Энн Гленконнер - Убийство на острове Мюстик [litres]

– Как получилось, что вы увлеклись ими?

– Коралл – это уникальное существо. Он способен возродиться из одной клетки, у него тысячи подвидов, и он может разлагать злейшие из ядов, что мы сбрасываем в море. – Белмонт с отвращением качает головой. – Какой-то идиот отрубил его чертовым мачете.

– У вас же есть скоростной катер «Бэйрайдер XR7»? Я видел его в гавани.

– А при чем тут он?

– Наверное, ни при чем, но вы пользуетесь им, чтобы добраться до рифа?

– В последнее время я использую байдарку, если хочу понырять. Лили Колдер просто запилила меня за то, что я проделываю дыру в озоновом слое.

– Когда вы в последний раз брали «Бэйрайдер»?

– Давно, несколько недель назад… А что?

– Судно, очень похожее на ваше, видели в Британния-Бэй в пятницу утром, тогда же, когда там купалась Аманда Фортини.

– Я был здесь один. У меня дурная привычка – спать допоздна.

Музыкант с бесстрастным выражением на лице наблюдает, как Найл берет коралл. Он повторяет свое приглашение на субботний джем-сейшн, но детектив не дает гарантий в том, что придет. Он советует Белмонту позаботиться о безопасности дома и пожить у друзей или в «Светлячке» до тех пор, пока злоумышленник не будет найден. И только после того, как за ним со щелчком захлопывается металлическая дверь, понимает, что музыкант проявил эмоции только тогда, когда речь зашла о кораллах. Их разговор подтвердил, что Белмонт обладает дайвинговыми навыками, необходимыми для сбора тех самых кораллов, которые появляются на каждом месте преступления.

Джаспер нетрадиционно спокоен, когда звонит утром. Мой муж отлично справляется с задачей, возложенной на него, чтобы занять его делом; он усердно собирает костюмы для гостей будущей вечеринки и хранит их в аэропорту. Как только штормовое предупреждение отменят, их переправят сюда. Больше всего я боюсь, что празднование дня рождения Лили будет омрачено отсутствием Аманды, но Джаспер, кажется, рад, что может отвлечься.

– Я бы лучше переживал из-за вечеринки, чем общался с этими чертовыми архитекторами.

– Ты убедишь их в своей правоте, дорогой.

– Как же! Они же не желают ничего слушать! – Его голос слегка дрожит.

– Прошу тебя, не надо слишком сильно волноваться из-за этого.

В течение многих лет психическое здоровье Джаспера отличается шаткостью. Я делаю все возможное, чтобы защитить его от стресса, но это не всегда получается. За семь десятков лет жизнь преподала мне множество ценных уроков – частью неприятных, но в большинстве полезных. Я давно уяснила, что физические упражнения помогают мне не переживать из-за мужа, поэтому заставляю себя сделать тридцать кругов в бассейне. После некоторого внутреннего беспокойства вначале я начинаю получать удовольствие. Плыву на спине, слушая щебет колибри над головой и собственное мерное дыхание, и вчерашний пожар и нестабильность Джаспера превращаются в далекие воспоминания.

Я уже заканчиваю последний круг, когда на террасе появляется Филип. Он горит желанием помочь мне расселить наших гостей – распределить их между его домом, моим и двумя островными гостиницами. В брюках с высокой талией и в накрахмаленной белой рубашке, сегодня он выглядит так, будто вышел из пьесы Ноэла Кауарда [15] Сэр Ноэл Пирс Кауард (1899–1973) – английский драматург, композитор, режиссер, актер и певец. .

– Присоединяйся ко мне, – зову я его.

– Не могу. У доктора будет удар.

– Вечно ты портишь другим настроение.

– Если я буду плавать, у меня пострадает слух. – Филип хлопает по своему уху, затем жестом предлагает мне продолжать, и я заканчиваю круг. Моя кожа светится после тренировки. Полчаса в воде избавили меня от жизненных невзгод. Я заворачиваюсь в полотенце и иду к Филипу.

– Ты похожа на нимфу, скользящую по волнам, – говорит он.

– В моем возрасте – уже, наверное, на крокодила.

– Чушь. Я хоть сейчас сбежал бы с тобой. – Мой давний друг улыбается, но я вижу, что он встревожен.

– В чем дело, дорогой? Ты эти дни сам не свой.

– Надо было рассказать тебе раньше… – Фил мгновение колеблется. – На прошлой неделе Томми позвонил мне на виллу; он был дико расстроен разрывом с Амандой. Жаль, что я невнимательно его слушал. Я, конечно, не сказал, что на ней свет клином не сошелся, но уж больно он меня достал.

– Может, он давно в депрессии, просто уход Аманды стал для него последней каплей…

– Вот я этого и не понял. – Филип опять устремляет на меня взгляд. – Ты думаешь, это он расправился с ней?

– Что бы там ни случилось, ты в этом не виноват.

– Зря ты так легко меня прощаешь. – Он касается моей руки. – Мальчик обратился ко мне за советом, но я не стал мудрее за прошедшие годы. Отказ ранит меня так же, как и в юности. Я жалею, что не утешил его, но это большая работа – вести себя по пути истинному.

– Не суди себя строго; мне трудно представить, чтобы ты плохо к кому-то относился. За все эти годы ты оказал нам с Джаспером огромную поддержку.

– Какая же ты добрая, Ви… Если б у тебя была возможность вернуться в прошлое, в какое время своей жизни ты перенеслась бы?

– Когда дети были маленькими, наверное. А ты?

– В период сразу после окончания актерской школы, когда я ничего не зарабатывал и играл в небродвейских спектаклях. Вчера мне приснилось, что я опять в крохотном театрике и играю в «Вишневом саде». Я был бесподобен.

– Я так и вижу тебя молодым, красивым трагиком.

Чмокаю Филипа в щеку и оставляю его пить мятный чай, а сама поднимаюсь наверх, чтобы одеться. Для обороны от жары Мюстика я всегда выбираю светлые тона. Вот и в это утро надеваю белые льняные брюки и легкую голубую рубашку, завершая наряд ниткой агатовых бус. Мой друг, судя по всему, доволен тем, как я выгляжу – вероятно, для него отступление от элегантности было бы смертным грехом, – однако на наш разговор бросает тень пожар на вилле Фортини. В воздухе все еще витает запах горелого дерева, и до сих пор не верится, что такой прекрасный дом превратился в руины. Я заставляю себя сконцентрироваться на вечеринке в честь Лили, вместо того чтобы переживать из-за того, на что я не в силах повлиять.

– Приедет около полутора сотни гостей. Половина прилетает на частных самолетах.

– Тебе не кажется, что это перебор, а? – прищурившись, спрашивает он.

– Джозефина и Джорджия прилетают на следующей неделе, чтобы помочь нам, благослови их господь. Каждая может разместить на своей вилле по двадцать человек, еще четырнадцать забирает «Светлячок», еще тридцать – «Хлопковый склад». Уверена, остальных мы раскидаем по виллам друзей, как ты думаешь?

Мы обсуждаем, как организовать комитет по встрече в аэропорту и украсить здание в виде ночного неба, чтобы гости попали в праздник сразу после приземления, и тут я замечаю, что по лужайке бежит человек. Со свирепым выражением на лице Хосе Гомес хватает меня за руку и вынуждает подняться. Он тянет меня к ступенькам, как будто ему нужно что-то мне показать.