Валентин Лавров - Царские сокровища, или Любовь безумная

— Что ж, там нет ни окон, ни дверей, ни ворот?

— С восточной, то есть нашей, стороны склад практически весь расположился под землей.

Соколов строго произнес:

— Покажите, полковник Ильченко, на карте, где это?

— Смотрите, в квадрате Б-III, за излучиной реки Шары. На западном берегу, за березовым леском, — склад боеприпасов. От нашего аэродрома это почти десять верст.

Соколов сказал:

— Думаю, что можно разбомбить эту крепость.

— Если сбросить с большой высоты бомбу в двадцать пудов и точно попасть в цель! — произнес Ильченко. — Для этого нужен «Илья Муромец». Но у нас нема аэроплана такой мощности. Я слышал, ученые разрабатывают приборы, которые будут помогать наводить бомбы на цель. Вот тогда разбомбить можно будет!

— Прежде война закончится. Схему начертите.

Ильченко сорвал прут и на земле нарисовал изгибающуюся линию:

— Вот река Шара, севернее — большая рыжая топь, это — деревушка Пьяново, а тут, — изобразил нечто схожее с ночным горшком, — склад и усиленное охранение.

— Рембрандта из вас, Ильченко, не выйдет. Лучше скажите, где зенитки стоят.

— Здесь, здесь и здесь!

— То есть в основном с восточной стороны.

— Конечно!

— Так надо подлетать с западной стороны. Неужели это надо объяснять?

Ильченко глубоко задумался. Соколов добавил:

— И лететь следует на предельно низкой высоте. Во-первых, это будет для немцев неожиданно, во-вторых, попасть в нас из пулеметов и ружей станет не так просто, как если бы мы летели на большой высоте — сто или двести метров. О зенитках и говорить не приходится, они тут бесполезны.

Ильченко возразил:

— Но и нам выйти на цель будет не шибко легко! Когда брюхом по земле скребешься, трудно рассчитать с бомбометанием… Да и бомбы не успеют набрать ускорение и пробить перекрытия. Вы, Аполлинарий Николаевич, вообще-то знаете устройство бомб?

Соколов удивился:

— Чтобы разбить тарелку, разве надо знать, как ее изготовляют? Так и тут…

— Ан нет! Мы используем самое последнее достижение — бомбы системы Оранского. Ветрянка — это небольшой пропеллер — при падении с двухсот метров вывертывается от воздушного потока и освобождает ударник, происходит взрыв. А брошенная с малой высоты ветрянка не успеет освободить ударник.

Соколов с сожалением взглянул на собеседника, подергал его за рукав:

— А ручки ваши, мой сударь, для чего? Только чарку подымать?

Ильченко удивился:

— Предлагаете перед сбросом несколько отвинтить ветрянку?

— Так точно!

— Нет, это опасно!

— А воевать вообще очень опасно! — отпарировал Соколов. Он с нетерпением потер ладоши, словно собирался усесться за вкусный обед. — Сейчас вылетаем!

— Нет, сначала следует «Фарман» подготовить, баки залить, тросы проверить…

— И бомбы заложить.

Ильченко осторожно спросил:

— Сколько вам бомб надо?

— Полтора десятка! — решительно произнес Соколов. — Самых тяжелых.

Ильченко ужаснулся:

— Господин полковник, это у вас такие шутки? Коли вам доставят радость три бомбы, то я прикажу их загрузить. У нас каждая бомба на учете…

— Зачем тогда летать и попусту жечь горючее? Наш вылет боевой. Понятно?

— Понятно-то оно понятно, да только… Нашему авиаотряду нужно полторы тонны бомб, а в наличии всего пятая часть. Заводы бастуют, срывают поставки.

Соколов поинтересовался:

— Итак, ваши бомбы системы Оранского сколько весят?

— Самые тяжелые — два пуда. Но разве вы, Аполлинарий Николаевич, разбираетесь в их устройстве?

Соколов рассмеялся и отбарабанил, словно по писаному:

— Фугасные бомбы системы Оранского выпускаются в металлическом корпусе каплевидной формы и начиняются тротилом. Детонатор — небольшой заряд тетрила. Стабилизатор — ветрянка-пропеллер, который энергично вращается от воздушного потока, вывертывается и освобождает ударник. Бомбы выпускаются различного веса.

Ильченко был поражен.

— Ваша эрудиция потрясает! Ладно, уговорили. Заложим шесть двухпудовых бомб. Больше «Фарман» не подымет. Ведь я с вами хочу лететь, а это еще восемьдесят килограммов.

Соколов нахально улыбнулся:

— Одну бомбу вам позволю сбросить, если, конечно, вести себя будете исправно. И прикажите пять бомб связать вместе. По моей команде с одной из них чуть отвернете предохранитель-ветрянку и затем протянете мне конец веревки, которой они будут связаны. Я швырну, и все бомбы сдетонируют от взрыва одной.

Ильченко поморщился:

— Все не так, господин полковник! С ветрянкой можно не рассчитать — и бомба взорвется в аэроплане, разнесет нас в клочки.

— Зато смерть легкая и во имя Отечества!

— Предпочитаю плохо жить ради себя, чем приятно умереть ради призрачных идей! И второе: управляя аппаратом, разве вы сумеете вовремя швырнуть тяжеленную связку бомб — сто восемьдесят килограммов?!

— Не сомневайтесь, Ильченко, сумею! Фокус показать?

— Какой?

— А вот такой! — Соколов подошел к щипавшему травку и не подозревавшему худого артиллерийскому тяжеловозу, подсел под него и вдруг, громко крякнув, обхватил ручищами ноги, оторвал животное от земли и пошел с ним разгуливать по лужайке.

Все, кто был поблизости, сбежались смотреть на это чудо необыкновенной силы. Соколов поставил тут же взбрыкнувшего коня на землю и принял гром аплодисментов.

— Браво! Браво! — кричали механики, летчики, солдаты-рабочие.

Соколов подошел к Ильченко, который от изумления, казалось, потерял дар речи, спросил:

— Когда вылет?

— Раньше, чем через час не получится.

Соколов согласился:

— Хорошо, мне есть пока чем заняться. Как попасть на место дислокации Пятнадцатой стрелково-артиллерийской дивизии?

— Нужен Поступальский? Это правый боевой участок, с версту отсюда по направлению к деревне Счастновичи, высота девяносто один. Во-он к тем дубкам держите, что на взгорке. Да зачем вам артиллеристы?

— Пойду постреляю! — легко сказал гений сыска.

Ильченко ничего ответить не смог, лишь весело подумал: «Нахал, однако! Говорит так, словно речь идет о стрельбе из рогатки». Соколов ему очень понравился.

…Минут пятнадцать спустя от дубков начала ухать пушка. Снаряды пролетали над головой авиаторов. Сначала нарастал свист, затем он удалялся, а потом раздавался глухой взрыв, вверх поднимался столб черного дыма.

После нескольких выстрелов немцы выпустили по направлению к Счастновичам шрапнельные гранаты, которые разорвались на болоте, и никто, кроме лягушек, не пострадал.

Когда Соколов вернулся к воздухоотряду, «Фарман» был уже готов к полету. Ильченко был приятно удивлен: гений сыска держал в руках бутылку шампанского.

Соколов небрежно пророкотал:

— Полковник, почему не вижу бокалов? Приличные авиаторы вроде Уточкина всегда перед подъемом употребляют…