Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Чего ты ждешь? — спросила она. — Выводи машины, чтобы я смогла запереть ворота.

Свою старушку я пристроил у обочины, а «дофину» поставил посреди шоссе. Попробовал включить фары, послушал мотор на холостом ходу. Обороты нормальные. Бак еще вчера залит доверху. В общем, все в порядке. Почему же сердце мне сдавило словно железным обручем? Я уступил место за рулем Мириам, а сам, посасывая трубку, уселся рядом, но вполоборота, чтобы наблюдать, как будет вести себя багаж. Мириам медленно тронулась с места, мотор натужно взревел.

— Ты перебудишь всю округу, — сказал я.

— Плевать!

Мы поехали. Моя старушка осталась стоять под деревьями — несчастная, брошенная. Дом, Элиану я покинул довольно бодро. Но тут мужество мне отказало. Бросить еще и свою старушку вот так, словно какой-то хлам!.. Я чуть не заплакал. Вдруг салон заполнил ритм тамтама, взревела труба: Мириам включила радио. Под завывания духовых и дробь барабанов мимо плыл ласковый ночной пейзаж — низенькие домики ферм, старая мельница, купы тамариска. Мириам вела машину свободно, откинув голову назад и выстукивая пальцами правой руки. Она была счастлива: увозила с собой своего пленника. Мы проехали Ла-Гериньер. На дороге к Барбатру появился легкий туман, он неподвижно стоял над придорожными канавами. Мириам не заметила развилки, где указатель показывает дорогу на Гуа.

— Стоп, — скомандовал я. — Нам налево.

Заскрежетали тормоза, но машина остановилась, лишь проехав еще добрых двадцать метров.

— Тормоза не держат, — отметил я. — Похоже, тебе всучили старую калошу.

Мы вернулись на перекресток задним ходом, зигзагами. Мириам не отличалась мастерством вождения. Она нервничала, чувствуя, что я наблюдаю за ней, и рванула вперед очень резко. Толчки растревожили наш багаж. Я встал на колени и как мог удерживал свертки и пакеты, чтобы они не посыпались нам на голову. Я взглянул на часы. И речи нет, чтобы остановиться и привести багаж в порядок! Мы выехали на дорогу, ведущую в Гуа.

— Проезжай на одном дыхании, — сказал я. — Так безопаснее.

Насколько хватало глаз тянулась ровная морская гладь, и дамба Гуа прямой чертой делила ее на две части. Ночь была до того светлая, что Мириам погасила фары. Мы миновали первый маяк, высоко поднимавший деревянный спасительный помост, и машина покатила вровень с морем. По мере того как мы продвигались вперед, пустота вокруг нас расширялась до бесконечности. Берега пока еще не было видно. Остров таял в потемках. Оставалась только узенькая полоска дороги, пронзающая серое пространство, от неподвижности которого невольно сжималось сердце. Вдалеке, чуть ли не на горизонте, обменивались световыми посланиями другие маяки. Через двенадцать минут мы будем на другом берегу. А пока дамба становилась все ниже, сливаясь с ложем океана. Просачивающаяся вода медленно расплетала поникшие морские водоросли. Я видел, как она поблескивала слева и справа, чуть пенясь и наделяя чуть заметным свечением края камешков. Обозначился второй маяк, вырос и исчез за нашей спиной. Самое трудное миновали.

— Теперь ты видишь, что у нас не было времени, — начал я.

Внезапно машину занесло, и мотор заглох. Мириам выключила зажигание, потом нажала на стартер, включила сцепление. Машина проехала несколько шагов и стала крениться, как садящийся на мель корабль.

— Тормози! — закричал я.

Я вылез и обошел машину. Задний мост сошел с дороги и завяз. Мириам высунулась из окошка.

— Конец?

— Нет, — ответил я. — Ты неудачно повернула.

Наши голоса отчетливо и громко слышались в тишине, джаз вносил в происходящее что-то странное и вместе с тем успокаивающее. Мириам тоже вылезла из машины.

— Ничего не понимаю, — сказала она, — поверь, я старалась изо всех сил вести машину по центру… Это серьезно?

— Не думаю. Подложу под шины камешки. Плохо только, что машина уж слишком тяжелая.

— А разгрузить ее можно?

Я пожал плечами и поискал взглядом, где там маяк. Он торчал в сотне метров, и его присутствие как будто отводило всякую опасность. Я достал свою трубку из куртки, что повесил на дверцу.

— Заглуши пока мотор, — сказал я Мириам. — Через несколько минут заведем.

Камней, слава Богу, тут хватало. Они валялись повсюду, но как только я их выковыривал, в ямку тотчас набегала вода. Мириам, принявшись выгружать багаж, громоздила его беспорядочной кучей на дороге, джаз продолжал громыхать, и выглядело это смехотворно: я под звуки джаза каблуком забиваю под шины камни. В общем-то я должен успеть высвободить машину. А если нет, то маяк со спасительным помостом высится совсем рядом. Наша жизнь не подвергается опасности, чего нет, того нет. Но если мы переночуем на дамбе, то поутру разразится скандал. И скрыть это от Элианы не удастся. Я работал как каторжный. Камней, на мой взгляд, было уже достаточно, я сел за руль, запустил мотор и затем резко включил сцепление. Колеса завертелись, вмяли камни в грязь, и мотор снова заглох. Я вылез, посмотрел и понял, что «дофина» обречена: теперь она села еще глубже. Вытянуть ее теперь могли бы разве что трое-четверо дюжих молодцов.

— А домкратом? — предложила Мириам.

— Да куда ты его поставишь, этот домкрат? — злобно огрызнулся я. — Выходить надо вовремя, и домкратов не понадобится. Нет! Поди ж ты, я все всегда преувеличиваю!

Я подхватил два чемодана.

— Пошли!

Мириам смотрела на меня, ничего не понимая.

— Что ты собираешься делать?

— Отсидеться в убежище на маяке. И имей в виду, нам нужно поторапливаться.

— Ты с ума сошел. А машина?

Я оставил чемоданы и взял Мириам за руку.

— Иди, иди посмотри!

Я тянул ее к краю дамбы.

— Наклонись… Пощупай… да-да, под ногами… Вода. Это поднимается море. Через три четверти часа Гуа уже не будет. Прилив унесет машину и весь скарб.

Умная и энергичная, Мириам больше не спорила. Из багажа она выбрала то, что считала наиболее ценным, — свои обернутые в грубый холст полотна. Я поднял чемоданы и двинулся вперед. Гуа всегда внушал мне опасение. И то, чего я опасался, случилось. Ну что ж, прекрасно. Теперь я знаю, как это бывает. Ничего, собственно, страшного. А ведь я наслышался немало драматических историй. Правда куда проще. Нужно просто-напросто идти и идти, торопясь изо всех сил, напрягая все мышцы, шагать до маяка. А он далеко, этот маяк! Метров сто пятьдесят, не меньше. Кабы не все эти чемоданы и свертки, которые нужно спасать!

Я был уже у цоколя, высокого и массивного, похожего на опору моста. Каменные ступеньки вели в огромное помещение, поддерживающее помост. Я обернулся, желая помочь подняться Мириам. Она была все еще на полдороге, шла, сильно припадая на ногу, и я вспомнил о ее щиколотке. В эту ночь все против нас! И все же она так красива, эта ночь, усыпанная мерцающими звездами. Я поспешил Мириам навстречу.