Инна Тронина - Отторжение

Помню, как Ромыч воспринял радостное известие. Он ведь узнал обо всём от Светланы, которой Анастасия позвонила в офис. Жалко бабу — какая-то она от рождения невезучая. Во времена тотального дефицита товар всегда кончался перед её носом. В родной семье она росла, как чужая. Родители её не любили — несмотря на покладистый нрав.

Аська пыталась найти себе друга, но первый же мужчина, латыш, её бросил. Ладно, Ромыч взял под крыло, так ведь тоже едва квас не случился. Теперь вот опять горе, потому что не дочь родилась.

— Слушай, Андрей, что мне делать-то? — обескураженно спросил меня счастливый отец. — У тебя столько девок, и у меня от первой жены — тоже. А вот Аська, наверное, ревёт сейчас белугой…

— Да какой тут совет дашь? — отвечал я задумчиво. — Разве что самому попробовать твоей Аське дочку сделать…

Ромыч шутку понял, заржал, а потом укатил в Смоленск. Не знаю, сколько ему потребуется времени, чтобы привести все дела в порядок. Одни люди умирают, другие — рождаются. Так оно и должно быть. Вот, пришёл человечек в этот мир, как почти двадцать лет назад — Мишка Самохин. Никто тогда и не подозревал, каким образом он будет добывать подарки для мамы и невесты, для брата и племянников.

Разумеется, легче всего сорвать вещи с убитых, отнять у живых, если за твоей спиной стоит государство, и все грехи тебе отпущены. Но проклятые подарки сгубили не только Мишку. Елизавета Прохоровна долго после этого не протянула. Она скончалась третьего марта. По мнению врачей, пациентка просто не хотела жить. Психологический настрой тоже очень важен. Ежу ясно, что не хотела. Ради чего же совала нож себе под ложечку?

Самое главное, была постоянно в сознании, и винила одну себя. Слова цыганки так и звучали в её ушах. Лиза боялась любого сына, а особенно такого — раскосого, мрачного, очень похожего на будущего убийцу. Наслушалась рассказов о зверствах самураев и видела в старшем сыне такого же душегуба. Кем же ещё может быть внук офицера Квантунской армии?

А надо было, наоборот, любить мальчишку, жалеть его. Почаще к груди прижимать — чтобы оттаял, прикипел сердечком к матери. Каково было узнать, что матушка позволила выкинуть его из дома на мороз сразу после рождения? Пусть в тёплом одеяле — неважно. Но, раз так случилось, значит, не любила.

Елизавета Прохоровна перед смертью призналась, что девочку никогда бы не позволила выбросить. Матери в лицо вцепилась бы, из дома сбежала. А раз сын родился, решила в другую семью его сбагрить, чтобы проклятье не принялось. Нет, принёс его участковый в дом, заставил взять. Значит, послал Господь испытание, и не получилось обмануть судьбу.

Всю жизнь мать пыталась избавиться от старшего сына. Когда сменила адрес, надеялась, что он станет пореже в гости ездить — туда, в Горький. А он-то ничего не знал про пророчество. Не понимал, почему мать себя так ведёт, и ожесточался. Особенно невзлюбил он младшего брата. В итоге Елизавета Прохоровна погубила обоих сыновей. Мишка и до двадцати не дожил, а Прохору сидеть придётся. Может, конечно, в клинику его положат — для принудительного лечения.

И за всё за это Елизавета Самохина убила себя. Чтобы и после того, как отлетит душа, вечно мучиться, гореть в огне неугасимом.

— Я для Нонки в Гостином куклу купила, — призналась Александра и вытащила из сумки коробку с розовым бантом.

Через пластик я увидел очень симпатичную золотоволосую игрушку с бирюзовыми глазами. Кажется, она умела говорить «мама» и что-то ещё.

— Он очень просил сделать это ко дню Восьмого марта. Ребёнок тоскует по той кукле, на которой кровь была. Счастье, что игрушек в продаже много, и я нашла похожую. И ещё набор погремушек взяла, для сына Романа. Имя выбрали уже?

— Сначала хотела по святцам, Фёдором назвать. Но вечером того дня погиб Листьев*. Мы все в шоке были, и Ромкино семейство — тоже. Это же был кумир Аськи с Варварой. Поэтому поменяли планы и назвали Владиславом.

Я не стал, разумеется. Говорить Сашке, что Ромыч навеки зарёкся мочить по заказу. Он как будто впервые увидел, как это всё выглядит, и содрогнулся. Кругом люди суетятся, свечки зажигают, плачут. А он лежит себе, и ничего уже не хочет.

— До сих пор «объект» для меня вроде как и человеком не был. А у него тоже семья есть, квартира, тёплая постель. Каково около своей двери упасть, чтобы не встать больше? Совсем рядом убежище твоё, да нескольких шагов не хватило… Короче, Андрей, хочешь — гони меня в шею, хочешь — держи дальше у себя. Но работать по подъездам я больше не буду. Так любил «Поле чудес»* смотреть, «Час пик»*. А ещё раньше — «До и после полуночи»*. И что же теперь? Пусть хоть другой Влад на земле появится. Не знаю, что из него в итоге вырастет, но людей убивать он не станет…

— Я уж не знаю, какой сволочью надо быть, чтобы Листика…

Слёзы Александра закапали на блины. Она нырнула в сумку, достала бутылку «Смирновской», моментально откупорила и разлила по рюмкам.

— Помянем душечку нашего! Пусть земля ему будет пухом…

Не чокаясь, мы выпили. Потом долго сидели молча, за окном свистел ветер. Немного отдохнув, Сашка вдруг села прямо. Она сверкнула глазами так, что я сразу протрезвел.

— Андрей, я хоть и с бодуна, но говорю совершенно серьёзно. Решила усыновить детей Прохора, а перед тем с ним расписаться. К чему бы его ни приговорили, маленьких не брошу. Прикрой форточку, воняет.

— Я не виноват, что помойка протухла.

Когда форточка захлопнулась, Сашка благодарна кивнула. Потом достала носовой и удалила раскисшую косметику с лица.

— Андрей, думаешь, Гая можно вытянуть как-нибудь или нет?

С Сашкой удобно было общаться сидя. Она унижала моё мужское достоинство, будучи выше ростом на шесть сантиметров. Ладно, сейчас она сняла совершенно не нужные каблуки. Но в сидячем положении она не казалась очень высокой — рост давали длинные ноги. Конечно, все эти рюшки не для неё, зря надела. Но не моя это забота.

— Думаю, можно. Надо собрать медицинские документы, где отражён характер полученных им ранений. И, главное, не забывать о пуле в голове. И о том, что последний раз его угостили накануне. Тут у любого крыша поедет, даже у чекиста. Только ведь жену схоронил. Если существует в природе «афганский» синдром, если бывает кратковременное помрачение рассудка, то почему Прохор не может всем этим страдать? Он ведь тоже воевал в Афганистане.

— Я уж знаю! Мы там вместе воевали, — сквозь слёзы улыбнулась Сашка.

— Вот-вот! Значит, ты в курсе, как все эти приключения меняют человека. Теперь ищи толкового адвоката. И пусть он выруливает на психиатрию. О деньгах не думай — скинемся. Да, чуть не забыл. Прохор хотел узнать, погиб ли вместе с Никитой Ковьяром новый начальник охраны…