Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Все сначала! — сказала она.

Теперь я точно знал, что Мириам вернулась. Я помог Элиане лечь в постель. Но ничуть не встревожился. Мне просто напоминали, что наш уговор по-прежнему в силе. Я растворил таблетку снотворного в стакане «Виши» и протянул Элиане. Она выпила воду залпом, так ей хотелось пить.

— Позвать Малле? — спросил я.

— Завтра, — как я и предполагал, ответила она.

Я держал ее за руку — от боли она постанывала и никак не могла удобно улечься, чтобы заснуть. Было уже девять, но мое нетерпение как рукой сняло. Сейчас Элиана от снотворного заснет и проспит до самого утра. Я не сердился на Мириам, даже был ей благодарен. Она облегчила мне отъезд. Элиана заснула, дыхание ее выровнялось. Я подождал еще с полчасика, чтобы быть уверенным, что она не услышит, как я отъезжаю. Осторожно поцеловал ее на прощанье. Счастливо, Элиана! Я очень боялся этого мига. Но вот он настал, а я даже не волнуюсь. Горе наступит попозже — мучительное, неизбывное, я это прекрасно знал. Но сейчас я спешил. И был какой-то оцепеневший, словно под наркозом. На пороге я задержался. Мне были видны только разметавшиеся по подушке волосы Элианы и едва угадывавшиеся под пледом контуры ее тела. Розы в вазах на камине роняли лепестки. Значит, этого я хотел! Я оказался разрушителем, но почему, Боже мой, почему? Я медленно прикрыл дверь. Теперь я спешил, как вор. Отпер ящик письменного стола и достал оттуда письмо и деньги. Надел куртку. По лестнице спустился в носках и туфли надел только на кухне. Из кухни прошел в гараж и осторожно откатил плечом тяжелую дверь. В буквальном смысле слова руками вытолкал мою старушку на шоссе. Том в саду заволновался, и я приласкал его, прежде чем закрыть гараж. Все кончено. Когда в следующий раз я проеду мимо этого дома, я буду за рулем уже другой машины и со мною рядом будет другая женщина. И сам я буду совсем другим человеком. Секунду я колебался. Еще не поздно все перерешить. Нет, правда, поздно! Нечего валять дурака: я сам привел механизм в действие и с замиранием сердца ждал, что же будет завтра. Я сел в машину и завел мотор.

Дамба тянулась передо мной безмятежная и пустынная. Небо и море были полны звезд. Ласковая майская ночь была так светла, что остров казался близким-близким, возвышаясь впереди, словно корабль. Я ехал не спеша, с открытыми окнами. И у меня вдруг появилось очень много времени. Сколько раз я переезжал тут, глядя на часы, тревожась, что опоздаю к Мириам или домой, — и вот теперь могу швырять на ветер дни и месяцы. Я свободен, и мне как нельзя лучше подходил этот пейзаж с песчаными отмелями, лужами и мокрыми камнями. Я добрался до противоположного берега. Потянулись знакомые деревеньки. Нуармутье спал, прикорнув возле своего маяка. Зато вилла была освещена: светилось каждое окно, озаряя сосны какой-то праздничностью. Дверь была открыта настежь. Мириам ждала меня и прихрамывая заторопилась навстречу. Она бросилась ко мне на шею.

— Франсуа, родной… А знаешь, я боялась… Я знала, что ты не опоздаешь, и все-таки боялась… Спасибо… Спасибо, что приехал. Помоги мне идти. Щиколотка ужасно болит. Я столько бегала все последние дни! Доктор прописал мне покой. Посмотрел бы он на меня. Я взяла напрокат «дофину». Видишь, я тебя слушаюсь. Взгляни на нее!..

Она болтала с веселым возбуждением ребенка, для которого жизнь состоит из нескончаемых чудес. Я был подле нее стариком. «Дофина» стояла возле крыльца в окружении чемоданов, свертков и пакетов всевозможных размеров.

— Надеюсь, ты не собираешься уместить в нее все это? — поинтересовался я.

— Собираюсь, а размещать будешь ты, — парировала она.

Я принялся за работу. Работенка, доложу я вам, хуже некуда — приторочивать всю эту разномастную дребедень. Мириам хотела так, я — этак. Приходилось разбирать, переделывать.

— А ну вылезай! — кричала она. — Я все сделаю сама и гораздо быстрее!

Я посмотрел на часы.

— Учти, у нас на переезд Гуа ровно сорок минут, и ни минутой больше! — сказал я.

Мириам впихивала последние свертки в машину, и тут я вспомнил о своих двух чемоданах. Я пошел за ними, но места им уже не нашлось.

— Послушай, мой родной, а куда ты хочешь, чтобы я их положила? Посмотри, все набито до потолка, и хорошо бы ты все это поддерживал, иначе вещи повалятся нам на голову.

— Как ты себе это представляешь, — проворчал я, — одной рукой я кручу баранку, а другой держу всю эту груду, чтобы не развалилась? Хитро!

— Поведу я, — решила Мириам. — Я люблю вести и совсем не устану. И не делай, пожалуйста, такое лицо! Понимаешь, твои чемоданы остались у тебя в машине! Да в Париже ты купишь все, что тебе нужно. Привыкай путешествовать.

Но я не мог не взглянуть с досадой на битком набитую «дофину». Мириам так и покатилась со смеху.

— Я — совсем другое дело, — сказала она. — Пошли, я сварила кофе.

— Мириам! У нас на все про все полчаса, ты это понимаешь?

— Да ладно тебе!

И, напевая, она поднялась по ступенькам в дом. Я попробовал большим пальцем передние шины. Глупо так перегружать машину. Мне надо было посоветовать Мириам взять напрокат «пежо». Судьба, любительница плести из невинных пустяков трагедии, уже принялась за дело, но пока я этого еще не знал. Я заглянул к Мириам в кухню.

— Ты могла хотя бы окна и двери закрыть заранее, мы выиграли бы несколько минут.

Она щелкнула меня по носу и состроила гримасу.

— Ну и характер! Вечно ворчит! С твоей ногой мы прокопаемся тут до завтрашнего утра.

Я шутил, но сердце у меня было не на месте. Ведь мог бы и я, несмотря на свой внутренний разор, испытывать радостное возбуждение, что всегда сопутствует отправлению в дальние края. Но я был подавлен, угнетен, мрачен — как животное, смутно ощущающее беду. Я поднялся на второй этаж, закрыл там окна и ставни. Потом закрыл их на первом. И обжег себе губы кофе.

— Пей с ложечки, — посоветовала Мириам, — с ложечки не горячо.

— Мириам, неужели ты не понимаешь, что мы торопимся?!

— Прекрати морочить мне голову своим Гуа, ясно? Я вчера через него переезжала и прекрасно знаю, что это такое. Послушать тебя, так эта несчастная дамба — настоящая западня. Франсуа, голубчик, просто с ума сойти, до чего ты любишь все преувеличивать!

Я молча допил свою чашку и молча ждал, пока она проверит, перекрыты ли газ и вода. Она напудрилась и наконец-таки выключила электричество. Мириам нашла меня в темноте, прижалась ко мне и поцеловала.

— Ты просто как лед, — шепнула она. — Что случилось?

Я повел ее к выходу, но забыл, что она должна еще запереть входную дверь. Чтобы убедить себя, что я нисколько не волнуюсь, я набил табаком трубку. Разумеется, у нас еще есть небольшой запас времени! Но море уже поднимается. К назначенному времени мы не успеваем. Хотя пока еще в безопасности. Мириам наконец закончила возиться.