Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Граф отправился распорядиться, чтобы подали автомобиль, и вернулся. Люпен все еще не просыпался. Император, осматривавший зал, спросил у Вольдемара:

— Это зал Минервы, так?

— Да, Ваше Величество.

— Зачем же здесь буква Н в двух местах?

Действительно, одна буква Н находилась над камином, а другая — над старинными часами, вделанными в стену, сложный механизм которых и неподвижно висевшие гири были видны, потому что весь футляр был почти сломан.

— Да, это два Н, — ответил граф.

Император не слыхал ответа, он смотрел на Люпена, который задвигался, открыл глаза и пробормотал что-то бессвязное. Он встал, сделал несколько шагов по залу и упал на стул без сил.

Это было тяжелое, удручающее зрелище.

— Он страдает, — тихо сказал Вольдемар.

— Или, по крайней мере, изображает страдание, — заявил император, — мастерски играет. Какой комедиант!

Люпен простонал:

— Укол, доктор… укол кофеином… сейчас же. Сколько минут осталось до двенадцати?

— Сорок, — ответили ему.

— Сорок… О, я найду, непременно… необходимо…

Он сжал себе голову руками.

— Ах, если бы у меня была, как всегда, ясная светлая голова. Это было бы дело одной секунды… Нет, я не могу уловить… один пункт… это ужасно…

Его плечи вздрагивали, точно он плакал. Было слышно, как он тихо повторял:

— Восемьсот тринадцать… Восемьсот тринадцать… — И еще тише: — Восемь, один, три… но почему? Нет, это неясно.

Император вполголоса сказал Вольдемару:

— Он производит сильное впечатление. Неужели так можно притворяться?

Половина двенадцатого… три четверти…

Люпен сидел неподвижно, прижав руки к вискам.

Император ждал и смотрел на хронометр в руках Вольдемара. Осталось десять минут… пять…

— Вольдемар, автомобиль подан? Стража готова?

— Да, государь.

— Твой хронометр с боем?

— Да, государь.

— При последнем ударе двенадцати часов ты…

— Но…

— При последнем ударе двенадцати часов, Вольдемар…

Император не скрывал своего волнения. Этот странный авантюрист, называвший себя Арсеном Люпеном, жизнь которого, полная приключений, была ему известна, этот человек смущал его… и, хотя он решил покончить с этой двусмысленной историей, он все-таки не мог удержаться, чтобы не ждать и не надеяться.

Две минуты… одна минута…

Люпен, казалось, заснул.

— Собирайся, — сказал император графу.

Тот подошел и положил руку на плечо Люпена. Серебряный звонок хронометра дрогнул… раз, два, три, четыре, пять…

— Вольдемар, подыми гири у старых часов.

Минута общего изумления. Это говорил Люпен совершенно спокойно. Граф пожал плечами, обиженный тем, что Люпен обращался к нему на «ты».

— Слушайся, Вольдемар, — сказал император.

— Слушайся, слушайся, Вольдемар, — продолжал Люпен, к которому вернулась его обычная ирония. — Ты на это способен. Подыми гири… одну… другую… Великолепно. Вот как в старину заводили часы.

Действительно, маятник стал качаться и послышались мерные звуки: тик-так, тик-так…

— Теперь стрелки, поставь их около двенадцати… Так… довольно, я сам.

Он встал и остановился около часов, внимательно глядя на циферблат. Раздались двенадцать гулких и медленных ударов.

Долгое молчание. Ничего не произошло. Император ждал, точно он был уверен, что нечто должно было произойти. Вольдемар тоже не двигался, вытаращив глаза. Люпен нагнулся близко к циферблату и через минуту тихо сказал:

— Верно, нашел.

Он вернулся, сел на стул и сказал:

— Вольдемар, поставь стрелки без двух минут двенадцать. Нет-нет, не назад… вперед, нормальным ходом… Немножко долго, но что делать…

Часы стали бить, отсчитывая час за часом, до половины двенадцатого.

— Послушай, Вольдемар, — сказал Люпен серьезно, без всякой насмешки, взволнованным голосом, — послушай, Вольдемар, ты видишь цифру один на циферблате? Она движется, не так ли? Нажми на нее указательным пальцем левой руки. Хорошо. Теперь большим пальцем левой руки нажми на цифру три. Так. А правой рукой нажми на цифру восемь. Так. Благодарю. Садись.

Через минуту большая стрелка встала на двенадцать и раздался вновь бой часов.

Люпен молчал, бледный, с горящими глазами. Вокруг была мертвая тишина. При двенадцатом ударе что-то щелкнуло, часы остановились, и маятник замер. Вдруг бронзовое украшение, изображавшее голову барана, отскочило, и показалось маленькое углубление, выдолбленное в камне стены. Там стоял серебряный ящик с резной крышкой.

— Да, вы правы, — сказал император.

— А вы сомневались, Ваше Величество? — спросил Люпен. Он взял ящик и подал его императору. — Откройте сами, Ваше Величество. Письма, которые вы мне поручили найти, находятся там.

Император поднял крышку и отступил в удивлении — ящик был пуст.

Ящик был пуст!

Люпен вытер капли пота со лба, потом быстро взял ящик, перевернул его, осмотрел, точно надеялся найти двойное дно.

— Кто мог это сделать? — спросил император.

— Все он же, Ваше Величество. Тот, кто преследует меня, следит за мной, убийца Кессельбаха.

— Когда?

— Сегодня ночью. Ах, Ваше Величество! Если бы вы оставили меня на свободе после выхода из тюрьмы! Я отправился бы сюда, не теряя ни минуты. Я приехал бы раньше его! Раньше его я дал бы деньги Изильде и прочел бы дневник Мальрейха!

— Вы думаете, что он узнал все от Изильды?

— Конечно, он успел прочесть, и, осведомленный о каждом нашем движении — я не знаю кем, — он усыпил меня в эту ночь, чтобы я не помешал ему.

— Но замок охраняли!

— Охраняли солдаты Вашего Величества. Разве это остановит такого человека, как он? Да, я уверен, что Вольдемар сосредоточил все розыски на казармах и, наверное, оставил замок без охраны.

— Но бой часов? Двенадцать ударов ночью?

— Надо было чем-нибудь отвлечь внимание и помешать часам звонить.

— Все это кажется мне невероятным.

— Для меня, Ваше Величество, наоборот, все очень ясно. Если бы можно было обыскать карманы ваших солдат или узнать все расходы, которые они сделают в течение года, то, поверьте, нашли бы у двоих-троих банковые билеты, французские конечно.

— О нет, — запротестовал Вольдемар.

Император не слушал, погруженный в свои размышления. Он прошелся по комнате, потом сделал знак одному из офицеров, находившихся в галерее, и сказал:

— Автомобиль… и собирайтесь, мы уезжаем.

Он остановился, посмотрел на Люпена и подошел к графу:

— Ты, Вольдемар, тоже отправляйся… прямо в Париж… одним перегоном.

Люпен прислушивался. Он слышал, как Вольдемар ответил:

— Лучше взять человек двенадцать с собой… с этим чертом…