Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

Пока Наметкин составлял список найденного и приобщал к делу, Чемодуров выплакал слезы и затих. Теперь его ничего вокруг не интересовало, он был один в своём мире. Напрасно Наметкин, а потом доктор предлагали ему осмотреть остальное – Чемодуров отстранил всех худой, дрожащей рукой, сел в углу и снова окаменел, глядя в окно.

– Одномоментный аутизм, – сказал доктор. – Отойдёт через несколько часов.

Наметкин кивнул и поднялся.

– Следующая станция – особняк инженера Ипатьева или, как большевики назвали, «Дом особого назначения». Острог, проще говоря.

– Успехов, господа, – сказал полковник Голицын. – Надеюсь, справитесь быстро.

– С результатом не задержим, – заверил Наметкин.

– Ну-ну, – проворчал поручик Шереметьевский. – Быстро только котята делаются, да слепые родятся…

Сегодня у проходной ипатьевского особняка обнаружился усиленный караул, смешанный – казаки с легионерами. Под острогом, в тени, расположись преторианцы Гайды в черно-красных черкесках, оружие наготове. Наметкин насчитал десять «льюисов».

Напротив острога, у дома Попова, два десятка лошадей связаны по-казачьи – повод одной к седлу другой. Тут же сверкают черно-серебристым лаком два роскошных паккарда на двенадцать мест каждый, обитые изнутри алым сафьяном. Поодаль скромный мышастый рено с помятыми крыльями, густо заляпанный грязью.

Наметкин шагнул к часовым, но неожиданно уткнулся грудью в штык-нож чешского часового.

– Назад сдайте, уважаемый, – сказал стоящий рядом пожилой казак сибирского казачьего войска в фуражке с большим козырьком, окрашенным в серо-зелёный полевой цвет и с такими же пуговицами.

Казак был без оружия, в правой руке держал плоскую фляжку в кожаном чехле. Отвинтил крышку, сделал несколько глотков. С выражением ужаса резко выдохнул ядовитый дух денатурата и передал фляжку легионеру. Отдышавшись, добавил:

– На сто шагов отойдите, господа почтенные. У чехов такая забава есть: сначала стрелять, а фамилию спрашивать потом.

Легионер оторвался от фляжки и кивнул:

– То можем. Идить подале.

– Я судебный следователь Наметкин. Со мной группа криминалистов. У меня ордер, точнее, приказ генерала Гайды и полковника Голицына на осмотр дома. Прошу отворить.

– Гайды? – удивился легионер. – Так ведь от брата генерала Гайды с утра другой приказ: не пускать никого – хоть папу Римского, хоть самого Йезуса Христуса.

– Папу вы можете не пропускать, а судебного следователя обязаны.

– Будемо стрелять, – пригрозил легионер и щёлкнул затвором винтовки.

Чехословацкие легионеры на вокзале. Май 1918 года

На вышке зашевелились, заскрипели доски помоста.

– Co jste se tam dostal, Marek? – спросил пулемётчик.

– Několik ruských prasata. Z cirkusu. Chtějí vstoupit.

– Dům je chlívek?

– Ano, a tam jejich přátelé, jako jsou prasata.

– Tak a je do klobásy. Již dlouhou dobu doma klobásy nezkusil. Minul. Umí vařit.

– Teďsi čerstvé mleté hovězí maso. Takže večer byl připraven. 25

Легионер приставил ствол манлихера ко лбу Наметкина и прицелился. Следователь мгновенно облился потом, со лба покатились крупные капли.

– Отставить! – резко прозвучала команда.

Капитан Малиновский и поручик Шереметьевский уже стояли с двух сторон легионера, и два револьвера были приставлены к его голове.

– Следующие выстрелы – наши, – предупредил Малиновский.

– Теперь опустил винтовку, – приказал поручик. – Поставил на предохранитель. Отдал винтовку мне в руки. А теперь начальника караула сюда – немедленно.

С белым, как извёстка, лицом легионер бросился в дежурку. Оттуда выкатился жирный легионер с двумя сержантскими лычками на погонах.

Доктор Деревенко слегка толкнул локтем Чемодурова:

– Узнаете?

– Такого не забыть, – тихо произнес Чемодуров и сплюнул.

– Начальник караула четарж Йозеф Спичка, – козырнул толстяк. – В чем нужда, панове офицеры?

Выслушав капитана, сказал:

– Пан командир может не показывать ордер. Вам брат генерал Гайда дал приказ вчера, мне – сегодня. Никого не пропускать до вечера.

Обернувшись, капитан сказал Наметкину:

– Сержант прав. По воинскому уставу выполняется последний приказ.

Было слышно, как скрипнула во дворе входная дверь, ветер донёс шум, скрипичную музыку, пьяный смех. Взвизгнула женщина.

– Бал? Юбилей? – повеселевший Наметкин подмигнул толстяку.

– Официальная политическая встреча, – внушительно осведомил четарж. – Генерал Гайда и командующий всех наших войск господин генерал Морис Жанен. Заседание.

– А динамо от английской миссии? – кивнул Малиновский в сторону грязного рено. – Да вы, верно, и не знаете ничего…

Быть ничего не знающим сержант не захотел.

– То английская коляска, приехал полковник сэр Альфред Нокс. Вместе с братом генералом Гайдой вашего президента привёз.

– Президента? – удивился Малиновский. – Президента чего?

– Президента вашей Руссии, – заявил четарж Спичка.

Капитан переглянулся с Наметкиным и поручиком. Те одновременно пожали плечами. Поручик фыркнул.

– Откуда он взялся, ракалья? – произнес он.

– У нас никогда не было президента, – сказал Наметкин, улыбаясь. – И никогда мы президента не выбирали.

– Значит, теперь будет. И выбирать не надо. Скажите спасибо Антанте. И брату генералу с английским полковником.

– Скажем, скажем… – злобно пообещал поручик Шереметьевский.

– И кто же он, президент? – поинтересовался Наметкин.

– Так ваш адмирал Кóлчак!

– С Чёрного моря?

– С Китаю. А брат генерал Гайда теперь главнокомандующий всей русской армии в Сибиру. Завтра приходьте.

– В Коптяки, – сказал Наметкин. – На вокзал, к поезду.

– Президент… – кипятился по дороге Шереметьевский. – Какой-то цирюльник – русский главнокомандующий! Завтра они нам ещё и царя привезут… Из Сиама.

– А что же вы хотели? – сказал профессор Медведев. – Мы не хозяева на своей земле.

– Пока не хозяева! – заявил поручик.

Станция, где вчера кипела погрузка в чехословацкие эшелоны, была пуста. Ни вагона, ни паровоза. И непривычная тишина. Только на перроне начальник станции, сняв красную фуражку, загорал на скамейке, подставив солнцу жёлтую лысину.

– В Коптяки? И не надейтесь, господа, бесполезно, – сказал он Наметкину, не вставая. – Ничем помочь не могу. Даже маневровых нет, все чехи расхватали.

– А дрезина у обходчиков?

– Чехособаки и дрезину утащили. К себе домой повезли.

– Так-с, – констатировал Малиновский. – А проходящие поезда? Какой ближайший по расписанию? Кстати, вы обратили внимание, уважаемый, что перед вами офицеры?

– Виноват, ваше высокоблагородие, – вскочил начальник и нахлобучил красный картуз. – Давно не видел офицеров. Всё большевики да чехословаки…

– Так что с расписанием? Когда проходящий?