Рекс Стаут - Трое вне игры

– Вы Арчи Гудвин? – (Я ответил утвердительно.) – А это Ниро Вулф? – (Я кивнул.) – Мистер Чисхолм желает как можно скорее видеть его в клубе.

Я задумался на две секунды, решил, что незнакомца послал нам сам Всевышний, и тут же подался к Вулфу:

– Мистер Чисхолм приглашает нас проследовать в клуб. Он желает вас видеть. Там найдется где сесть. Пойдемте. Какой смысл досматривать игру? И так ясно, что нас наголову разгромили.

Вулф даже не рыкнул в ответ: «С какой стати?» Он вообще не стал показывать характер. Просто повернулся к Мондору, буркнул что-то, рывком поднялся и, обогнув меня, выбрался в проход. За ним последовал и Мондор. Мы двинулись к выходу. Впереди шел незнакомец, а замыкал процессию я.

Когда мы начали подниматься по ступенькам, откуда-то слева донесся крик:

– Давай, Ниро! Задай им жару!

Вот что значит слава.

– Это срочно! – взвизгнул Эмиль Чисхолм. – Срочно!

В клубной комнате так и не нашлось кресла подходящего размера, способного вместить Вулфа, однако там обнаружился просторный кожаный диван, на который он и уселся, тяжело дыша и сердито хмурясь.

Чисхолм, широкоплечий, крепко сбитый мужчина с длинным прямым носом и широким толстогубым ртом, был чуть ниже меня ростом. Ход игры настолько вывел его из себя, что он не мог ни сидеть, ни стоять, а мерил комнату шагами, бурля от возмущения.

Мондор примостился на стуле у стены на безопасном расстоянии, а я стоял у открытого окна. Неожиданно оттуда до нас донесся протяжный рев зрителей, становившийся все громче и громче.

– Да закройте же это чертово окно! – рявкнул Чисхолм.

Я подчинился.

– Я еду домой, – самым решительным тоном объявил Вулф. – Однако предпочту задержаться здесь, пока не разойдется толпа. Если бы вы могли изложить вкратце…

– Мы проиграли чемпионат! – проорал Чисхолм.

Вулф закрыл глаза, а мгновение спустя снова открыл их.

– Вы не могли бы говорить тише? – попросил он. – За сегодняшний день я устал от шума. Если проблема заключается в этом, боюсь, я ничем не могу вам помочь.

– Естественно! Тут уж ничего не поделаешь. – Чисхолм встал перед Вулфом. – Признаю, я не сдержался и должен взять себя в руки. Итак, случилось вот что. Еще до начала игры Арт заподозрил…

– Арт?

– Арт Кинни. Это наш менеджер. Естественно, он смотрел за ребятами в оба, глаз с них не спускал. Вот ему и показалось, что творится какая-то ерунда. Сначала…

– А почему он смотрел за ними в оба?

– Потому что это его работа! Он же менеджер! – До Чисхолма дошло, что он снова орет, поэтому он замолчал, стиснул зубы, сжал кулаки и только потом продолжил: – А тут еще пропал Ник Ферроне. Он был в раздевалке с остальными, надел форму. А когда пришла пора выходить на поле, словно сквозь землю провалился. Арт отправил за ним в раздевалку доктора Соффера, но док его не нашел. Пропал, и точка. Вместо него пришлось поставить на вторую базу Гарта. Понятное дело, случившееся насторожило Кинни, и он обратил внимание на кое-какие странности. На то, как выглядели ребята, как они себя вели. Все это показалось ему подозрительным. Потом…

Вдруг дверь распахнулась, в комнату вбежал парень и выкрикнул:

– Фитч попал по мячу, Нил прошел, и Асмуссен заработал очко! Фитч на третьей базе!

Тут я его узнал, в основном по сломанному носу. Эту травму он получил еще в далекие двадцатые, когда играл в «Кардинале». Это был Бики Даркин, агент «Джайентс», занимавшийся поиском новых талантов. Долгое время дела у него шли под уклон, но недавно карьера поперла в гору, поскольку именно ему удалось откопать в Арканзасе Ника Ферроне.

Чисхолм вскинул руки и замахал ими на Даркина:

– Пошел вон! Пошел к черту отсюда! – С угрожающим видом он сделал шаг вперед. – Дуй за доком! Ух ты, а вот и он! Эй, док, давайте сюда!

Даркин, попятившись, столкнулся в дверях с доктором Соффером, бессменным врачом команды «Джайентс», лысым, коротконогим, с длинным, вытянутым туловищем. На носу у врача посверкивали очки в черной оправе. Выглядел он так, словно только что у него на руках скончались десять самых щедрых пациентов.

– Слушайте, док, я просто в бешенстве – двух слов связать не могу, – бросил ему Чисхолм. – Это Ниро Вулф. Расскажите ему все сами.

– Вы кто? – осведомился Вулф.

Врач подошел к нему поближе и отрывисто проговорил:

– Я доктор Хортон Соффер. Четверо, а может, даже пятеро членов команды подверглись воздействию одурманивающего вещества. Сейчас они на поле, пытаются играть, но не могут. – Он замолчал с таким видом, словно вот-вот разрыдается, дважды сглотнул и продолжил: – Еще перед игрой мне показалось, что с ребятами что-то не так. Это заметил не только я, но и Кинни. А после первого иннинга это стало окончательно ясно. Пропали всякие сомнения. Во время второго иннинга сделалось только хуже… Я говорю про все ту же четверку. Речь идет о Бейкере, Прентиссе, Ниле и Эстоне. И тут меня осенило. Я изложил свою догадку Кинни, и он отправил меня сюда во всем разобраться. Вы это видите? – Он ткнул пальцем в белый эмалированный холодильник у стены, возле которого сидел Мондор и таращился на нас.

– Вижу, – кивнул Вулф. – И что?

– В этом холодильнике в основном хранятся бутылки с разными прохладительными напитками. Я знаю, какие у ребят привычки. Знаю их все до последней мелочи. Есть у них и одна очень важная традиция. Насколько мне известно, четверка, о которой я говорил, надев форму, берет из холодильника по бутылке «Бибрайта» и…

– Что такое «Бибрайт»?

– Содовая. Только вместо сахара в ней в качестве подсластителя используется мед. Каждый из четверых, перед тем как выйти на поле, выпивает по бутылке. Не всегда осушает ее, но сколько-нибудь, как правило, выпивает. Именно эта четверка находится в ужасающем состоянии. Никогда раньше такого не видел. Как раз поэтому мне в голову и пришла одна мысль. Кинни в таком отчаянии, что велел мне вернуться сюда и все проверить, что я и сделал. Обычно после выхода команды на поле в клубе убирает один паренек. Но сегодня он ничего не трогал. Сами понимаете: чемпионат, решающая игра. Какой был беспорядок, такой и остался. Помимо всего прочего, на столе стояла бутылка «Бибрайта» с остатками содовой, буквально на донышке. Пахла она как обычно, а пробовать ее на вкус я не стал: не хотел тратить понапрасну ни капли. Я отправил за мистером Чисхолмом. Когда он пришел, мы стали думать, что нам делать. Он отправил на трибуну за Бики Даркином. Даркин знает Ферроне лучше других, вот мы и решили, что ему могут прийти в голову какие-нибудь дельные мысли. Я отнес бутылку с остатками «Бибрайта» в ближайшую аптеку и попросил разрешения сделать два анализа. Первый, тест Ранвеза, ничего не показал, думаю, по причине…