эльфа, сбежала вниз, напала на мачеху, задушила ее и успела опять подняться, прежде чем показалась лодка с мисс Брюстер и мистером Редферном. Она вернулась в бухту Чаек, выкупалась и не спеша направилась в отель.

Но тут важны два непременных обстоятельства. Линда должна была наверняка знать, что миссис Маршалл будет в бухте Эльфа. И быть уверенной в том, что у нее хватит сил на то, чтобы задушить свою жертву.

Первое вполне вероятно. Линда сама могла написать мачехе записку от чьего-нибудь имени. Второе, как это ни странно, тоже допустимо. У Линды крупные, почти как у мужчины, руки. К тому же она в таком возрасте, когда психика весьма неуравновешенна. Сильные эмоции могут вызвать необычайный прилив сил. И еще одно: мать Линды когда-то предстала перед судом по обвинению в убийстве.

Кеннет Маршалл поднял голову и горячо возразил:

— Но ее оправдали.

— Да, ее оправдали, — согласился Эркюль Пуаро.

— Мосье Пуаро, уверяю вас, что Рут… моя жена… была невиновна. Я абсолютно в этом уверен. Она не могла бы мне не проговориться, не выдать себя чем-то… Она стала жертвой обстоятельств. — Капитан Маршалл, помолчав, воскликнул: — Я не верю, что Линда убила Арлену. Это абсурд.

— Вы допускаете, что письмо мог написать кто-то другой? — спросил маленький бельгиец.

Маршалл протянул руку, и полковник Вестон отдал ему письмо.

— Нет, — пробормотал он, вглядываясь в ровные строчки. — Это ее почерк.

— В таком случае, напрашиваются два вывода, — сказал Эркюль Пуаро. — Или она писала его в полном убеждении, что совершила убийство, или — старалась кого-то выгородить… того, кого, по ее мнению, могли заподозрить.

— Вы имеете в виду меня, мосье Пуаро? — спросил Маршалл.

— Это не исключено, правда?

— Исключено, — ответил капитан после минутного раздумья. — Это предположение никуда не годится. Поначалу Линда действительно могла подумать, что подозревают меня. Но она прекрасно знала, что потом было установлено мое алиби, и полиция продолжила поиски.