Агата Кристи - Смерть в облаках. Убийства по алфавиту. Убийство в Месопотамии. Невероятная кража. Родосский треугольник

— Больше она вам ничего не говорила о ребенке или отце?

— Нет, мосье, но у меня есть предположение…

— Говорите, мадемуазель Элиза.

— Понимаете, это только предположение.

— Понимаю, понимаю.

— Я думаю, что отец ребенка был англичанин.

— Что именно заставило вас так думать?

— Ничего определенного. Просто, когда мадам говорила об англичанах, в ее голосе слышалась горечь. Кроме того, мне казалось, что мадам приятно, когда кто-то из англичан вынужден обращаться к ней. Но это только предположение…

— Да, но оно может оказаться очень ценным. Оно дает какую-то зацепку… А ваш ребенок, мадемуазель Элиза? Это девочка или мальчик?

— Девочка, мосье. Но она умерла — уже пять лет, как умерла.

— Ах, примите мои соболезнования.

Наступило молчание. Нарушил его Пуаро:

— А теперь, мадемуазель Элиза, о чем же вы до сих пор умалчивали?

Элиза вышла из комнаты и через несколько минут возвратилась с черной потертой записной книжечкой.

— Это книжечка мадам. Она была при ней всегда. Собираясь в Англию, она ее обыскалась. Я нашла ее уже после отъезда мадам. Она завалилась за изголовье кровати. Я спрятала ее у себя — до ее возвращения. Услышав о смерти мадам, я сразу сожгла бумаги, но книжку оставила. Насчет нее никаких распоряжений не было.

— Когда вы услышали о смерти мадам?

Элиза снова медлила с ответом.

— Вы ведь узнали об этом от полиции, так? — спросил Пуаро. — Полицейские пришли и осмотрели комнаты мадам. Они обнаружили, что сейф пуст, а вы сказали им, что сожгли бумаги, но на самом деле вы сожгли их только после их ухода.

— Это верно, мосье, — подтвердила Элиза. — Пока они осматривали сейф, я вынула бумаги из сундука. Да, я сказала, что сожгла их. В конце концов, это почти правда. Я сожгла их при первой возможности. Мне надо было исполнить волю мадам. Вы видите, в каком я затруднительном положении? Мосье, вы ничего не скажете полиции? У меня могут быть серьезные неприятности.

— Я верю, что вы поступили так из лучших побуждений, мадемуазель Элиза. Все равно, понимаете, жаль… очень жаль… Но сделанного не воротишь, и у меня нет причин сообщать милейшему мосье Фурнье точное время уничтожения бумаг. Посмотрим, можно ли из этой книжечки извлечь что-нибудь полезное.

— Не думаю, мосье. — Элиза покачала головой. — Да, она делала тут какие-то пометки, но это только цифры. Без документов в этих записях не разобраться.

Она неохотно протянула книжечку Пуаро. Он взял ее и полистал. Карандашные заметки не совсем разборчивым почерком. Их было около двадцати, похожих одна на другую. За номером следовало несколько слов характеристики, вроде:

СХ 265. Жена полковника. Гарнизон в Сирии. Полковая касса.

ЖФ 342. Член палаты депутатов. Связь с делом Ставиского.

А в конце книжечки карандашом были нацарапаны для памяти числа и названия мест вроде:

Ле-Пинэ. Понедельник. Казино, 10.30. Отель

«Савой». 5.00. АВС. Флит-стрит, 11 утра.

Ничего законченного. Казалось, это скорее напоминания о чем-то себе самой, чем реальные даты встреч.

Элиза с волнением смотрела на Пуаро.

— Все это ничего не значит, мосье. Так оно на мой взгляд. Это было понятно мадам, а не постороннему человеку.

Пуаро закрыл книжечку и опустил себе в карман.

