Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

— Бедная! — Света знала по себе, каково это — понимать свои ошибки задним числом и не иметь уже никакой возможности все исправить. Впрочем, у Светы возможность исправить еще была…

— На Ма, конечно, было больно смотреть, — продолжила рассказ Ирина, — Она то вспоминала, каким умильным пупсиком была сестра в детстве, то жадно расспрашивала про племянницу так, будто еще нужно было поразмыслить, куда бы сводить ее в Харькове, то снова перечитывала письма, коря себя за то, что не распознала этот-этот и вот этот вот намек… К утру ее хватил удар. Моя всесильная, скептическая Ма оказалась совершенно беззащитной перед бедой близких и не выдержала. Сестра была ей очень дорога… Оказывается… В последний раз они виделись еще до Революции… Но в письмах каждый раз клялись, что вот-вот поедут друг друга навещать… — Ирина, что-то вспомнив, как будто бы воспрянула духом. — А у меня, оказывается, тоже есть младшая сестра. Она родилась уже во Франции, когда маман еще раз вышла замуж… Брат мой нынче совсем взрослый, служит кем-то вроде распорядителя в варьете. Сестре же скоро будет четырнадцать. И она — вы не поверите — танцует. Пока я не объявилась, семья не могла понять, в кого такая тяга к танцу… У брата, кстати, доченьки-близняшки… А у меня вот никого, хоть я и старше. Мы, знаете ли, все хотели, но, видимо, не суждено…

Света диву давалась. Не верилось, что все это говорит Ирина, всегда казавшаяся образцом равнодушного отношения к родственным связям. Особенно удивляли сожаления об отсутствии детей. Лично Света считала — и Коля ее всячески поддерживал, — что детей нынче заводят только те, кто не знает, как иначе послужить Родине. Активные трудящиеся образованные женщины не могут тратить время и силы на то, с чем справится любая домохозяйка. Тем более, активные и образованные знают правильные средства и внимательно относятся к своему здоровью, домохозяйки же, напротив, полагаются на судьбу, отчего их семьи многодетны. Все справедливо — и рождаемость в стране не падает, и КПД от правильных советских трудящихся женщин не страдает. О том, что Ирина с Морским хотели завести ребенка, Света даже и подумать не могла…

— Ах, да! — Ирина расценила удивление собеседницы по-своему. — Вы спрашивали про судьбу соседа покойной сестры Ма. Увы… В ночь, когда Ма увезли в больницу, бедняга куда-то делся, потом мы про него забыли и даже не позвали на похороны. А когда вспомнили, то захотели чем-то помочь и заодно попросить передать односельчанам, что Ма похоронена в Харькове, на живописном кладбище неподалеку от общежития «Гигант». Увы, сосед уже уволился с завода и подался назад в родной колхоз. С такими трудностями выбирался в Харьков, а поработав, выяснил, что цены снова выросли, и заработка едва хватает, чтобы прокормиться, и передавать семье будет нечего. В тот месяц была целая волна бросающих завод селян-рабочих. Кто-то успел уехать, другим, испугавшись срыва работы, запретили. Сосед успел. Как он сейчас — не знаю.

— Сосед соседом, — Света все же нашла в себя силы не только слушать, но и направлять разговор в нужное русло, — я про него спросила случайно. Не обращайте внимания. Давайте лучше о главном! Вы ведь так и не рассказали, как все это связано с убийством Милены.

— А разве дальше все не очевидно? — удивилась Ирина. — Хотя согласна, я не рассказала о последней встрече с Ма. — Ирина снова говорила с напряжением, будто превозмогая боль. — Она уже была в больнице, уже почти не открывала глаз, уже не шевелила левой рукой и не могла сама вставать… И, кстати, это ведь была хорошая больница! Самая лучшая, для верных слуг партии и родины. А доктора, хоть Ма была в сознании, не таясь, прямо в ее палате говорили, мол, ей не выкарабкаться, надежды нет, все кончено. Как я их ненавидела тогда! Зачем все это говорить прямо при пациенте? Где ваш такт, где элементарное уважение к пациенту и вера в чудо?

Света сочувственно взяла Ирину за руку, но та вырвалась и продолжила:

— Перед смертью Ма, убедившись, что в палате нет посторонних, с трудом выговаривая слова, из последних сил попросила, чтобы мы с Морским поклялись, во что бы то ни стало, переправить меня жить к матери. Даже умирая, моя бедная Ма думала не о себе. Конечно, мы пообещали. Морской легко соврал, чтобы облегчить душу умирающей, но я-то не врала. Меня учили с детства не разбрасываться клятвами, и Ма прекрасно знала, что для людей моего происхождения слово чести — не пустой звук. Услышав, что я сделаю, как она просит, Ма вдруг подняла руку и принялась креститься. Моя прогрессивная, неверующая Ма — и вдруг крестилась. Тогда я поняла, что все, конец. Через минуту Ма уже не стало…

Гнетущая пауза затянулась, и Света не нашла в себе силы ее прерывать. Ирина заговорила сама.

— Потом мы долго спорили с Морским, обязывает ли это обещание нас к реальным действиям. Наверное, в тех спорах я и осознала, что, если что, уеду без него. И он, похоже, тоже это понял. Но вы не думайте, он ни в чем не виноват! И то, что его сейчас арестовали — большая ошибка. Ко мне пришел дед Хаим, все рассказал, и я, вот, сразу побежала разыскивать Колю. Вам нужно все узнать по делу Милены? Я готова помочь. Я, я всему виной. Милена приехала сюда, чтоб поменяться со мной местами. Пройди все гладко, она осталась бы Ириной Онуфриевой в СССР, а я танцевала бы в Париже под именем Милены… Ну, или как-то так… Я вас заинтриговала, правда?

Света несколько раз кивнула, параллельно пытаясь составить план действий.

— Я расскажу вам все подробности моего плана. И я готова понести наказание, раз уж так сложилось. Но потом. Сперва давайте вытащим Морского. Он виноват лишь в том, что согласился помогать мне, и про это, насколько я могу судить, пока никто не знает. — Ирина очень разгорячилась. — Ведь даже и сейчас его арест — моя вина. Еще не зная, что придется сделать, я разоткровенничалась с Хаимом. Сказала, мол, мечтаю лишь о том, чтобы уехать во Францию. А он нам рассказал, что слышал о девушке, которая в Париже живет мечтой уехать в СССР. Мы, всячески юля и как бы между прочим, выпытали ее имя. Потом в Берлине, в командировке, Морской отослал моей матери письмо. Девушку нашли. Ей предложили стать частью нашего плана. Вчера Владимир вдруг вспомнил, откуда мы узнали о Милене, и страшно испугался. Вдруг Хаим случайно рассказал о наших расспросах Коле? Помчался выяснять. Да-да! Морской вчера был в доме Хаима из-за меня. И, самое смешное, когда сегодня утром Хаим примчался рассказать о случившемся с Морским, то на мой вопрос о Коле он ответил, мол, ни словом не упоминал в разговоре с ним ни меня, ни Морского. Это была ложная тревога, понимаете! Ложная тревога за меня, из-за которой ни в чем не повинный Морской теперь сидит в тюрьме… Я этого не вынесу… Светлана, помогите!