Джессика Феллоуз - Дерзкий, юный и мертвый

Она протянула портнихе небольшой сверток в коричневой бумаге. Старуха взяла его и положила на стол.

– Граци. Одежда – это хорошо, но еда нам нужнее.

Луизе стало совестно, словно она не оправдала ожиданий.

– Почему? Разве вам не хватает работы?

– А, работа! У меня есть работа, да. Иногда слишком много. И все равно мало – аренда растет, растет, растет каждый день. Мистер Брюстер – он любил играть и оставил меня ни с чем, с одними долгами. А мать ребенка – она в тюрьме и денег больше не шлет.

Луизе в голову закралось подозрение, однако она тут же отогнала нелепую мысль прочь. Глупости какие-то!

– И что вы будете делать?

Миссис Брюстер с грустью посмотрела на мальчика.

– Он нравится мне, бедняжка. Уж не знаю, зачем он появился на свет. Но прокормить его я не смогу. Придется отдать в работный дом. Или он, или я, иначе никак.

– А что его отец?

– О нем я не знаю. Может, умер, может, сбежал; кто разберет.

– Нельзя отдавать его в работный дом, – испуганно прошептала Луиза, хотя мальчик едва ли понял бы, о чем речь.

А вот Луиза как никто другой понимала, что это за место. Работный дом был самым страшным кошмаром ее детства. Все знали: если потеряешь работу, если заболеешь – попадешь в работный дом. Туда, где бедные умирают.

Странная, нелепая мысль про мать ребенка не желала уходить. Далси ведь не просто так отправила Луизу к миссис Брюстер – отнюдь не из великой заботы о нарядах мисс Шарлотты…

– Его мать – Далси Лонг? – резко спросила Луиза.

Миссис Брюстер изумленно вскинула брови.

– Си, она. Откуда вы знаете?

Вот зачем Далси сказала Луизе про миссис Брюстер!

А самое смешное, что мальчик ничем не походил на мать, поэтому Луиза и не заподозрила ничего при первой встрече.

Он был точной копией покойного Эдриана Кертиса.

Луиза бросила еще два кусочка сахара в и без того приторный чай. Она в одиночестве сидела за столом на кухне в квартире Айрис Митфорд, пока Нэнси и Памела ужинали с тетушкой. Кухарка возилась у плиты, но за весь вечер не обронила ни слова: молчаливую шотландку больше волновала густота заварного крема, нежели пустые беседы с малознакомыми горничными. Помешивая чай, мыслями Луиза была в другом месте.

Разумеется, нет никаких доказательств, что мальчик – сын Далси Лонг и Эдриана Кертиса, это не более чем догадка… Интересно, знает ли о племяннике мисс Шарлотта? Наверняка знает: Далси ведь тогда работала в доме Кертисов, значит, на время родов ее отослали куда-то, а потом вернули… Как леди Кертис могла снова взять на работу горничную, которая родила от ее сына?!

Возможно, затем, чтобы горничная не болтала лишнего.

Чем не мотив для убийства Эдриана Кертиса? Если бы в банде узнали об их романе, о том, что Далси спуталась с мужчиной за пределами воровского сообщества, она могла всерьез опасаться за свою жизнь. Неужели Эдриан пригрозил ей рассказать всем о ребенке? Это вполне серьезная причина для убийства… Впрочем, насколько Луиза знала, в таких случаях ребенка отдают на воспитание, а любые слухи старательно пресекают. Именно поэтому Далси и прятала сына. Наверное, сказала леди Кертис, что отдала младенца чужим людям, а сама навещала его и платила за содержание. Может, даже попросила у Эдриана денег для сына, поэтому они и поссорились в тот день?

Нет, Луизе надо срочно с кем-то поговорить! Вот только с кем?.. Хорошо бы с Далси, но нет никакой уверенности, что та скажет правду, а не примется, как всегда, лгать. Луиза совершила огромную ошибку, решив, что они с Далси одного поля ягоды. У них совершенно ничего общего.

И все же, что бы Далси ни натворила, она не пыталась себя выгородить. Она намеренно пошла под суд – зная, что ее признают виновной, а она не сможет и слова сказать в свое оправдание. Пусть Гай и согласился помочь, если он найдет какие-нибудь доказательства, что к делу причастны «Сорок воровок», вряд ли это что изменит. Надо искать более весомые аргументы. Если Луиза сумеет доказать, что у Далси есть ребенок от Эдриана, и та заявит об этом в суде, то, возможно, спасется хотя бы от виселицы…

Когда ужин подошел к концу, Луизу вызвали звонком в гостиную, не уступавшую роскошью дворцовым покоям.

При появлении Луизы Памела радостно вскочила, но чей-то голос резко ее осадил:

– Никогда не вставай, если в комнату входит прислуга!

И Памела, и Луиза застыли на полушаге, обратившись в статуи, однако говоривший уже скрылся за шелестящей газетой. Нэнси с Айрис потягивали кофе, ничуть не смущенные этим внезапным выпадом.

Памела подтолкнул Луизу к выходу.

– Прости, – шепнула она одними губами.

Та лишь покачала головой: мол, ничего страшного. Обидно и впрямь не было – подумаешь, легкий удар по самолюбию. Она уже привыкла. Вопрос лишь в том, не станет ли очередной удар вдруг роковым?

– Пойдем прогуляемся, – предложила Памела. – Мне не очень-то нравится тетушкин гость, хочу сбежать от него подальше.

Захватив пальто и шляпки, они вышли, тихонько притворив за собой дверь.

Снаружи было еще светло, по улицам прохаживались женщины в длинных, до земли, меховых шубах и мужчины с обмотанными вокруг шеи кашне. Не сговариваясь, девушки зашагали к универмагу «Питер Джонс» на Слоун-сквер, из окон которого задорно выглядывали рождественские елочки. И Луиза, и Памела обожали кафе на верхнем этаже, откуда можно было любоваться крышами красных кирпичных домиков Челси.

– Так о чем шла речь? – спросила Памела, когда на столик им поставили пузатый чайник и бело-синий молочник.

– Простите?

Луиза притворилась, будто не понимает.

– Когда я мерила платье, ты о чем-то говорила с миссис Брюстер, причем довольно взволнованно.

Луиза решила, что ей все равно надо излить кому-то душу, и Памела вполне сгодится на роль исповедника. Пэм сильно отличалась от сестер, из всех них она была самой приятной в общении. Нянюшка Бло называла ее крепкой скалой. Она такой и была – тянула на себе всю семью. Там, где Нэнси и Диана капризничали и ныли, Памела демонстрировала редкое спокойствие и доброту, а за последние несколько недель, когда всем пришлось несладко, и вовсе показала себя на редкость уверенной и невозмутимой. Памела могла переживать о каких-то глупых мелочах, но когда речь заходила о по-настоящему серьезных вещах, тут же брала себя в руки. Луиза ею восхищалась.

– Она присматривает за одним мальчиком. Я видела его в прошлый раз, он еще тогда чем-то запал мне в душу. Поэтому сегодня я захватила для него кое-какую старую одежду Тома.

Памела одобрительно кивнула.

– Очень мило с твоей стороны.

– Миссис Брюстер сказала, – продолжила Луиза, – что мальчик ей не родня, она только присматривает за ним. И этим утром призналась, что мать ребенка сейчас в тюрьме и платить больше не может, а прокормить мальчика портнихе нечем. Придется отдать его в работный дом.