Рекс Стаут - Трое вне игры

– С удовольствием. Назовите его.

– Когда вычислю его. Чтобы узнать, на кого указывает послание Хеллера, мне нужны все шестеро. Поскольку я могу расшифровать его, а вы нет, вам я нужен больше, чем вы мне, но вы можете избавить меня от хлопот, расходов и траты времени.

В твердом взгляде Кремера не читалось даже намека на теплоту или хотя бы понимание.

– Если вы можете расшифровать это послание и отказываетесь предоставить результат, то утаиваете улику.

– Вздор! Гипотеза не может являться уликой. Несомненно, ваша гипотеза, что послание означает NW, не улика. Моя тоже не улика, но под моим руководством она к чему-то может привести. – Вулф нетерпеливо взмахнул рукой и заговорил громче: – Черт побери, я что, предлагаю повеселиться за свой счет?! Вы думаете, мне доставляет удовольствие вторжение в мой дом орды полицейских, гонящих перед собой стадо перепуганных подозреваемых граждан?

– Нет. Уж мне-то чертовски хорошо известно, что не доставляет! – Кремер вытащил изо рта сигару и уставился на нее так, словно не мог понять, что же это такое. Покончив с созерцанием, он бросил взгляд на Вулфа и затем на меня – и отнюдь не как на закадычного друга. – Позвоню с твоего телефона, – объявил он, поднялся и подошел к моему столу.

Относительно трех из шести перепуганных граждан Вулфу здорово повезло, поскольку не приходилось начинать на пустом месте. Они оказались более чем решительно настроены не сообщать причину своего визита к Лео Хеллеру, и, как мы поняли из копий протоколов допросов и подписанных ими показаний, копам пришлось изрядно попотеть, чтобы вытащить это из них.

Ко времени, когда первого доставили к нам в кабинет где-то в начале девятого вечера, Вулф уже несколько смирился с личными страданиями и храбро им противостоял. Ему не только пришлось проглотить обед за четверть обычного срока, но и нарушить одно из своих строжайших правил и ознакомиться с документами за едой. И все это в обществе инспектора Кремера, принявшего приглашение заморить червячка. Конечно же, Кремер вернулся с нами в кабинет и тут же вызвал из сборища в гостиной полицейского стенографиста, пристроившегося с краю моего стола. Сержант Пэрли Стеббинс, признавший некогда в приступе великодушия, что хулиганом назвать меня все-таки не может, ввел гражданина и усадил его перед Вулфом и Кремером, а сам расположился у стены.

Гражданином, чье имя, согласно документам, значилось Джон Р. Уинслоу, оказался тот самый крупный мужчина в темно-синем пальто и шляпе хомбург, который высовывался из лифта взглянуть на Арчи Гудвина. Теперь Уинслоу выглядел унылым и крайне подавленным, ведь он и был одним из тех троих, кто пытался отмолчаться насчет причины своего визита к Хеллеру. И я не мог винить его за это, когда узнал ее.

Он начал с причитаний:

– Я думаю… я думаю, это противоречит конституции. Полиция заставила меня рассказать о своих личных делах, и, пожалуй, избежать этого было нельзя, но Ниро Вулф… Он ведь частный детектив, и я вовсе не обязан отвечать на его вопросы.

– Я рядом, – отозвался Кремер, – и могу повторять вопросы Вулфа, если вы настаиваете, но тогда времени у нас уйдет значительно больше.

– Предлагаю, – подключился Вулф, – начать, а там видно будет. Я ознакомился с вашими показаниями, мистер Уинслоу, и я…

– Вы не имели права! Они не имели права давать их вам! Мне обещали, что это будет конфиденциально, если только мне не придется выступать свидетелем!

– Пожалуйста, мистер Уинслоу, не заводитесь так. Истеричная женщина – плохо само по себе, но истеричный мужчина и вовсе невыносим. Уверяю вас, я в состоянии держать язык за зубами, так же как и любой полицейский. Согласно вашим показаниям, сегодня вы приходили в офис мистера Хеллера в третий раз. Вы пытались предоставить ему достаточно информации, чтобы он вывел формулу для определения, сколько еще проживет ваша тетушка. Вы ожидаете унаследовать от нее значительное состояние и хотели бы составить планы, основываясь на здравых предположениях. Так вы утверждаете. Однако, согласно полученным сведениям, вы по уши в долгах и пребываете в весьма стесненных обстоятельствах. Вы отрицаете это?

– Нет. – Уинслоу задвигал челюстью. – Не отрицаю.

– Ваши долги или хотя бы часть из них связаны с каким-либо нарушением закона? Каким-либо преступлением?

– Нет!

– Допустим, мистер Хеллер смог бы произвести обоснованный расчет продолжительности жизни вашей тетушки. Каким бы образом это вам помогло?

Уинслоу посмотрел на Кремера, но тот лишь обдал его холодом, и он вновь обратился к Вулфу:

– Я договаривался взять в долг очень крупную сумму вопреки своим… предположениям. Пока я не верну ее, каждый месяц будет начисляться определенный процент, так что мне нужно было выяснить, каковы мои шансы. Это ведь вопрос вероятности, вот я и отправился к специалисту.

– И какие данные вы предоставили Хеллеру для его вычислений?

– Боже мой, нельзя ли мне… да всякие.

– Например? – настаивал Вулф.

Уинслоу взглянул на полицейского стенографиста и на меня, но мы ничем не могли ему помочь, и ему оставалось лишь ответить Вулфу:

– Сотни различных фактов. Возраст моей тети, ее привычки – еда, сон, все, что я мог рассказать, – состояние ее здоровья, насколько мне оно было известно, сколько прожили ее родители и дедушки с бабушками, ее вес, телосложение – я дал ему фотографию, – чем она занимается и интересуется, ее характер, отношение к врачам, политические взгляды…

– Политические взгляды?

– Да. Хеллер сказал, что ее реакция – радость или огорчение – в связи с победой на выборах Эйзенхауэра представляет собой фактор долголетия.

– Шарлатанская ахинея! – фыркнул Вулф. – Не рассматривал ли он в качестве фактора долголетия возможность вашего вмешательства, что вы отправите ее на тот свет?

Уинслоу вопрос показался смешным. Он не загоготал, но тоненько захихикал, что совершенно не вязалось с его конституцией.

– Так рассматривал? – упорствовал Вулф.

– Я вправду не знаю. Клянусь! – Уинслоу снова захихикал.

– От кого ваша тетя унаследовала состояние?

– От мужа. Моего дяди Нортона.

– Когда он умер?

– Шесть лет назад. В тысяча девятьсот сорок седьмом.

– Как? От чего?

– Его случайно застрелили на охоте. На оленя.

– Вы там были?

– Непосредственно на месте – нет. В тот момент я находился более чем в миле от него.

– Вы получили от него какое-нибудь наследство?

– Нет. – Некое чувство разгорячило кровь Уинслоу, и лицо у него порозовело. – Он насмеялся надо мной. Оставил по завещанию всего шесть центов. Он не любил меня.

Вулф обернулся к Кремеру, но инспектор его опередил: