Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

– Ладно. Мы можем даже на Марс депортировать, если у тебя претензии к созданию нашей планеты.

Далее разговор перебежал на повышенные голосa. Автор тоже за горячим словом в карман не лезет. А он… В последний раз на меня так кричал разве что ректор Сергей Есин. А потом вдруг отчислил. Я думал, что деда вот-вот схватит инфаркт. Тогда бы меня наверняка (хочешь не хочешь) затолкали в мировую литературу. Про Марс, однако, Есин, кажется, не говорил. Зато угрожал: «Воронеж! Воронеж!» Есин оказался моим первым депорт. aгентом.

Я не всегда сердился на европейцев. Возьмем во внимание, что это, если серьезно, их земля. Есть, стало быть, обоснованное право подвергать арестам иностранцев. Признаю: наши тюремщикивоспитатели зарекомендовали себя приятными людьми. Некоторым обрадуюсь, если встречу на воле. Выпьем, конечно, пиво. Хотя нет. Что еще за пиво? Я же русский. Они англики. Значит, водку с виски. Возможно, и депорт. агенты порой хорошие ребята. И даже не исключено, что любят гольф. Но у них работа, присяга, приказы политиков. А с властью разве поспоришь? Она, власть, начитанная. Ошибется, наковеркает – пустит дымовую завесу книжных цитат. Там припасены закладочки на все случаи жизни. При ошибках желательно, чтобы авторов цитируемых книг уже похоронили. Тогда и виноватый наконец-то объявился, и башку рубить некому. Вот вам и горе от ума.

Какие варианты борьбы в Колнбруке? Голодовка – бесполезно. Попадешь в изолятор, камеруодиночку. Согласно тюремному правилу, оттуда не выпустят, пока не поешь. А иначе, в конце концов, эвакуация в госпиталь для принудительной инъекции. От голода не умрешь. Не позволят. Другое дело – вскрытие вен. Возможно, зашьют. Умрешь – невелика потеря. За кого отвечать? Интернациональная поговорка: без бумажки ты букашка. Или осколок. Лишь бы не массовый суицид нелегалов. Это заинтересует прессу. Что еще? Махать кулаками? Попробуй. Криминальная тюрьма недалеко. Отсидишь год-другой – вернешься сюда. Высылка – отсюда. Замкнутый круг иностранца.

Я пробовал бороться на бумаге. В наше время почти безопасно. Это вам не с автоматом Калашникова и коктейлем Молотова отбивать у неприятеля городки и села. Я рассказал о наболевшем. Легковоспламеняющийся текст газетного формата. Жанр определил не сразу. Чесал затылок – то ли эссе, то ли репортаж. И вдруг сообразил: кляуза! Жанр древний. В истории много его примеров. Переписывался же полит. беженец Курбский с Иваном Грозным. Мой заголовок «Мир против нас» казался удачным за двойной смысл. Мир – покой, перемирие. Это нелегалу не будет. Другая сторона заголовка подразумевала, что мы, инозаключенные, – лишние на родине (иначе бы улетели на родину вместо скитаний по тюрьмам) и неугодные в мире капиталистическом. Учитывая уровень жизни населения, допустимо сказать: мире тепличном. Мы без опоры под ногами, без места для шага вперед. Тупик. Занавес. Капкан. Точка. Депо. Закат.

Я выписывал телефоны московских редакций из интернета. Созвонился. Объяснился. Кое-где сразу отказали в печати. Дескать, не до русских заграницей. Своих проблем хватает. Я не слишком огорчился. Публикации – это уже не мое дело. Важно, что бумага впитала мою боль. Бумага спасла. Бумага горела. Иначе бы не вынес себя.

Текстом заинтересовалось несколько редакций. Отправка по факсу из комнаты тюремщиков. Мое письмо почему-то не доходило. Оставался другой последний вариант. В интернете есть виртуальная клавиатура. Да, текст переместишь на экран, но медленно мышкой (клац! клац!), по одной букве. Итого: один час умножить на три дня… Столько печатался текст. Я разослал его по электронной почте.

