Сергей Михайлов - Сезон охоты

А перед мысленным моим взором всё стояла маленькая русская девочка с глазами, полными отчаяния и тоски.

Однообразие обратного пути на базу было прервано появлением гражданского «джипа», который двигался впереди нас тем же курсом. Мы попытались нагнать его, однако он прибавил скорость и попытался уйти от преследования.

— Огонь на поражение! — скомандовал я.

После третьего выстрела цель вынуждена была остановиться, так как снаряд с переднего БТРа, с брони которого я наблюдал за развитием событий, разорвался чуть ли не под колёсами «джипа». Машину подбросило, развернуло в воздухе на триста шестьдесят градусов и шмякнуло в дорожное месиво тремя метрами левее. Из неё выскочили два «чеха» и окрыли по нам огонь из автоматов. Один из них успел сделать выстрел из подствольника, однако его тут же снял мой сержант, Олег Киселёв, прошив очередью из АКМа. Второй попытался скрыться, но завяз в дорожной грязи и был уничтожен взрывом гранаты.

С нашей стороны потерь не было.

Мы осторожно приблизились к бандитской машине. Часть бойцов спешилась.

— Командир, в салоне ещё один «чех»!

— Живой?

— Живее не бывает.

— Волоки его сюда!

— А ну, гад, живо на выход! Я кому сказал!

«Чеха» кое-как выволокли из салона и уронили в грязь. Он скулил от страха, его всего трясло крупной дрожью.

Ребята тем временем осмотрели салон поверженной тачки. Один из бойцов вырвал из приборной панели магнитофон, второй выволок из салона большую сумку со жратвой и сигаретами. Военные трофеи. Имеем право. И пусть кто-нибудь попробует возразить.

Олег Киселёв с силой ткнул чеченца стволом автомата в шею.

— Говори, сука, куда ехали! Из какой банды? Ну!

Но тот только мычал и ещё больше дрожал.

И тут кто-то из бойцов крикнул:

— Товарищ лейтенант, в багажнике кто-то есть!

— Олег, проверь! Только, смотри, аккуратно.

Применив все необходимые меры предосторожности, сержант открыл крышку багажника.

Там была та самая девочка. Руки её были связаны, крохотный ротик заклеен широкой полосой пластыря. На плече была свежая ссадина. Она была жива, более того, она была в сознании и во все глаза, не моргая, смотрела на меня.

Я бросился к ней, подхватил на руки. Кто-то из бойцов снял с её рук и ног верёвки, осторожно отлепил пластырь. Девочка судорожно вздохнула — и вдруг её прорвало.

— Дядя! Дяденька! — запричитала она тоненьким-тоненьким голоском. — Не отдавай меня больше никому!

У меня комок в горле встал. Я не мог выдавить из себя ни слова и лишь крепко прижал девчушку к груди.

— Не отдам…

Мне уже всё было ясно. Эта мразь, этот долбаный оборотень в майорских погонах продал её каким-то местным козлам, продал как какую-нибудь вещь, как… как…

Как и тех бойцов, которых он назвал дезертирами, — осенило меня вдруг.

— Киселёв! — заорал я. — Поворачиваем назад!

Сержант вплотную приблизился ко мне.

— Иван Петрович, нельзя! — произнёс он так, чтобы слышал только я. — Ребят лишь положите. Пусть им особисты занимаются, это теперь их забота.

— Олег, он же… он… продал её!

— Знаю, лейтенант. Но вернуться мы не можем. Не имеем права.

Спасибо этому парню: он остановил меня на самом краю пропасти. С трудом, но я сумел-таки взять себя в руки. И тут мой взгляд упал на оставшегося в живых чеченца.

— Ну уж здесь-то ты меня не остановишь, сержант, — процедил я сквозь зубы, вынимая пистолет.

— И не собираюсь. Это твоя территория, лейтенант.

Видно, этот «чех» задницей почуял, куда ветер дует. Он взвизгнул, быстро подполз ко мне на коленях, меся дорожную жижу.

— Нэ нада! Нэ убивай мэна! Я свой!

— Сержант, возьми её, — прохрипел я, едва сдерживаясь, чтобы не всадить пулю в этого ублюдка прямо сейчас. — Уйди, уйди с ней… подальше…

Киселёв молча принял у меня девочку и отошёл. А я повернулся к бандиту. Наверное, в этот момент я был ужасен.

— За сколько ты её купил?

— Э… нэт… нэт… это нэ я… это всё они… братья…

— За сколько ты её купил?!

— Это они… они… ящик… за ящик водки купыл… Нэ убивай мэна, слышишь! Я здэсь нэ причём… я машина водыть…

За ящик водки! Ну всё, мразь, ты сам себе приговор подписал.

— Эй, парни! — скомандовал я. — Расстреляйте эту бандитскую тачку, да так, чтоб на велосипед стала похожа.

Дважды их просить не пришлось. Они стреляли от бедра, с азартом, длинными очередями, не жалея патронов, превращая дорогую иномарку в груду металлолома.

А я, пользуясь этой канонадой, быстро приставил ствол ко лбу «чеха» и без сожаления выстрелил. Катись к своему Аллаху, урод.

Девочка не должна была знать, как я расправился с последним из её обидчиков.

На базу мы прибыли без происшествий. А на следующий день я отвёз девочку в Ханкалу. Передал там знакомому врачу. При виде её измождённого тела он нахмурился и долго качал головой.

— Представь себе, что она моя дочь, — попытался внушить ему я. — Сделай всё, что надо.

Он молча кивнул.

Когда полчаса спустя он вышел ко мне, на нём лица не было. Сигарета, которую он прикурил, дрожала в его пальцах. А ведь он принимал раненых после штурма Минутки!

— Её изнасиловали. Много раз. Несколько человек. В извращённой форме. Чудо, что она вообще выжила, бедняжка.

Что было потом, я помню плохо. Олега Киселёва рядом не оказалось, сдерживать меня было некому. Не стоит большого труда догадаться, какое решение я принял.

Очнулся я в госпитале. Мне рассказали, что мой БМП, на котором я в одиночку пытался прорваться к Аргуну, подорвался на чеченской мине…

Девочку я больше не видел. Я так и не узнал, как её зовут.

Будь проклята эта война!

Будь прокляты те, кто её развязал…

Я вспомнил всё. Спустя десять лет судьба вновь свела меня с этим майором. Только теперь он именовался полковником.

— Итак, — начал инструктаж полковник, вышагивая взад-вперёд передо мной и рыжим, — правила игры, фотограф, ты уже знаешь. Получаешь «макара» с полной обоймой и дуешь к тем строениям. А мои ребята постараются тебя оттуда выкурить. Повезёт — будешь жить, ну а нет… — Он ухмыльнулся. От него снова веяло благодушием. — Знаешь, Рукавицын, до сих пор никому не повезло. У тебя есть шанс стать первым. Этот не в счёт. — Он ткнул пальцем в рыжего, даже не повернув в его сторону голову. — У него шанс нулевой.

— Оставь парня в покое. Отпусти его, вам от него никакого толку.

Полковник мотнул головой.

— Исключено. Толку от него, действительно, как от козла молока, но отпустить его я никак не могу. Сам влез в дерьмо, пусть теперь отмывается, кровью. Мне свидетели не нужны.

— Он ничего не скажет, — продолжал я бесполезные попытки отмазать бухгалтера.

— Скажу, — внезапно заявил Валерка и вызывающе вздёрнул подбородок. — Всё расскажу.