— Она может оказаться весьма ценной, мадемуазель. Вы правильно сделали, что отдали ее мне. И ваша совесть может быть совершенно спокойна. Мадам ведь никогда не просила вас сжечь эту книжечку.

— Это верно. — Лицо Элизы слегка просветлело.

— А раз у вас нет никаких указаний, стало быть, ваш долг — передать ее полиции. Я договорюсь с мосье Фурнье, чтобы вас не преследовали за то, что вы не сделали этого раньше.

— Мосье очень добр.

— Ну что ж, пойду догонять коллегу. — Пуаро поднялся. — Самый последний вопрос. Когда вы заказывали билет на самолет для мадам Жизели, вы звонили на аэродром Ле-Бурже или в контору компании?

— Я звонила в контору «Юниверсал Эрлайнз», мосье.

— В ту, что на бульваре Капуцинок?

— Верно, мосье, бульвар Капуцинок, двести пятьдесят четыре.

Пуаро занес номер в свою книжечку и, приветливо кивнув, вышел из комнаты.

Фурнье еще разговаривал со старым Жоржем. Сыщик был разгорячен и явно раздражен.

— Полиция всегда так, — басисто хрипел старик. — Один и тот же вопрос тысячу раз. И на что надеются? Что раньше или позже человек перестанет говорить правду и начнет врать? Только врать с толком, так, как угодно этим господам.

— Мне нужна не ложь, а правда.

— Очень хорошо. Я вам и говорю правду. Да, в тот вечер, накануне отъезда мадам в Англию, к ней приходила женщина. Вот вы показываете мне снимки и спрашиваете, узнаю ли я на них эту женщину. Я вам говорю то, что все время говорил — теперь я вижу не так хорошо — и уже смеркалось — и я не вглядывался. Я не узнаю эту даму. Даже если бы я столкнулся с ней лицом к лицу, я и то, наверное, не узнал бы. Вот! Повторяю это в четвертый или пятый раз.

— И вы даже не можете вспомнить, высокая она была или невысокая, брюнетка или блондинка, молодая или старая? В это верится с трудом!

Фурнье был раздражен и говорил с нескрываемым сарказмом.

— Ну так не верьте. Мне-то что! Хорошенькое дельце путаться с полицией! Один грех! Небось если бы мадам не убили на борту самолета, вы на меня, старика, и подумали бы. Это в вашем духе.

Пуаро, предвидя возможную реакцию Фурнье, поспешил взять его под руку.

— Пора, старина, — сказал он. — Желудок взывает. Простая, сытная еда — вот что нам сейчас требуется. Скажем, omlette aux champignons, sole a la Normande [41] Омлет с шампиньонами, камбала по-нормандски (фр.). и сыр из Пор-Салю с красным вином. Какое вино заказать?

Фурнье взглянул на часы.

— Верно, — сказал он. — Уже час. Говорить с этим животным… — Он гневно взглянул на Жоржа.

Пуаро ободряюще улыбнулся старику.

— Все ясно, — сказал он. — Безымянная дама была не высокая и не маленькая, не брюнетка и не блондинка, не худая, не толстая, но, по крайней мере, это-то вы нам скажете: была она шикарная?

— Шикарная? — повторил ошеломленный Жорж.

— Вы уже ответили, — сказал Пуаро. — Она была шикарная. И у меня есть идейка, друг мой — мне кажется, эта леди прекрасно смотрелась бы в купальном костюме.

Жорж вытаращил глаза.

— В купальном костюме? Как это — в купальном костюме?

— Так, возникла у меня одна идейка. Очаровательная женщина выглядит еще более очаровательной в купальном костюме. Вы согласны? Вот взгляните. — И он передал старику страницу, вырванную из «Скетча».

Старик чуть заметно вздрогнул. Наступило молчание.

— Так вы согласны, не так ли? — спросил Пуаро.

— Они здорово смотрятся, эти двое, — ответил старик, возвращая листок. — Можно сказать, на них ничего не надето.