Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Он вдруг замолк, отпустил руку Вильсона (что причинило несчастному такую резкую боль, что он опять упал в обморок)… и, стукнув себя по лбу, проговорил:

— Вильсон, мне вот что пришло в голову… разве это может быть случайным?..

Он замер, уставился в одну точку и пробормотал какие-то обрывки фраз.

— Ну да… все дело в этом, все тогда объяснимо… Ищешь где-то далеко, а оно тут, под боком… Я же знал, черт побери, что стоило только как следует подумать… О! Бедный мой Вильсон, вы, я полагаю, будете довольны!

И, бросив старого товарища, он выскочил на улицу и побежал к дому № 25.

Справа, кверху от двери, на одном из камней значилось: « Архитектор Дестанж, 1875 ».

На доме № 25 — та же надпись.

Пока что в этом не было ничего особенного. Но что он прочтет на проспекте Анри Мартен?

Мимо проезжал фиакр.

— Кучер, проспект Анри Мартен, дом 134, и галопом.

Стоя в фиакре, он погонял лошадь криком, обещал большие чаевые кучеру. Быстрее!.. Еще быстрее!

На углу улицы де-ля-Помп, когда они заворачивали, нетерпению его границ уже не было! Неужели ему наконец что-то открылось?

На одном из камней особняка было выгравировано: «Архитектор Дестанж, 1874 ».

На соседних домах — та же надпись: «Архитектор Дестанж, 1874».

Пережитое волнение на несколько минут совсем лишило его сил, и он, сидя в глубине фиакра, дрожал от радости. Наконец-то в сумерках забрезжил свет! В самой глубине темного леса, где скрещивались тысячи тропок, он нашел-таки первую зарубку врага, напал на его след!

В ближайшем почтовом отделении он заказал разговор с замком Крозон. Графиня сама взяла трубку:

— Алло!.. Это вы, сударыня?

— А это господин Шолмс, не так ли? У вас все в порядке?

— Да, все очень хорошо, но это очень спешно, скажите мне, пожалуйста… алло… только одно слово…

— Слушаю вас.

— Когда был построен ваш замок?

— Он сгорел тридцать лет назад и был перестроен.

— Кем? И в каком году?

— Надпись у парадных дверей гласит: « Архитектор Люсьен Дестанж, тысяча восемьсот семьдесят семь ».

— Благодарю вас, сударыня, всего вам доброго.

Он вышел на улицу, тихо бормоча:

— Дестанж… Люсьен Дестанж… что-то вроде бы знакомое?

Заметив неподалеку читальню, он заглянул в энциклопедический словарь биографий современников и списал заметку, посвященную «Люсьену Дестанжу, родившемуся в 1840 году, лауреату „Гран-при“ города Рима, кавалеру ордена Почетного легиона, автору выдающихся трудов по архитектуре… и так далее и тому подобное».

Затем он отправился в аптеку, а оттуда — в больницу, куда доставили Вильсона. На своем ложе пыток, с закованной в гипс рукой, мечущийся в жару, старый друг Шолмса бредил.

— Победа! Победа! — воскликнул Шолмс. — Я ухватил нить.

— Какую нить?

— Ту, которая приведет меня к намеченной цели! Теперь я на твердой почве, а на ней будут и отпечатки, и следы, указывающие верный путь…

— Пепел от сигареты? — спросил Вильсон; услышанное пробудило в нем жизненные силы.

— И много всего другого! Вы только подумайте, Вильсон, я докопался до таинственной связи, роднящей все происшествия, в которых замешана Белокурая дама. Почему именно эти дома выбрал Арсен Люпен?

— Да, почему?

— Потому что все три дома, Вильсон, строил один и тот же архитектор. Скажете, легко было догадаться? Конечно… А вот никто об этом и не подумал.

— Никто, кроме вас.

— Кроме меня, который теперь знает, что один и тот же архитектор, используя при строительстве домов одни и те же планы, сделал возможным осуществление всех трех преступлений; по виду они совершенно загадочны, по сути — просто и легко осуществимы…

— Какое счастье!

— Да, а ведь было время, дружище, я совсем начинал терять терпение… У нас ведь уже идет четвертый день.

— Из десяти…

— О! Отныне…

Он не мог усидеть на месте, против своего обыкновения возбужденный и веселый.

— Нет, ну надо же, я вот думаю, ведь тогда, на улице, эти негодяи мне тоже могли сломать руку, как и вам. Что вы на это скажете, Вильсон?

Вильсон весь задрожал при этом ужасном предположении.

Шолмс заговорил снова:

— Этот урок должен сослужить нам хорошую службу! Видите ли, Вильсон, главная наша ошибка — в том, что мы вышли на Люпена с открытым забралом и услужливо подставились под его удары. Но это пока полбеды, поскольку он справился только с вами.

— И я отделался сломанной рукой, — простонал Вильсон.

— А могли бы двумя. Но довольно фанфаронства. На ярком свету и под наблюдением я буду побежден. В темноте же, свободный в своих действиях, я получу все преимущества, каковы бы ни были силы врага.

— Вам мог бы помочь Ганимар.

— Ни за что в жизни! В тот день, когда я смогу сказать: вот он, Арсен Люпен, вот его жилище и вот как нужно взять его, только тогда я пойду к Ганимару и найду его по одному из двух адресов, которые он мне дал: дом по улице Перголези, где он живет, или швейцарская таверна на площади Шатле. А до тех пор я буду действовать самостоятельно.

Он подошел к постели, положил руку на плечо Вильсону — естественно, на его больное плечо — и очень заботливо сказал:

— Выздоравливайте, дружище. Теперь ваша роль заключается в том, чтобы занять двух или трех сообщников Арсена Люпена, которые будут тщетно поджидать меня здесь, надеясь, что я непременно зайду узнать, как вы себя чувствуете. Я доверяю вам эту важную роль.

— Это важная роль, и спасибо вам за доверие, — ответил Вильсон, полный благодарности, — все свои силы я отдам на то, чтобы достойно справиться с нею. Но что же, я вас больше не увижу, вы не придете?

— А зачем? — холодно спросил Шолмс.

— Да, действительно… действительно… Мне настолько неплохо здесь, насколько это возможно. Тогда, Херлок, последняя услуга: не дадите ли вы мне попить?

— Попить?

— Да, я умираю от жажды, у меня ведь жар…

— О боже мой! Сейчас, сейчас…

Он схватился за одну бутылку, потом за другую, заметил лежавшую на столе пачку табака, раскурил трубку и внезапно, словно и не слышал просьбы друга, ушел, оставив старину Вильсона, умоляюще глядящего на недостижимый теперь стакан воды.

— Господина Дестанжа!

Слуга смерил взглядом незваного пришельца, которому он только что открыл дверь особняка — замечательного особняка на углу бульвара Мальзерба и улицы Моншанен, — и по облику этого плохо выбритого человечка с седыми волосами, чей длинный черный редингот был сомнительной чистоты и вполне соответствовал странностям его фигуры, которую природа на изумление обошла своими милостями, рассудил, что ответить надо с надлежащей случаю надменностью:

— Господин Дестанж либо дома, либо его нет. Это зависит от обстоятельств. У вас есть визитная карточка, сударь?