Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

«Он смеется надо мной», — подумал Формери и полусерьезно продолжал:

— Да этот «честный человек» обвиняется в трехстах сорока четырех случаях кражи, мошенничества, шантажа, укрывательства и так далее. Триста сорок четыре дела!

— Как? Только-то! — воскликнул Люпен. — Неужели так мало? Вы меня обижаете!

— Да, и «честному человеку» придется еще теперь отвечать по обвинению в убийстве Альтенгейма.

— Вот это новость! Это, наверное, вы додумались?

— Конечно!

— Здорово! Вы делаете большие успехи, Формери!

— То положение, в котором вас застала полиция, не оставляет места никаким сомнениям.

— О да, вы правы, какие же тут сомнения! Только я хотел бы вас спросить, от какой раны умер Альтенгейм?

— От раны в горло, нанесенной ножом.

— И где этот нож?

— Его не нашли.

— Странно. Как же это они не нашли ножа? Я — убийца и пойман на месте преступления около человека, которого я убил, а орудия преступления при мне не оказалось.

— Кто же, по-вашему, убийца?

— Тот самый, что убил Кессельбаха, Чепмана и других, — достаточно видеть рану.

— Куда же он делся?

— Скрылся по трапу.

— Отчего же вы не последовали его примеру?

— Я тоже пытался уйти, но выход из туннеля был прегражден дверью, которую я не мог открыть. В это время этот человек вернулся в комнату и, боясь, что Альтенгейм, которого он не смог освободить, выдаст его, убил барона. Тогда же он спрятал в шкаф черный узелок с платьем, приготовленным мною.

— Зачем?

— Чтобы переодеться. Я приехал на виллу Глисин с намерением выдать Альтенгейма полиции, уничтожить князя Сернина и появиться в виде…

— Вы, пожалуй, скажете, в виде Ленормана?

— Совершенно верно.

— Нет.

— Как?

Формери с лукавым видом потряс указательным пальцем правой руки.

— Нет, нет, — повторил он.

— Как «нет»?

— Историей с Ленорманом…

— Ну?

— Можно одурачить публику, но не меня. Неужели вы думаете, что я поверю, что Люпен и Ленорман — одно и то же лицо? — Он рассмеялся и добавил: — Люпен — начальник сыскной полиции? Нет! Все, что хотите, только не это. Всему бывают границы… Я очень доверчивый человек… Но между нами… к чему вы придумываете эту чепуху? Я совсем не вижу цели…

Люпен изумленно смотрел на него. Хотя он давно знал Формери, все-таки не предполагал, что судебный следователь до такой степени несообразителен. Кажется, во всем мире только один Формери сомневался, что Сернин, Люпен и Ленорман — одно и то же лицо.

Люпен обратился к помощнику начальника сыскной полиции, слушавшему с открытым ртом:

— Дорогой Вебер, ваше повышение по службе не состоится. Потому что если я — не Ленорман, то, значит, он где-нибудь существует, а раз он существует, то я ни одной минуты не сомневаюсь, что Формери с его тонким чутьем разыщет пропавшего начальника сыскной полиции…

— Будьте покойны-с, господин Люпен! — воскликнул судебный следователь. — Я ручаюсь за это и признаюсь, что очная ставка между ним и вами будет интересной для меня.

Он смеялся и барабанил пальцами по столу.

— Нет, с вами, право, забавно. Не соскучишься. Так это вы были Ленорманом и арестовали своего сообщника Марко?

— Конечно, надо было доставить удовольствие председателю Совета министров и спасти кабинет.

Формери держался за бока:

— Ох, я умру от смеха! Боже! Как это смешно! Ваш ответ обойдет весь свет… И вы также станете утверждать, что я производил следствие в «Палас-отеле» в день убийства Кессельбаха вместе с вами?

— Вы вместе со мной вели дело о краже диадемы, когда я был герцогом Шармерасом, — иронично заметил Люпен.

Формери вздрогнул, и вся его веселость мгновенно пропала. Он стал серьезным и спросил:

— Так вы продолжаете утверждать эту нелепость?

— Я вынужден это делать, потому что это правда. Очень легко проверить меня: сядьте на пароход, идущий в Кохинхину, там, в Сайгоне, вы легко добудете доказательства смерти настоящего Ленормана, очень хорошего человека, личность которого я взял себе, акт о его смерти у меня имеется, я могу вам его предоставить.

— Глупости!

— Как хотите, господин судебный следователь, я должен вам сознаться, что это мне совершенно безразлично. Если вам не нравится, чтобы я был Ленорманом, бросим, не будем говорить больше об этом. Если вам угодно предполагать, что я убил Альтенгейма, пожалуйста! Забавляйтесь, ищите доказательства. Только…

Он бесцеремонно взял стул, сел напротив Формери с другой стороны письменного стола и продолжил резким тоном:

— Только вот в чем дело: я должен вам сказать, что, несмотря ни на что, какие бы у вас ни были намерения, я не хочу терять времени даром. У вас есть свои дела, у меня — свои. Вы получаете жалованье за то, что занимаетесь своим делом, а я устраиваю свои. Так вот, дело, которым я сейчас занят, принадлежит к безотлагательным. А так как вы изволили меня заставить ходить взад и вперед меж четырех стен моей камеры, то я его вам обоим и поручаю. Поняли?

Он встал.

— Я разрешаю вам забавляться ведением моего процесса, расследованием совершенных мною раньше преступлений, злодеяний и прочими пустяками при условии, что вы немедленно займетесь моим поручением.

— В чем же оно состоит? — насмешливо спросил Формери.

— В том, чтобы не мешкая заняться розысками германского подданного Штейнвега.

— Это что за история?

— Эту историю я берег для себя, когда я был… или, вернее, воображал себя Ленорманом. Часть этой истории произошла в моем кабинете, здесь, в здании суда, и Вебер должен помнить ее. Вот в чем дело: старик Штейнвег знает содержание таинственного проекта Кессельбаха, и Альтенгейм, занимавшийся также розысками по этому делу, похитил Штейнвега и спрятал его.

— Ну вот еще! Это не иголка, не спрячешь!

— Совершенно верно.

— Вы знаете где?

— Да.

— Было бы интересно…

— Он находится в доме номер двадцать девять на улице Дюпон.

Вебер пожал плечами:

— Это там, где жил Альтенгейм?

— Да.

— Вот это и доказывает, насколько можно верить всем этим глупостям. В кармане барона я нашел его адрес, и через час дом был занят агентами сыскной полиции.

Люпен с облегчением вздохнул:

— Приятная новость! Я боялся, что его неуловимый сообщник во второй раз похитит Штейнвега. Ну а слуги?

— Они исчезли.

— Другой предупредил их по телефону. Но все-таки Штейнвег там…

Вебер сказал нетерпеливо:

— Там никого нет, я вам повторяю, что дом занят агентами полиции.

— Господин помощник начальника сыскной полиции, я вам даю приказ: лично обыщите дом на улице Дюпон. Завтра представьте мне отчет о результатах обыска.

Вебер пожал плечами:

— У меня есть дела более спешные…

— Господин помощник начальника сыскной полиции, ничего не может быть более спешного. Если вы опоздаете, все мои планы погибнут. Старик Штейнвег никогда не расскажет, в чем состоит проект Кессельбаха.