Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— И что же?

— А то, — четко произнес Шолмс, — что все три эпизода характеризуются тем общим в них, что место действия всегда (и это очевидно, хотя до сих пор никем не подмечено) заранее умышленно выбрано вами. И с вашей стороны это больше чем план, это какая-то необходимость, условие sine qua non [53] Без чего нет (лат.) . успеха.

— Вы не могли бы поподробнее?..

— С легкостью. Итак, с самого начала вашей ссоры с господином Жербуа, разве не очевидно, что квартира мэтра Дэтинана, то есть место, где вы все непременно должны были встретиться, была выбрана вами? Более надежного, на ваш взгляд, и быть не может, раз вы, можно сказать публично, назначаете там свидание Белокурой даме и мадемуазель Жербуа.

— Дочке учителя, — уточнил Вильсон.

— Теперь поговорим о голубом бриллианте. Пытались ли вы завладеть им раньше, с тех пор как он появился у барона д’Отрека? Нет. Но барон наследует после смерти брата этот особняк: шесть месяцев спустя — появление Антуанетты Бреа и первая попытка. Бриллиант ускользнул от вас, и продажа с большой помпой организована в отеле Друо. Будет ли свободной эта продажа? Получит ли самый богатый ценитель эту драгоценность? Отнюдь. В тот самый момент, когда банкир Гершманн должен стать его обладателем, некая дама передает ему письмо, в котором запугивает его, и вот уже бриллиант покупает графиня де Крозон, подготовленная этой самой дамой. Исчезает ли он тут же? Нет: у вас нет для этого возможности. И потому — пауза. Но графиня воцаряется в своем замке. Именно этого вы и ждали. Перстень исчезает.

— Чтобы вновь появиться в зубном порошке консула Блейшена. Странная аномалия, — возразил Люпен.

— Бросьте, — воскликнул Шолмс, стукнув кулаком по столу, — мне-то не надо пересказывать этот вздор. Пусть дураки на этом попадаются, но не такая старая лиса, как я!

— Что значит?..

— Что значит…

Шолмс выждал минуту, словно хотел произвести эффект. Наконец он высказался:

— Голубой бриллиант, обнаруженный в зубном порошке, — фальшивый. Настоящий вы оставили у себя.

Арсен Люпен некоторое время молчал, затем, смотря прямо в глаза англичанину, просто сказал:

— Вы опасный человек, господин Шолмс.

— Действительно опасный человек, — подчеркнул Вильсон, замирая от восторга.

— Да, — подтвердил Люпен, — все проясняется, все видно в истинном свете. Ни один из следователей, ни один из журналистов, а они все буквально помешаны на этом деле, не подошел так близко к истине. Это чудо интуиции и логики.

— Подумаешь! — сказал англичанин, весьма польщенный похвалой такого ценителя. — Стоило только подумать.

— Стоило уметь думать, а так мало людей, которые на это способны! Но теперь, когда поле подозрений сузилось и почва расчищена…

— Теперь мне осталось только раскрыть, почему эти три события произошли в доме двадцать пять на улице Клаперон, в доме сто тридцать четыре на проспекте Анри Мартен и в стенах замка де Крозонов. Все дело в этом. Остальное — вздор, шарады для ребенка. А вы другого мнения?

— Точно того же.

— В таком случае, господин Люпен, разве я буду не прав, если еще раз повторю, что я справлюсь с этой работой за десять дней?

— Да, через десять дней вы все будете знать.

— И вы будете арестованы.

— Нет.

— Нет?

— Для того чтобы я был арестован, нужно такое невероятное стечение обстоятельств, такой каскад неудач, что я этой возможности просто не допускаю.

— То, чего не могут допустить обстоятельства и неудачи, сможет достичь воля и упорство человека, господин Люпен.

— Да, если воля и упорство другого человека не противопоставят ему непобедимые препятствия.

— Непобедимых препятствий не существует, господин Люпен.

Они обменялись долгим взглядом, ни один ни другой с вызовом не смотрел, оба были спокойны и полны отваги. Это было звонкое скрещение шпаг перед боем. Чистое и честное.

— В добрый час! — воскликнул Люпен. — Вот это человек! Противник — да, это редкая птица, да к тому же Херлок Шолмс! Вот будет забава!

— Вы не боитесь? — спросил Вильсон.

— Почти нет, господин Вильсон, и доказательство тому, — сказал, поднимаясь, Люпен, — что я поспешу отступить… и не рисковать быть застигнутым врасплох. Так мы говорили о десяти днях, господин Шолмс?

— Да, десять дней. Сегодня воскресенье. Считая со среды — неделя, и все будет закончено.

— И я буду в наручниках?

— Без малейшего сомнения.

— Черт возьми! А мне-то так нравится моя спокойная жизнь. Никаких неприятностей, свежий ветерок одного-другого дела, полицию к черту, и к тому же приятное ощущение всеобщей симпатии, окружающей меня… И все это менять! Наконец-то другая сторона медали… После хорошей погоды — дождь… Тут уж не до смеха. Прощайте!

— Поспешайте, поспешайте, — сказал Вильсон, полный внимания к человеку, с которым Шолмс явно считался, — не теряйте ни минуты.

— Ни минуты, господин Вильсон, только то время, которое требуется, чтобы сказать, насколько я счастлив познакомиться с вами и насколько я завидую мэтру, у которого есть такой ценный помощник, как вы.

Они чинно раскланялись, как два противника на дуэли, не питающие друг к другу ненависти, но волею судьбы обязанные биться до конца. И Люпен, схватив меня за руку, потащил на улицу.

— Что вы на это скажете, дорогой мой? Вот пища, которая украсит ваши мемуары обо мне.

Он закрыл за собой дверь ресторана и через несколько шагов остановился.

— Вы курите?

— Нет, но, насколько я понял, вы тоже не курите.

— Тоже не курю.

Он закурил и несколько раз помахал спичкой, прежде чем она погасла. Однако он тут же бросил сигарету, побежал через шоссе и подошел к двоим, вынырнувшим из тени, словно по его зову. Поговорив с ними пару минут, он вернулся ко мне.

— Прошу вашего прощения, этот чертов Шолмс еще задаст мне жару. Но клянусь вам, он с Люпеном не покончил… О черт, он еще узнает, на что я способен… До свидания… Неотразимый Вильсон прав, я не могу терять ни минуты.

И он быстро удалился.

Так закончился этот странный вечер, по крайней мере та часть его, к которой я оказался причастен. Потому что в последовавшие затем часы произошло много другого, о чем я узнал от других сотрапезников, ужинавших вместе с нами, что и дало мне счастливую возможность восстановить детальный ход событий.

В ту самую минуту, когда меня покидал Люпен, Херлок Шолмс вынул из кармана часы и, в свой черед, поднялся со стула:

— Без двадцати девять. Ровно в девять я должен встретиться на вокзале с графом и графиней.

— В путь! — воскликнул Вильсон, опрокидывая одну за другой две стопки виски.

Они вышли.

— Вильсон, не оборачивайтесь… Возможно, за нами следят; в таком случае будем вести себя так, словно нам до этого нет никакого дела… Скажите, Вильсон, как вы думаете, зачем Люпен зашел в этот ресторан?