Колнбрук мне не казался новым. Прежде был в депорт. тюрьмах других стран. Везде одно и то же. Иностранец – значит чужой, значит проваливай! Гудбай! Альфидорзейн! Чао! Не хочешь похорошему? Давай в тюрьму. У заключенных тоже бывают вспышки оптимизма. Иногда настолько скоротечные, что не дольше, чем сможешь наблюдать падающую комету. Надежду, что однажды вручат справку об освобождении. Где укажут: в течение суток должен покинуть страну. Это времявремечко полиция не вправе арестовать. Уедешь в соседнюю страну – поймают и там. Закон вероятности: рано или поздно поймают. Затем насильно вернут туда, где освободился. Из депорт. тюрьмы в депорт. тюрьму. Обычная судьба нелегала: неволя, каникулы, неволя… По законам дублинского соглашения, евространа, впервые взявшая отпечатки пальцев, ответственна за их носителя. Как бы вторая родина. Побег, значит, невозможен. Только капитуляция-депортация, белый флаг, может разорвать замкнутый круг. Тогда почему, спрашивается, нелегал остается взаперти? Неужели в запасе хитроумный план? Ничего, знаете ли, особенного. При аресте нелегал редко имеет с собой документ. И не всегда называет настоящее имя. И даже родину иногда прикроет другой страной. А также те, кто держит рот на замке. Будто бы глухонемые. Таких записывают как no name, no country. И весельчаки: упал с луны, потерял память и прочая ушная «лапша». Осторожность. Допустим, прибыл сюда по визе. Что, если спрятанный паспорт попадет в полицию? Мало, что ли, вокруг археологомогильщиков?

Но виза нужна не всем. Вот заключенные европейцы, преимущественно восточноевропейцы. Они после криминальных тюрем. За преступления получили запреты на въезд. Ладно бы несколько лет. А если пожизненный запрет? Англия – остров. В отличие от других евростран, пограничную проверку не избежать. Конечно, найдутся способы, даже каскадерские трюки, чтобы проникнуть тайно. Но когда запрещенного, т. е. нелегального европейца поймают (уличная проверка документов, по причине наличия длинной черной как бы террористической бороды), то его вернут в депорт. тюрьму. Дальше – опять-двадцать пять… Архипелага колнбруков хватит на всех. Вот почему не каждый европеец соглашается на депортацию без права возврата. Затяжной прыжок обжалования приговоров. Другие, наоборот, хотят на родину. И тоже ожидание, ожидание, о-ж-и-д-а-н-и-е… Только попробуй не так посмотреть на депорт. агента – и прощай, молодость. Наши выходы ограничены: или морг, или самолет, или пойти-податься в беженцы. Из депорт. тюрьмы скорее посвятят в рыцари, нежели в беженцы. Крохотные шансы. Нам говорят: «Убирайтесь! Вас сюда не звали!» Хм… Приняв Конвенцию о статусе беженца, некоторых тем самым позвали. Агитируя за всемирно-вездесущие демократические революции, тоже, получается, заманили. Я – ладно бы. На революционный рожон не лез. Махнем рукой. У других хуже. Иракцы, афганцы, сирийцы – прокопченные войной народы – отбывают в колнбруках. Они просили убежище. Получили отказы. На носу изгнание. Кое-кто действительно стрелял за демократию. Кого-то после депортации или убьют, или посадят, а потом… Выглядело бессвязно, как они просят тут убежище. Запад разбомбил их города без разбора, где мечеть, где школа. Ну или – невелика разница – уничтожал западным оружием в наемных руках. Я видел фотографии мертвых городов у заключенных. Это хуже ада. Это ад в родном крае. И теперь беглецы из ада здесь взаперти. Больше некуда податься.