Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Тут можно читать онлайн Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классический детектив. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

1984. Скотный двор
Автор:

Джордж Оруэлл
Жанр:

Классический детектив
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.88/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор краткое содержание

1984. Скотный двор - описание и краткое содержание, автор Джордж Оруэлл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

1984: Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века - "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда "общество потребления" - или доведенное до абсолюта "общество идеи"? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы.

Скотный двор: Антиутопия английского писателя Дж. Оруэлла. Животные, возмущенные отношением к ним хозяев, устраивают бунт и прогоняют фермеров, а бывшую ферму объявляют свободной республикой под управлением свиней. Сначала все идет гладко, но затем рядовые животные понимают, что они также находятся в рабстве, только теперь у своих же собратьев.

1984. Скотный двор - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

1984. Скотный двор - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Оруэлл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

We do not make mistakes of that kind.	Мы таких ошибок не делаем.
All the confessions that are uttered here are true.	Все признания, которые здесь произносятся, -правда.
We make them true.	Правдой их делаем мы.
And above all we do not allow the dead to rise up against us.	А самое главное, мы не допускаем, чтобы мертвые восставали против нас.
You must stop imagining that posterity will vindicate you, Winston.	Не воображайте, Уинстон, что будущее за вас отомстит.
Posterity will never hear of you.	Будущее о вас никогда не услышит.
You will be lifted clean out from the stream of history.	Вас выдернут из потока истории.
We shall turn you into gas and pour you into the stratosphere.	Мы превратим вас в газ и выпустим в стратосферу.
Nothing will remain of you, not a name in a register, not a memory in a living brain.	От вас ничего не останется: ни имени в списках, ни памяти в разуме живых людей.
You will be annihilated in the past as well as in the future.	Вас сотрут и в прошлом и в будущем.
You will never have existed.'	Будет так, как если бы вы никогда не жили на свете.
Then why bother to torture me? thought Winston, with a momentary bitterness.	-- Зачем тогда трудиться, пытать меня? -- с горечью подумал Уинстон.
O'Brien checked his step as though Winston had uttered the thought aloud.	О'Брайен прервал свою речь, словно Уинстон произнес это вслух.
His large ugly face came nearer, with the eyes a little narrowed.	Он приблизил к Уинстону большое уродливое лицо, и глаза его сузились.
'You are thinking,' he said, 'that since we intend to destroy you utterly, so that nothing that you say or do can make the smallest difference--in that case, why do we go to the trouble of interrogating you first?	-- Вы думаете, -- сказал он, -- что раз мы намерены уничтожить вас и ни слова ваши, ни дела ничего не будут значить, зачем тогда мы взяли на себя труд вас допрашивать?
That is what you were thinking, was it not?'	Вы ведь об этом думаете, верно?
'Yes,' said Winston.	-- Да, -- ответил Уинстон.
O'Brien smiled slightly.	О'Брайен слегка улыбнулся.
' You are a flaw in the pattern, Winston.	-- Вы -- изъян в общем порядке, Уинстон.
You are a stain that must be wiped out.	Вы -- пятно, которое надо стереть.
Did I not tell you just now that we are different from the persecutors of the past?	Разве я не объяснил вам, чем мы отличаемся от прежних карателей?
We are not content with negative obedience, nor even with the most abject submission.	Мы не довольствуемся негативным послушанием и даже самой униженной покорностью.
When finally you surrender to us, it must be of your own free will.	Когда вы окончательно нам сдадитесь, вы сдадитесь по собственной воле.

