Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Извольте что полегче спросить, ваше высоко…

– Просто «господин капитан», – поправил Малиновский. – Теперь такое правило.

– Ваше высокоблагородие господин капитан, – старательно поправился начальник. – Давно нет никакого расписания. Пассажирских нет, и курьерских, никаких… Одне чехословацкие. Иногда диким образом, чаще ночью, как пластуны, наши пассажирские или товарняк проскакивают. А чехословацкие следуют, когда хотят, маневрируют, никого не спрашивая. Составляют эшелоны, заправляются водой, углём без спросу и без меры. Как испортят паровоз, то просто бросают, скидывают с насыпи. А паровозы, которые на ходу, отбирают силой. Говорят, что дорога теперь сплошь ихняя территория, чехословацкая. И теперь правила действуют только чехословацкие. А кто их читал, те правила? Так что лучше ихнего начальника поспрашивайте насчёт оказии.

– И где же оно, чешское начальство нынче располагается?

– Там же, где наше было. В моем кабинете, за моим столом. Мне туда теперь ходу нет, отставили меня чехи. Но на службу все равно выхожу каждый день и вовремя. Ведь жалованье совсем потерять могу. Могу? Или уже потерял? – спросил он Наметкина. – Вот вы, как судейский, можете сказать, положено мне жалованье? Или служба совсем пропала?

– А чехов спрашивал? – поинтересовался поручик.

– Лучше бы не спрашивал, – усмехнулся станционный начальник. – Только заикнулся – офицер сразу меня по морде… да ещё раз, да ещё…. С того дня не спрашиваю. Что же теперь? Большевики, не в обиду будь вам сказано, господин капитан, платили справно, даже прибавили. Однако ж дорога всем нужна. Красным, белым, и чехам тоже. Зачем служащих выгонять?

–Да-да, – поспешно заверил Наметкин. – На самом деле никто вас не отставлял, чехи не имели права. Так что жалованье вам положено. Власть обязана заплатить.

– Власть… – вздохнул станционный. – Чья власть? У кого теперь власть? Выходит, чехи нас завоевали? Не немцы – чехи победили Россию?

– Скоро все изменится, – заверил капитан. – Надо немного потерпеть. Россию никто никогда победить не может. Окрепнет наша власть, порядок наведём. И чехов укоротим.

– Когда-то ещё? – усомнился начальник.

– Скоро. Уже через пару месяцев.

– А до того как жить? Семью кормить?

– Вот что я вам скажу. Я капитан Малиновский. Как представитель военных властей, обещаю: жалованье вы получите сполна. И впредь получать будете.

– Ну, ежели так… Благодарю вас душевно, господин капитан. Даже если не сделаете ничего, хоть утешили.

– Что будем делать, господин капитан? – спросил поручик. – Пешком далеко. До вечера не дойдём. А там, у Ганиной Ямы наши люди работают, уже пятый день без замены.

– Мотор нам не положен. Упряжка нужна. Реквизировать. С гарантией оплаты. Дадите хозяину расписку.

– Командование заплатит?

– Разумеется, – сухо ответил капитан.

– Господин капитан, – подал голос станционный начальник. – Тут такая оказия… Через несколько минут пройдёт «Орлик». Бронепоезд чехословацкий. Вам же туда надо, где царскую семью закопали?

Чемодуров вздрогнул и отвернулся.

– Всё-то ты знаешь, братец, – усмехнулся Малиновский. – При чём тут бронепоезд?

– Пусть бы вас и подбросил.

Капитан и Наметкин переглянулись.

– Осталось только остановить военный поезд с вооружёнными до зубов людьми, – сказал следователь. – Я не берусь.

– Знаю я этот бронепоезд, – вдруг заявил Шереметьевский. – И командира знаю.

– Ваши предложения?

– Есть у меня предложения… На пару минут разрешите отлучиться, господин капитан? – спросил поручик, расстёгивая кобуру.

– Собираетесь пустить в ход оружие против чехов? Понимаете, что будет, если вы хоть раз выстрелите? Даже если просто покажете им наган?

– Не извольте беспокоиться, полковник. Не будет выстрелов. Чехи сами остановят свой бронепоезд. Добровольно.

– Отчего же?

– Из любезности.

С наганом в правой руке, придерживая левой шашку, поручик исчез в домике начальника станции. В тот же момент послышался рёв паровоза.

Из-за поворота медленно выполз грязно-зелёный бронепоезд с пятью блиндированными вагонами. Издалека было видно, что штатной броней защищён только паровоз, а вагоны обиты листами обычного кровельного железа.

Бронепоезд «Орлик»

– И это бронепоезд? – усомнился Наметкин.

– Точно было бы сказать «шпалопоезд», – сообщил Малиновский. – Вагоны изнутри выложены обычными шпалами. Семидюймовый снаряд не выдержат, а пулемёты и малый пушечный калибр – вполне. Да и нет у красных артиллерии крупного калибра.

Поезд, щедро выпуская пар, приближался, но справа неожиданно щёлкнул семафор, красно-белая «рука» опустилась.

Заревел паровоз, гудочный пар тучей закрыл небо. Сверху посыпались дождевые капли, пахнущие углём. Мгновенный тёплый дождик, сотворённый паровозным паром, прошелестел и высох, не долетев до булыжника перрона.

Одновременно открылись люки в крышах вагонов, бронепоезд ощетинился пулемётами – два «максима», остальные «гочкисы» и «льюисы».

Дверь паровозной будки отворилась, выглянул чумазый машинист. Начальник станции снял красную фуражку и помахал машинисту. Тот в ответ махнул рукой.

Из дома начальника станции показался чехословацкий унтер с перекошенной физиономией. За ним – поручик Шереметьевский, потирая пальцы правой руки с ушибленными суставами.

Открылась дверь штабного вагона, и на перрон легко соскочил офицер в русском мундире, подпоручик, за ним двое легионеров.

– Что происходит? – раздражённо спросил офицер. – Почему закрыт семафор? Кто посмел?

Капитан Малиновский козырнул и представился.

– Подпоручик Лебедев, – приложил ладонь к козырьку командир «Орлика».

Через минуту вся группа была в штабном вагоне, и капитан Малиновский угощал командира бронепоезда папиросами «Зефир».

Действительно, изнутри стены вагона были выложены железнодорожными шпалами, от них шёл удушливо-острый запах креозота, безжалостно выедавшего глаза.

Командир приказал открыть блиндированные окна. В вагоне посвежело, запахло спелой пшеницей и васильками – поезд вырвался в открытое поле, а подпоручик делился последними новостями. Радостными, как оказалось.

– Огромный успех! – с восторгом заявил Малиновский. – И неужели на всю Казань у красных даже батальона не нашлось?

– Батальон, может, и был, – ответил Лебедев. – Но личный состав никакой. Необученные рабочие, немного молодёжи, пороху не нюхавшей. Наш внезапный удар с флангов решил всё. С востока – отряд капитана Каппеля, с запада – чехословаки. Но многим красным удалось вырваться. Бежали пуще зайцев. Трофеи взяты просто баснословные! Даже учёту не поддаются. А главное, золото! Весь золотой запас империи. Не говорю уже об оружии и боеприпасах на складах, ещё царских.