Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Да-да! – подхватил полковник Голицын. – Пожалуйте, господин Чемодуров. Без вас никак, вы такой же участник расследования.

– Итак, – продолжил полковник. – Познакомились. Вам слово, Алексей Павлович. Да, кстати, господин Наметкин, вот ваш документ, извольте. Я попросил для удобства бумагу сюда доставить.

Наметкин прочёл:

Прокурор екатеринбургского областного суда

г-ну судебному следователю по важнейшим делам Наметкину А. П.

На основании 288 ст. уст. угол. суд., предлагаю Вам незамедлительно приступить к производству предварительного следствия по делу убийства бывшего Государя Императора Николая Второго по признакам преступления, предусмотренного 1453 ст. улож. о наказаниях.

При сем прилагаю протокол допроса Фёдора Никитича Горшкова.

И. д. прокурора Кутузов

Секретарь Богословский

– Это то, что вы ждали? – спросил начальник гарнизона.

– Именно. Но Кутузова, товарища прокурора, кажется, в городе не было?

– И сейчас нет, – ворчливо сказал полковник. – На даче разыскали. Так он, юрист, долго понять не мог, что такое приказы военной власти. Ничего, скоро все привыкнут.

– Позвольте?.. – рассеянно произнес Наметкин и продолжил читать.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

31/18 июля 1918 года в городе Екатеринбурге и. д. прокурора екатеринбургского окружного суда Кутузов допрашивал гр. Фёдора Никитича Горшкова, 28 лет, проживающего в городе Екатеринбурге по Тимофеевской набережной, дом №10-а, который показал, что дня за два до занятия чехословацкими войсками города Екатеринбурга встретил вечером в Харитоньевском саду судебного следователя Михаила Владимировича Томашевского, проживающего по 2-й Береговой улице. В разговоре по поводу убийства бывшего императора Николая Второго Томашевский мне сказал, что он слышал от лица, как бы бывшего очевидцем, или же от лица, близко стоявшего к советской власти, подробности совершения этого убийства. На дальнейшие мои расспросы он сказал, что вся царская семья была собрана в столовой комнате, и тогда им объявили, что все они будут расстреляны. Вскоре после этого последовал залп латышей по царской семье, и все они попадали на пол. Затем латыши стали проверять, все ли убиты, и здесь обнаружилось, что великая княжна Анастасия Николаевна жива, и когда прикоснулись к ней, то она страшно закричала. Ей был нанесён удар прикладом ружья по голове, а потом нанесли ей 32 штыковых раны. На этом разговор был окончен. Могу добавить, что в доме, где жил Томашевский, живут ещё 4 комиссара. Томашевский жил в квартире комиссара Александра Ивановича Старкова, приехавшего из Сысертского завода. Однажды я заходил в квартиру Томашевского, но никого из комиссаров не видел. Жил он на 2-й Береговой улице, со стороны Покровского проспекта по правой стороне, в красном полукаменном доме, вблизи лавки Общества потребителей. Царская семья была расстреляна ночью, а куда были увезены трупы, он мне ничего не говорил.

Показания прочитаны, записано верно.

Добавляю, что разговор с Томашевским происходил наедине.

Фёдор Никитич Горшков

И. д. прокурора Кутузов

«Что за бред? – удивлялся Наметкин. – „Как бы бывшего очевидцем…“ Все-таки, бывшего или как бы ? Почему самого Томашевского не допросил, а какого-то неясного обывателя? И нашёл же источник – знакомый знакомого на седьмом киселе… „Латыши дали залп…“ Где? В столовой?! А следы расстрела? Как такую чепуху можно в протокол вписывать? „32 штыковых раны…“ Кто их считал и кто записывал? Всё понятно: Кутузова, товарища прокурора, навестил поручик Шереметьевский… И Кутузов сочинил Горшкова с Томашевским, потому что без повода уголовное дело не возбуждается».

– Ещё момент, господа, очень важный, – сказал он.

Наметкин раскрыл свой портфель старой коричневой кожи, потёртый и светлый на углах, достал официальный бланк со штампом окружного суда и написал:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1918 года, июля 30-го дня судебный следователь екатеринбургского суда по важнейшим делом, рассмотрев предложение товарища прокурора суда от сего числа за №131 о производстве предварительного следствия по делу об убийстве бывшего государя императора Николая Александровича и находя, что в обстоятельствах, изложенных в нём, заключаются указания на признаки преступления, предусмотренного 1453-й статьёй уложения о наказаниях и подсудного общим судебным учреждениям, и руководствуясь 2881-м и 4-м пунктом 297-й статьи устава уголовного суда,

ПОСТАНОВИЛ:

– приступить к производству следствия.

Исполняющий должность судебного следователя

А. П. Наметкин

Расписался и перевёл с облегчением дух.

– Вот теперь всё! Никаких препятствий для исполнения закона и следствия, – объявил Наметкин.

– С Богом! – сказал полковник Голицын. – К Ипатьеву?

– Нет, – возразил следователь. – Сначала послушаем господина поручика. И осмотрим вещественные доказательства. Для приобщения к делу. Они при вас?

Шереметьевский молча положил на стол узелок из носового платка и развязал.

На стол лёг небольшой мальтийский крест в изумрудах. Поперёк креста – глубокий след, явно от удара топором. Несколько небольших камней, в четверть карата, выпали из гнёзд.

Затем поручик выложил пряжку – латунную, с двуглавым орлом, от офицерского ремня. Женскую серёжку с небольшой жемчужиной, очевидно, найденной в земле и от земли потемневшей. Несколько крючков от женских платьев, часть корсета из китового уса, отрубленного или отрезанного. Три кусочка свинца, спёкшиеся от огня. Железную оболочку пули под патрон 9х19 миллиметров для десятизарядного маузера С96. Кусочки металла, явно побывавшего в огне.

Наметкин извлёк из портфеля исцарапанное увеличительно стекло. Взял крест, но вдруг Чемодуров вырвал крест у него из рук.

Старик долго смотрел на находку, потом его лицо сморщилось, как печёное яблоко, и перекосилось. Чемодуров по-детски всхлипнул и заплакал – тоже по-детски: легко и ясно.

– Дайте ему воды, – приказал полковник Голицын.

Зубы Чемодурова стучали о край толстого гранёного стакана, но несколько глотков ему удалось сделать.

– Похоже, заразным животным это, в самом деле, принадлежать не могло… – заметил профессор Медведев.

– Успокойтесь, Терентий Иванович, – мягко сказал доктор Деревенко и взял старика за руку – за правую, как делает гипнотизёр в начале сеанса. – Мы с вами, мы вас не оставим. Вы узнали вещь?

– Го… государыни крест. Никогда с ним не расстаётся… не расставалась, ни на час. Крест здесь, стало быть, государыни нет.

– Она могла потерять его, или кто-то украл. Допускаете?

– Не допускаю! – огрызнулся Чемодуров и выпрямился. – Потерять не могла, а украсть… Кто? Я? Или Харитонов?! Демидова Аннушка? Трупп? Никто не мог! Даже если б захотел. Крест всегда был при ней.