Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

По дороге он вспомнил чей-то афоризм «Друг познается в вражде» и даже улыбнулся, оценив сто процентное совпадение с нынешней ситуацией. Морской знал Колю как мальчишку-шалопая, знал как ученика-газетчика, знал как хорошего приятеля, но понятия не имел, каким врагом он может оказаться. Что будет, если попытаться убежать? Друг выстрелит? Или решит не брать на себя ответственность и вместо бутафорского ареста с запиранием на Бурсацком вернет Морского в настоящую тюрьму? И он действительно думает «разбираться во всех подробностях» или успокоится на том, что насобирает побольше доказательств вины уже имеющихся подозреваемых? Морской окончательно приуныл.

Зато у Коли появился повод для радости. Особа, которую он собирался разыскивать, нашлась сама.

— Я знала, что вы будете здесь! Не зря же ты ключ взял! — Едва войдя в нужный двор, Николай с Морским неожиданно услышали голос Светы. Почему-то веселый. Света и Ирина поджидали на крыльце. Завидев Морского, балерина вскочила и кинулась к нему с объятиями.

— Я очень волновалась! Я рассказала Свете половину дела, чтобы она согласилась поискать вас. Я совершенно не хотела, чтобы вы из-за меня пострадали. Только не из-за меня! Хвала небесам, вы на свободе!

— Ну, раз вы рассказали Свете половину дела, то это уже совсем ненадолго! — демонстративно закатил глаза к небу Морской, после чего, крепко прижав Ирину к себе, повернулся к Николаю. — По крайней мере, теперь у меня есть моральное право отвечать на ваши вопросы.

— А вы не отвечали? — вмешалась Светлана. — Вот здорово! Коль! Выходит, я первая раскрыла дело! Ты мной гордишься?

Происходящее казалось Коле дурным сном. Все миленько болтали языками, как будто ничего не произошло. Но так нельзя. Пора было назвать вещи своими именами. Увы, кроме Коли, сделать это было некому.

— У меня, Светик для тебя две новости, — отодвигая жену от держащихся за руки преступников, твердо сказал Николай. — Хорошая и плохая. Хорошая — эти двое нам не врали про развод и разъезд, они действительно собирались расстаться и, кажется, печалились по этому поводу. Плохая — один из них или они оба — убийцы. Они убили Милену Иссен.

— Что? Да ну… Нет! — неуверенно пробормотала Светлана.

— Как вы… — ошарашенно начала Ирина, но договорить не успела, потому что Колю буквально прорвало:

— Как я догадался? — с неподдельной болью в голосе прокричал он. — Впору спрашивать, как я не догадался сразу! Все потому, что не хотел верить в очевидное. Близкие люди, настоящие друзья… и вдруг — предатели родины и убийцы. Преступники, нагло пытающиеся замести следы. Прямо у меня на глазах, дурача меня, как цуцыка! Уже догадавшись, что Морской и вы, Ирина Санна, выманили Милену из Парижа для того, чтобы совершить обмен, я все равно надеялся на лучшее. Покрывал вас в собственных мыслях. Доказывал себе, что вы все как-то объясните, найдутся оправдания. Я ждал ваших признаний, вместо того, чтобы действовать профессионально и сразу задаться вопросом: кому выгодна смерть Милены. — Коля тяжело вздохнул и открыл дверь подъезда, взглядом предлагая задержанным войти. — Я щадил собственную веру в людей, — продолжал говорить он. — Но теперь, когда Морской не смог ответить ни на один мой вопрос, я все-таки включил логическое мышление.

Коля перевел дыхание и заговорил твердо и уверенно, как прокурор в суде или обличающий врага обвинитель на партсобрании:

— Представим на секунду, что ваш коварный план удался. Ирина отбыла в Париж. Что было бы с Миленой? Подлог рассекретил бы первый же заинтересовавшийся внезапным увольнением артистки газетчик или взявшийся навести справки о приехавшей к сестре незнакомке участковый. Она ведь собиралась переехать к сестре, правда? И там ее бы рассекретили, конечно. Милена быстро сдалась бы и во всем призналась. Тогда всплыла бы вся история, и роль Морского в ней. Вы не могли про это не подумать, да? — Коля пристально посмотрел на Морского. — У вас был единственный вариант избежать разоблачения — устранить Милену. Будучи трупом, она никому ничего не расскажет. Считаясь трупом Ирины, она избавит всех от необходимости наводить справки о внезапно уехавшей балерине… И, кстати, даже если бы Милена не рассказала о вашем участии в деле, вы все равно были обречены. Ваша жена — невозвращенка! Шутка ли!

— Не забывайте, — вмешалась Ирина, — бывшая жена!

— Совместно проживающие в таких вещах бывшими не считаются. Быть может, проживи вы врозь три года, бывшего мужа ваша измена Родине не коснулась бы. Но в вашем случае даже если суд поверил бы в непричастность Морского к вашим планам, то ссылка на пять лет и лишение избирательного права за отсутствие бдительности ему все равно была бы гарантирована. И это лучше, чем пять лет лишения свободы, положенные в случае, если будет доказано ваше совместное проживание. А вам самой, если бы Милена раскололась до того, как вы выехали за границу, — расстрел с конфискацией в течение 24 часов с момента задержания. В лучшем случае лишение свободы на 10 лет. Вы ведь читаете газеты, товарищ Морской! Вы не могли не знать, что из-за таких, как вы, изменников, с июня этого года партия была вынуждена ужесточить ответственность перебежчиков и членов их семей… А убийство Милены, выданное за убийство Ирины, решало бы все ваши проблемы. Если бы по случайному совпадению на дело не послали бы меня, опознавать труп из Первой столицы пришлось бы вам, товарищ Морской. А вы, конечно, признали бы в нем свою бывшую супругу. Ведь так?

— И правда… — ахнула Света. — Смерть Милены под видом Ирины вам, товарищ Морской, очень выгодна… К сожалению… Но это же ужасно!

— Да, это удивительная жестокость, — продолжил Коля. — Вы договаривались с человеком, нанимали его для дела, консультировали про его будущее, при этом точно знали, что никакого будущего у него не будет. Интересно, вы рассказали о своих намерениях Милене перед выстрелом? Или предпочли не пугать ее? Мило болтали, курили, а потом неожиданно выстрелили? — Тут Коля счел необходимым пояснить для Светы: — В купе найден окурок от «Житана», а в округе не сыщется ни одного человека, которому бы товарищ Морской не похвастался пляшущей с бубном девицей на пачке. — Света понимающе кивнула, и Коля продолжил атаку на Морского. — Когда вы выходили из поезда, вы выглядели весьма встревоженным. Скажите, вы раскаивались в содеянном или просто переживали, что можете быть рассекречены? Мотив, улика, возможность — у вас все было, а я, дурак, до последнего момента старался этого не замечать. — Тут Коля снова обратился к Ирине: — А вы еще спрашивали, как я догадался…

— Я не спрашивала, — холодно сверкнула глазами балерина. — Вы перебили как раз, когда я начала фразу «Как вы смеете!»