Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— И как это вы додумались, черт подери?

— Мой дорогой Джепп, не понимаю, о чем вы.

— Как вам пришло в голову, что это не мисс Сейнсбери Сил? — выговорил Джепп, делая ударение на каждом слове.

— Лицо, ее лицо. Вот что меня озадачило. Зачем было уродовать у трупа лицо?

— Вот-вот… Наверняка, чтобы не опознали. Кстати, со стариной Морлеем, скорее всего, потому и разделались — чтобы он не мог ее освидетельствовать, — сказал Джепп.

— Конечно, было бы лучше, если бы он мог дать показания сам.

— Ничего, сойдет и Литерен, это преемник Морлея. Очень знающий парень и держится уверенно. Его свидетельство не вызывает сомнений.

В вечерних газетах появилось сенсационное сообщение:

«Мертвая женщина, найденная в Баттерси, оказалась не мисс Сейнсбери Сил, как считалось до сих пор, а миссис Альберт Чепмен. Мистер Литерен, Квин-Шарлотт-стрит, 58, без колебаний засвидетельствовал этот факт: характерные особенности зубов и челюстей миссис Чепмен совпадали с тем, что было зарегистрировано в медицинской карте покойным мистером Морлеем. На покойной была одежда мисс Сейнсбери Сил, а рядом, в сундуке, лежала ее же сумочка.

Но где же сама мисс Сейнсбери Сил?»

— Потрудились на славу… Вам угодно было сенсацию? Пожалуйста получайте! — торжествующе воскликнул Джепп, когда они с Пуаро возвращались после дознания.

Пуаро кивал.

— Вы первый все поняли, — продолжал Джепп, — сам-то я с этим трупом оплошал. Действительно, никто просто так не станет уродовать лицо. Малоприятное занятие. Должна быть веская причина. И эта причина — помешать опознанию. Сам я ни за что бы не догадался, что это не мисс Сейнсбери Сил, — великодушно добавил Джепп.

— Друг мой, — с улыбкой сказал Пуаро, — на самом деле, эти две женщины в значительной мере похожи друг на друга, хотя на первый взгляд это просто невозможно представить. Миссис Чепмен — яркая, привлекательная, умело пользующаяся косметикой, элегантно одетая. Мисс Сейнсбери Сил — одета немодно, даже неряшливо, губную помаду и румяна, наверное, и в руках никогда не держала. Но суть-то в другом. Обеим немного за сорок лет. Рост примерно одинаковый, сложение — тоже. У обеих волосы начали седеть, и обе подкрашивают их в светло-русый цвет.

— Да, конечно, если так посмотреть… В одном мы должны признаться — наша красотка Мабелль надула нас обоих. Ловко надула. Вот уж не думал, что она так умеет притворяться!

— Но, мой друг, она вовсе и не притворялась. Мы ведь тщательно проверяли все, что она нам рассказывала.

— Проверяли, но откуда нам было знать, что она способна на убийство. Вот ведь как все повернулось… Не Сильвия убила ее, а она — Сильвию.

Эркюль Пуаро недоверчиво покачал головой. Облик мисс Сейнсбери Сил никак не увязывался с тем, что говорил инспектор. Пуаро очень в этом сомневался, хотя в ушах у него и звучал писклявый насмешливый голос мистера Барнса: «Последите-ка лучше за почтенными особами…»

Мабелль Сейнсбери Сил — дама в высшей степени почтенная.

— Я намерен докопаться до сути, Пуаро. Ей не удастся снова меня надуть, — с чувством сказал Джепп.

Джепп позвонил на следующий же день. Говорил он как-то странно.

— Пуаро, хотите новость? Все кончено, дружище! Кончено!

— Pardon? Плохо слышно… Я не совсем понял…

— Кончено, мой друг. Крышка. Конец! Можете больше не суетиться!

В голосе Джеппа слышалось горькое разочарование. Пуаро был удивлен.

— Что кончено?

— Да это проклятое дело! Все кончено — искать некого, хватать некого! Ни шумихи в газетах, ничего! Игра окончена!

— И все-таки я не понимаю…

— Ладно, слушайте. Внимательно слушайте, потому что я не могу называть имен. Вы ведь в курсе наших дел. Знаете, что мы все прочесываем в поисках некоего лица?

— Да-да, конечно. Понял.

— Ну так вот, велено прекратить. Замять. Помалкивать. Теперь поняли?

— Да-да. Но почему?

— Приказ этого треклятого Министерства иностранных дел.

— Но почему? Дело-то обычное, разве не так?

— Вполне.

— Чем же им так симпатична мисс… ну, в общем, эта мисс?..

— Да при чем тут она? Им на нее наплевать. Они боятся шумихи… Если она предстанет перед судом, неизбежно всплывет имя миссис А. Ч. Труп… Вся эта чертова секретность! Думаю, загвоздка в муже. Будь он проклят, этот самый А. Ч… Понимаете?

— Да-да.

— Думаю, он где-то за границей с каким-нибудь деликатным поручением, и они не хотят подложить ему свинью.

— Тьфу!

— Вы что-то сказали?

— У меня вырвался возглас досады, mon ami!

— Ах, вот оно что. А я уж было подумал, что вы подхватили насморк. Да, действительно очень досадно. Я бы даже сказал что-нибудь и похлеще. Позволить ей выйти сухой из воды! Я просто в бешенстве!

— Нет, сухой из воды ей не выйти, — кротко возразил Пуаро.

— Говорю вам, у нас руки связаны!

— У вас — может быть, а у меня нет.

— Пуаро, дружище! Значит, вы будете стоять до конца?

— Mais oui [64] Конечно (фр.). — умру, но не отступлюсь.

— Ну, нет, дружище, зачем же умирать? И не забывайте об осторожности. Тут нам такое дельце досталось — того и гляди, пришлют бандероль с каким-нибудь тарантулом! [65] Тарантул — крупный ядовитый паук, укус которого смертелен.

Пуаро положил трубку. «Что это я вдруг впал в пафос? — пробормотал он. — Умру, но не отступлюсь». Ну и фразочка! Просто из мелодрамы! Vraiment [66] В самом деле (фр.). , чепуха какая-то.

С вечерней почтой пришло письмо. Оно было напечатано на машинке, все, кроме подписи.

«Дорогой мосье Пуаро!

Буду крайне признателен, если навестите меня завтра в 12.30. У меня для вас поручение. Если это вам неудобно, то, может быть, вы договоритесь по телефону с моим секретарем о встрече в другое время? Прошу прощения за это наспех написанное послание.

Пуаро разгладил листок и еще раз перечитал письмо. В этот момент зазвонил телефон.

Время от времени Эркюль Пуаро развлекался тем, что по звуку телефонного звонка пытался угадать, какое известие предстоит услышать. На этот раз он тотчас почувствовал, что сообщат нечто важное. Когда ошибаются номером, звонок звучит совсем не так, когда звонит кто-то из друзей — тоже.

Он снял трубку.

— Алло? — произнес он очень вежливо и с чуть заметным акцентом.

— Пожалуйста, назовите ваш номер, — монотонно проговорил кто-то.

— Уайтхолл, семьдесят два — семьдесят два.

Пауза, щелчок.

— Мосье Пуаро? — раздался женский голос.

— Да.

— Мосье Эркюль Пуаро?

— Да.

— Мосье Пуаро, возможно, вы уже получили или вскоре получите письмо.

— Кто говорит?

— Вам это знать необязательно.

— Пусть так, но, мадам, вечерней почтой я получил восемь писем и три счета.