Тим Себастиан - Шпион под подозрением. Спасские ворота

И первая его мысль была о Крессиде. Надо бы выйти и посмотреть, все ли с ней в порядке. Но ни ее, ни Дорин во дворе не было. У Маркуса сердце оборвалось.

— Они пошли в гастроном! — крикнула ему одна из нянь.

— В какой?

— Наверное, в Торговый центр.

Она улыбнулась. Ей было от силы шестнадцать лет.

Маркус сел в редакционные «жигули». Ну вот, они и добились своего, так ведь? Как же мало нужно, чтобы вывести его из равновесия!

Близился полдень. Движение на улицах было очень интенсивным. Свернув с забитого машинами Садового кольца, Маркус поехал по арбатским переулкам, мимо желтых особняков, оставшихся от прежней эпохи, когда в Москве строили нормальные дома для нормальных людей.

Он припарковал машину у Международного Торгового центра и осмотрелся. Где же «вольво» зеленого цвета с детским сиденьем и наклейками на заднем стекле — первыми творческими опытами Крессиды?

Маркус бросился к главному входу и в дверях столкнулся с Дорин, обремененной пакетами с рыбой, импортным апельсиновым соком и увесистыми плитками шоколада «Тоблерон», почти такого же твердого и старого, как швейцарские Альпы.

Маркус облегченно вздохнул и прислонился к стене.

— Так вот где вы!

— А что такое? — вызывающе спросила Дорин, вероятно решив, что ее подозревают в чем-то дурном.

— Ничего, ничего. Все в порядке.

— Ну и ладно. Вы не поможете донести покупки?

Он улыбнулся. Дерзкая девчонка! Но главное — с ней все в порядке. С ними обеими все в порядке. Наверное, он беспокоился зря.

Арестовать иностранца в Советском Союзе очень не просто. Это весьма трудоемкая процедура. Как правило, КГБ предварительно запрашивает согласие Политбюро или одного из секретарей ЦК КПСС, которые взвешивают возможные международные последствия такого шага. А тем временем досье на подозреваемого проходит по инстанциям, обрастая комментариями и предложениями и набирая в весе. Машина советской госбезопасности груба и беспощадна, но она работает основательно и редко дает сбои. В КГБ не просто «шьют дела»; их цементируют.

В целях пополнения досье на подлежавших аресту иностранных граждан, следствие пять раз обращалось за дополнительными сведениями в европейский отдел МИДа, располагавший собственными источниками информации. Несущественных деталей в таких случаях не бывает. Важно все: какие вечеринки подозреваемый посетил, что там делал, как проводит выходные дни, с кем спит и когда, каковы его вкусы и пристрастия, его манера одеваться, друзья среди иностранцев… и так далее, и тому подобное. Нехватки в людях, собирающих этот материал, КГБ обычно не испытывает.

День ото дня основания для ареста Маркуса становились все весомее. Его досье не лежало мертвым грузом в сейфе — офицер КГБ без устали ходил с ним по инстанциям, добавляя необходимые сведения и собирая подписи.

С первой же минуты Анастасия догадалась, кто этот человек и с чем он пришел. У него был типичный, издавна культивируемый и тиражируемый в КГБ вид: «Я представляю высшие государственные интересы!» Сидевшему перед Анастасией экземпляру было лет сорок с хвостиком. Нагловатый, обильно потеющий, убежденный, что простые смертные должны ползать у его ног.

— Вам нужно только прочитать заключение и подписаться, — сказал он, пододвигая к ней папку. — Впрочем, тут для вас ничего нового нет, верно?

Как трудно сохранить невозмутимость, когда видишь перед собой тщательно и бесстрастно запротоколированные факты, собранные путем подглядывания и подслушивания за хорошо знакомым тебе человеком! Черным по белому. Будто история болезни. Тут и твои собственные отчеты… В самом деле, ничего нового. Хотя… Какое-то смутное воспоминание медленно пробивало себе дорогу к ее сознанию. Она отодвинула папку:

— У меня есть кое-какие сомнения, и, следовательно, я не вправе ставить свою подпись.

— Ну что вы! Подпишите! Все уже давно подписали.

— Сначала мне нужно все внимательно прочитать.

— Я вынужден буду доложить, что вы по собственной инициативе не даете ход делу.

— Как работник МИДа я имею право знать некоторые детали — и даже опросить свидетеля…

— Поверьте, такой необходимости нет.

Не поднимая головы от бумаг, Анастасия исподлобья глянула на него:

— Поверьте, такая необходимость есть.

Она приступила к чтению. Основательность расследования ужаснула ее. Впрочем были и пробелы. Анастасия отметила, что следствие опирается в основном на показания какого-то анонимного информатора, хотя и МИД предоставил достаточно солидный материал.

Особое внимание уделялось поездке Маркуса в Мурманск: перечислялись все его действия в этом городе и приводился полный список тех, с кем он встречался. К делу прилагались счет из гостиницы и справка, в которой было изложено содержание его разговора с официанткой. У Анастасии даже дыхание перехватило от такой поразительной дотошности. Целую папку занимал отчет какого-то работника МИДа — Юрия… Подпись была неразборчивой.

Анастасия умела бороться с бюрократией ее же собственными методами: она знала, как дезорганизовать ее, как заставить работать вхолостую, как направить ход событий по другим рельсам, использовать в своих интересах.

Подвинув папку к офицеру КГБ, она ткнула пальцем в неразборчивую подпись и заявила:

— Я хочу видеть этого человека. Немедленно.

Понадобился почти час, чтобы найти Юрия, которому очень не хотелось быть найденным. Он ушел с работы в полдень, сославшись на головную боль и ни словом не помянув, что ему стыдно смотреть людям в глаза. Войдя в свою однокомнатную квартиру в районе проспекта Мира, он задвинул шторы, лег на кровать и попробовал забыть, что он русский, живущий в России.

Собственно, был ли у него выбор? Когда те трое явились с его личным делом, завели в приемную Отдела печати, усадили на стул и сказали, что ему необходимо выполнить свой гражданский долг и что его судьба — в его собственных руках.

Те самые трое. Неужели опять про Мурманск?

— Но я вам все рассказал! — воскликнул он.

— Давайте-ка вернемся к этому эпизоду снова.

Да, надо рассказать поподробнее. Да, все о том же любознательном английском журналисте. Сами знаете о каком… В тот вечер вы видели, как он вышел из гостиницы, видели, как петляет по улицам, видели, как идет к стадиону, ждет там кого-то, видели, как он обнаружил предназначенное ему послание. Вы не могли не догадаться, что он выполняет шпионское задание. Собственно говоря, вы всегда знали, что он шпион, разве не так?

Перед ним положили лист бумаги.

— Наверное, ясно? Подписывайте!

Юрий посмотрел на дешевую мебель, на нависших над ним мрачных людей в дешевых костюмах и, чувствуя себя такой же дешевкой, поставил свою подпись под тем, чему никогда не был свидетелем.