Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Эрнс-Клиффроуд, вы сказали? — переспросил он. — Это на другом конце города?

— Да, поезжайте по эспланаде, мимо старого центра, а потом вверх, там начинается подъем…

Но все уже забрались в автомобиль, не слушая дальнейших разъяснений мистера Роббинса.

Таппенс крикнула ему:

— Спасибо, мистер Роббинс! — И они рванули с места, а он остался стоять с разинутым ртом.

Они промчались через весь город, избегнув столкновений больше по счастливой случайности, чем благодаря искусству водителя. Однако как бы то ни было, но обошлось без жертв.

Вот и новый квартал, широко разбросанные красивые дома — хороший район, если не считать соседства газового завода. Улочки, превращаясь в дороги, уходили вверх на холмы. Эрнс-Клиффроуд оказалась за третьим поворотом.

Капитан-лейтенант Хейдок с ходу ловко завернул за угол и покатил вверх по склону холма. Дорога скоро кончилась, дальше шла, петляя, пешеходная тропа.

— Тут лучше, наверно, выйти из машины и идти пешком, — предложил Блетчли.

Хейдок неуверенно ответил:

— Попробуем все-таки на колесах. Почва твердая, потрясет, правда, но, я думаю, подъем возьмем.

— Да, да, пожалуйста! — попросила миссис Спрот. — Главное — скорее.

Капитан-лейтенант буркнул себе под нос:

— Будем надеяться, что мы идем по верному следу. Мало ли какую женщину с ребенком мог приметить тот недомерок.

Автомобиль, кряхтя, пополз вверх по неровному склону холма. Подъем оказался крутым, но низкорослая трава надежно пружинила под колесами. Они благополучно въехали на вершину. Отсюда открывался широкий вид на все побережье до самой излучины Уайтхейвенской бухты.

Блетчли сказал:

— Неплохо придумано. Они смогут, если понадобится, переночевать тут наверху, а утром спуститься в Уайт-хейвен и оттуда уехать на поезде.

— Что-то их не видно, — доложил Хейдок, разглядывая холмы в полевой бинокль, предусмотрительно захваченный им из дому.

Он поймал в бинокль какие-то две движущиеся точки и сразу насторожился.

— Вижу! Они, чтоб мне провалиться!

И, плюхнувшись на водительское сиденье, рванул машину с места вперед. Погоня была краткой. Подлетая кверху, заваливаясь то вправо, то влево, они быстро настигали беглецов. Вот уже можно различить две фигуры, высокую и маленькую. Ближе — видно, что женщина ведет за руку ребенка; еще ближе — все верно, ребенок в зеленом клетчатом платьице, Бетти. Миссис Спрот сдавленно вскрикнула.

— Ну, ну, теперь все в порядке, моя милая. — Майор Блетчли ласково похлопал ее по руке. — Мы их настигли.

Погоня продолжалась. Вдруг женщина оглянулась и увидела преследующий ее автомобиль. Вскрикнув, она подхватила девочку на руки и пустилась бежать. Но не по тропе, а вбок, к обрыву над морем.

Дальше автомобиль уже не мог за ней ехать: путь преграждали неровности почвы и обломки скалы. Хейдок остановился, и все выскочили из машины. Впереди со всех ног неслась миссис Спрот. Остальные бежали за нею следом.

Когда расстояние между ними сократилось до двадцати ярдов, женщина остановилась и обернулась к своим преследователям. Дальше бежать ей было некуда, она уже стояла на самом краю обрыва. С хриплым возгласом она судорожно прижала девочку к себе. Хейдок вскрикнул:

— Бог мой, она сейчас швырнет ее в море!

Женщина стояла, крепко держа Бетти. Лицо ее было искажено безумной ненавистью. Она хрипло выговорила какую-то длинную, никому не понятную фразу и, не выпуская ребенка, оглянулась назад: там белый утес круто уходил далеко вниз.

Ее преследователи остановились и замерли, боясь сделать еще хоть шаг, чтобы не подтолкнуть ее к ужасному поступку. Хейдок сунул руку в карман и вытащил револьвер военного образца.

— Поставьте девочку на землю, или я стреляю! — крикнул он.

Иностранка рассмеялась им в лицо и еще крепче прижала к груди Бетти. Большая и маленькая, они казались вытесанными из одного куска скалы.

Хейдок тихо проговорил:

— Я не могу выстрелить, велика опасность попасть в ребенка.

Томми сказал:

— Женщина не в своем уме. Еще мгновенье — и она прыгнет с обрыва вместе с девочкой.

— Я не могу выстрелить, — растерянно повторил Хейдок.

Но в это мгновенье все же прозвучал выстрел. Иностранка, не выпуская девочку, покачнулась и рухнула на землю, где стояла. Мужчины бросились к ним. Миссис Спрот не двигалась с места, только смотрела широко раскрытыми глазами, сжимая в руке дымящийся револьвер. Потом сделала несколько неловких шагов вперед.

Томми опустился на колени и осторожно повернул женщину кверху лицом. Только теперь он оценил ее своеобразную красоту. Глаза ее открылись, посмотрели на него — и потухли. Она коротко вздохнула и умерла. Миссис Спрот прострелила ей голову.

А Бетти Спрот выбралась из ее объятий и заковыляла к матери. И тогда наконец миссис Спрот словно оттаяла: отбросив револьвер, нагнулась и вцепилась в дочь.

— Спасена! — закричала она. — Спасена! Бетти! О, моя Бетти! — И тихим, испуганным шепотом спросила: — Я… я ее убила?

Таппенс твердо ответила:

— Не думайте об этом. Думайте о Бетти. Думайте только о Бетти.

Миссис Сирот прижала к груди девочку и зарыдала.

Таппенс отошла к мужчинам. Хейдок недоуменно проговорил:

— Просто чудеса, да и только. Я бы не сумел так метко выстрелить. А она небось прежде оружия в руках не держала. На одном инстинкте. Чудо, да и только.

Таппенс произнесла:

— Слава Богу! Висело на волоске…

Она заглянула в пропасть и содрогнулась.

Дознание происходило несколькими днями позже. Оно было отложено на некоторое время, пока полиция устанавливала личность убитой женщины. Это оказалась некая Ванда Полонская, беженка из Польши.

После драматических событий на береговом обрыве Бетти и миссис Спрот, последняя в полуобморочном состоянии, были доставлены на автомобиле в «Сан-Суси», где героическая мать получила горячую грелку, чашку крепкого, свежезаваренного чая и, в заключение, несколько глотков спиртного.

Капитан-лейтенант Хейдок не откладывая связался с полицией, и под его командованием они отправились на место происшествия у обрыва над морем.

Если бы не тревожные вести с фронта, газеты наверняка уделили бы этой трагедии больше внимания. А так ей была посвящена лишь короткая заметка в один столбец.

Оба, и Таппенс и Томми, были призваны давать свидетельские показания. И на случай если кто-нибудь из репортеров вздумает иллюстрировать свой материал портретами даже самых незначительных свидетелей, у бедного мистера Медоуза вдруг что-то случилось с глазами, так что ему пришлось надеть и надвинуть на самые брови скрывающий пол-лица темный козырек. А миссис Бленкенсоп вообще не было видно под шляпой с широченными полями.