Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

Света едва удержалась от желания распахнуть дверь и, крикнув: — Бегите, Морского мы вытащим и без вас! — выставить Ирину на улицу. Но это были глупые, детские мысли. Один раз подобные мотивы уже сломали все планы Коли. Повторять ошибку было бы преступлением. Практически таким же, как пытаться бросить и обмануть страну, которая тебя выкормила и воспитала… Перед Светланой сейчас сидел одновременно и близкий друг, молящий о помощи, и самый настоящий враг социалистического общества…

— Я должна посоветоваться с Колей, — твердо сказала Света.

— Конечно! — не сдавалась Ирина. — Я о том и говорю. Поедемте его найдем! Он ведь поможет Морскому, как вы считаете?

— Наверное… Только, вот что… — Свете было ужасно неудобно говорить о таком, но деваться было некуда. — Колю я найду и про Морского расспрошу. Не сомневайтесь. Но…

— Какие же тут могут быть «но»? — напирала Ирина. — Вам нужны подробности, которые могу рассказать только я. Мне — Морской, вызволенный из-под ареста.

— Да, да, все так, — набиралась решимости Света. — Но не могли бы вы согласиться до его прихода побыть… под замком. Сама я понимаю, что вы — это вы, и раз уже пришли сами, то точно все расскажете, но… Коля совсем меня перестанет уважать, если… если…

— Если вы меня не задержите, — любезно подсказала Ирина и даже спорить особо не стала… — Я, конечно, не представляю, как буду сейчас тут сидеть сложа руки, и за то, что, если вас слишком долго не будет, не сбегу через окно, ручаться не могу, но какое-то время я подожду. Договорились…

— Здесь нельзя, — Света совсем растерялась. Во-первых, через какое-то время с работы должна была прийти Колина мама, и арестантка в комнате явно не входила в ее планы, а во-вторых, через окно второго этажа действительно легко можно было сбежать. Допрыгнуть до веток клена, например. Зная Ирину, Света не сомневалась, что та допрыгнет, если надо. — Но я знаю место, где можно. Вы тоже знаете.

Так сложилось, что у Коли в распоряжении был один подвал с самой настоящей клеткой внутри. Бывшая камера для арестантов красного подполья. Нашли ее четыре года назад при весьма трагических обстоятельствах, а потом, так и не придумав, как использовать помещение с пользой, забросили. Ключ по чистой случайности остался у Коли, и теперь Света прикидывала, не настало ли время этим воспользоваться.

— Отправить меня в подвальную клетку на Бурсацком? — переспросила Ирина, выслушав. — Вы шутите? Там сыро, холодно и плохо пахнет… Светлана, вы сошли с ума!

Света собиралась было возразить, мол, в настоящей тюремной камере наверняка условия не лучше, а если кто и сошел с ума, так это Ирина, считающая, что может выбирать место заключения, но тут…

— Погодите! — Света еще раз перерыла весь ящик стола. — Ключа нет! Ключа нет, понимаете? Это значит, что Коля взял его. Я вам просто не успела сказать, что Коля еще вечером все знал про арест Морского, а утром отбыл хлопотать. И Коля, кстати, намекал мне о книгах… Он тоже догадался о вашей причастности. У нас с ним вечно сходятся мысли. Вполне возможно, что он тоже решил воспользоваться клеткой на Бурсацком. Вполне возможно, что он отвел туда Морского…

— Что же мы медлим! — тут же подскочила Ирина. — Морской оговорит себя, чтобы спасти меня, а Коля будет горячиться… Их нужно разнимать! Вперед! Ближайшим же трамваем я еду под арест!

— Пыль на книгах? Меня выдала пыль на книгах? Вы не шутите? — причитал Морской, раскачивая лодку в такт собственным смешкам.

Николай решил выложить все свои подозрения напрямик, и первое же вызвало у собеседника нездоровый приступ хохота. Такой, что граждане, прогуливающиеся по набережной или катающиеся неподалеку на точно таких же лодках, все разом обернулись. Горленко столь пристальное внимание было совершенно ни к чему, и он усердно заработал веслами, «уходя» подальше от людей.

— Вы, пожалуйста, Ирине про это расскажите, — не унимался Морской. — Пусть знает, что ее бесхозяйственность нас скомпрометировала. Я говорил, что после смерти Ма нам нужно или приглашать домработницу, или наладить регулярность уборки самим. Ирина все отмахивалась… Ее упрямство вечно нам приносит неудачи…

— Вы зря смеетесь, — Николаю, похоже, тоже хотелось бы свести этот трудный разговор к шуткам, но выхода у него не было. — Положение у вас катастрофическое. Еще раз вас прошу: расскажите все сами. Не вынуждайте меня переходить к крайним мерам.

— Я не могу, — Морской послушно стал серьезным. — Поставьте себя на мое место. Вы тоже ничего бы не сказали. Вы, вероятно, по другим причинам, а я — от трусости. Я очень, прямо-таки сказочно боязлив. И больше всего страшусь угрызений собственной совести. Скажи я вам сейчас хоть что-то по существу, никогда себя не прощу… Сожру живьем. Сгорю от стыда в буквальном смысле. Это больно, я пробовал…

— Вы покрываете Ирину, — догадался Николай. — А зря. Я ведь и так уже практически все знаю… Ладно, давайте так. Я выложу все то, что мне известно. А вы, заметив, что юлить уже нет смысла, смиритесь с поражением и начнете говорить, — и Коля, почему-то нараспев, будто старинную легенду, принялся описывать свои догадки и мучения: — Книги, странные переодевания мадам Бувье и Милены, таинственное исчезновение и появление Ирины… Все это крутилось у меня в голове, но я до последнего не хотел верить в ваше предательство и в вашу вину… Понять, что человек, которого ты считал другом, все время обманывает тебя, — не слишком-то приятная догадка.

— Я не обманывал! — Морской посмотрел Коле в глаза с явной надеждой. — Не все рассказывал — это да. Но ни разу не солгал. Именно потому, что вы — мой друг. Вы затащили меня на лодку, потому что здесь наш разговор точно не подслушают?

— И это тоже, — расплывчато ответил Николай. — Но скорее потому, что отсюда вы не сбежите. Не в камеру же вас сажать? Хотя, если честно, я даже взял с собой ключи от клетки на Бурсацком, когда отправился вырывать вас из лап ГПУ. Чтобы пересадить из-за одной решетки за другую, если придется. Но я все еще не теряю надежды на чудо. Вдруг, получив от вас объяснения, я пойму, что вы невиновны…

— Не поймете, — вздохнул Морской и снова принялся играть: — И, кстати, почему это я не смогу отсюда сбежать? Вы думаете, я не умею плавать?

— Я думаю, вы не умеете плавать с простреленным плечом! — разозлился Коля и, не выпуская весла, многозначительно взялся за кобуру.

Надежда в глазах Морского сменилась холодным раздражением.

— Вам самому не стыдно? — спросил он.

— Мне? — Коля аж подскочил, и лодка чуть не перевернулась. — Мне-то чего стыдиться? Я выполняю свою работу. В убийстве не замешан, в попытках нелегального вывоза советских граждан за границу — тоже. Да. Вот я вам все и рассказал. Я думаю, что вы пытались, выдав Ирину за Милену, переправить ее во Францию. Я прав?