We do not destroy the heretic because he resists us: so long as he resists us we never destroy him.	Мы уничтожаем еретика не потому, что он нам сопротивляется; покуда он сопротивляется, мы его не уничтожим.
We convert him, we capture his inner mind, we reshape him.	Мы обратим его, мы захватим его душу до самого дна, мы его переделаем.
We burn all evil and all illusion out of him; we bring him over to our side, not in appearance, but genuinely, heart and soul.	Мы выжжем в нем все зло и все иллюзии; он примет нашу сторону -- не формально, а искренне, умом и сердцем.
We make him one of ourselves before we kill him.	Он станет одним из нас, и только тогда мы его убьем.
It is intolerable to us that an erroneous thought should exist anywhere in the world, however secret and powerless it may be.	Мы не потерпим, чтобы где-то в мире существовало заблуждение, пусть тайное, пусть бессильное.
Even in the instant of death we cannot permit any deviation.	Мы не допустим отклонения даже в миг смерти.
In the old days the heretic walked to the stake still a heretic, proclaiming his heresy, exulting in it.	В прежние дни еретик всходил на костер все еще еретиком, провозглашая свою ересь, восторгаясь ею.
Even the victim of the Russian purges could carry rebellion locked up in his skull as he walked down the passage waiting for the bullet.	Даже жертва русских чисток, идя по коридору и ожидая пули, могла хранить под крышкой черепа бунтарскую мысль.
But we make the brain perfect before we blow it out.	Мы же, прежде чем вышибить мозги, делаем их безукоризненными.
The command of the old despotisms was	Заповедь старых деспотий начиналась словами:
"Thou shalt not".	"Не смей".
The command of the totalitarians was	Заповедь тоталитарных:
"Thou shalt".	"Ты должен".
Our command is "THOU ART".	Наша заповедь: "Ты есть".
No one whom we bring to this place ever stands out against us.	Ни один из тех, кого приводят сюда, не может устоять против нас.
Everyone is washed clean.	Всех промывают дочиста.
Even those three miserable traitors in whose innocence you once believed--Jones, Aaronson, and Rutherford--in the end we broke them down.	Даже этих жалких предателей, которых вы считали невиновными -- Джонса, Аронсона и Резерфорда -- даже их мы в конце концов сломали.
I took part in their interrogation myself.	Я сам участвовал в допросах.
I saw them gradually worn down, whimpering, grovelling, weeping--and in the end it was not with pain or fear, only with penitence.	Я видел, как их перетирали, как они скулили, пресмыкались, плакали -- и под конец не от боли, не от страха, а только от раскаяния.
By the time we had finished with them they were only the shells of men.	Когда мы закончили с ними, они были только оболочкой людей.
There was nothing left in them except sorrow for what they had done, and love of Big Brother.	В них ничего не осталось, кроме сожалений о том, что они сделали, и любви к Старшему Брату.

It was touching to see how they loved him.	Трогательно было видеть, как они его любили.
They begged to be shot quickly, so that they could die while their minds were still clean.'	Они умоляли, чтобы их скорее увели на расстрел, -- хотели умереть, пока их души еще чисты.
His voice had grown almost dreamy.	В голосе его слышались мечтательные интонации.
The exaltation, the lunatic enthusiasm, was still in his face.	Лицо по-прежнему горело восторгом, ретивостью сумасшедшего.
He is not pretending, thought Winston, he is not a hypocrite, he believes every word he says.	Он не притворяется, подумал Уинстон; он не лицемер, он убежден в каждом своем слове.
What most oppressed him was the consciousness of his own intellectual inferiority.	Больше всего Уинстона угнетало сознание своей умственной неполноценности.
He watched the heavy yet graceful form strolling to and fro, in and out of the range of his vision.	О'Брайен с тяжеловесным изяществом расхаживал по комнате, то появляясь в поле его зрения, то исчезая.
O'Brien was a being in all ways larger than himself.	О'Брайен был больше его во всех отношениях.
There was no idea that he had ever had, or could have, that O'Brien had not long ago known, examined, and rejected.	Не родилось и не могло родиться в его головы такой идеи, которая не была бы давно известна О'Брайену, взвешена им и отвергнута.
His mind CONTAINED Winston's mind.	Ум О'Брайена содержал в себе его ум.
But in that case how could it be true that O'Brien was mad?	Но в таком случае как О'Брайен может быть сумасшедшим?
It must be he, Winston, who was mad.	Сумасшедшим должен быть он, Уинстон.
O'Brien halted and looked down at him.	О'Брайен остановился, посмотрел на него.
His voice had grown stern again.	И опять заговорил суровым тоном:
'Do not imagine that you will save yourself, Winston, however completely you surrender to us.	-- Не воображайте, что вы спасетесь, Уинстон, -- даже ценой полной капитуляции.
No one who has once gone astray is ever spared.	Ни один из сбившихся с пути уцелеть не может.
And even if we chose to let you live out the natural term of your life, still you would never escape from us.	И если даже мы позволим вам дожить до естественной смерти, вы от нас не спасетесь.
What happens to you here is for ever.	То, что делается с вами здесь, делается навечно.
Understand that in advance.	Знайте это наперед.
We shall crush you down to the point from which there is no coming back.	Мы сомнем вас так, что вы уже никогда не подниметесь.
Things will happen to you from which you could not recover, if you lived a thousand years.	С вами произойдет такое, от чего нельзя оправиться, проживи вы еще хоть тысячу лет.
Never again will you be capable of ordinary human feeling.	Вы никогда не будете способны на обыкновенное человеческое чувство.
Everything will be dead inside you.	Внутри у вас все отомрет.
Never again will you be capable of love, or friendship, or joy of living, or laughter, or curiosity, or courage, or integrity.	Любовь, дружба, радость жизни, смех, любопытство, храбрость, честность -- всего этого у вас уже никогда не будет.
You will be hollow.	Вы станете полым.