Антон - Проклятие Дома Ланарков

— Так вы подозреваете его?

— Нет, ведь он мой отец! — казалось, ужаснулась самой мысли девушка. — Хороший или нет, — я не должна думать о нём плохо. Ведь он несчастный человек. В последние годы его жизнь иначе, чем сплошным кошмаром назвать трудно. Говорить об этом больно и стыдно… Но я догадываюсь, что отцом пытаются манипулировать, пользуясь его уязвимостью и доверчивостью. Возможно, для этого ему что-то подмешивают в вино… Иначе, как объяснить, что ключи от его кабинета могли попасть в чужие руки, ведь в последнее время он даже убираться там разрешает лишь в своём присутствии. Но похоже, эта особа сумела подобрать к нему ключик…

Вэй взглянула на хранящего молчание лейтенанта и произнесла:

— Кажется, я начинаю вас понимать, мисс Флора. Вы предполагаете, что кто-то мог пройти этим туннелем и тайно проникнуть в спальню вашей матери. И вам известен мотив?

— Чтобы воспользоваться её беспомощностью! Вы же сами только что видели, в каком состоянии моя мать находиться большую часть времени. А теперь ей стало ещё хуже!

Скарлетт снова быстро взглянула на лейтенанта и решила сыграть в опасную игру:

— Хм, тогда должна вам признаться, что по пути сюда я заметила одну любопытную деталь, которая сильно меня озадачила… я увидела след мужского башмака. Человек, который его оставил, прошёл раньше нас, — вероятно день или два назад, — но со стороны спальни вашей матушки. И я даже могу описать след в подробностях вплоть до того, какими гвоздиками подбита его подошва и какой формы набойка на каблуке…

Флора отреагировала очень живо:

— Да, да, я не сомневалась, что эта тихоня нашла себе сообщника! Слепая мышь лишь в своём лесу чувствует себя уверенно, но побоится сунуться одна в крысиные ходы.

Флора явно ещё не догадывалась, что речь идёт о присутствующем молодом человеке. Скарлетт же исподволь наблюдала за Болдуином. У него стала подёргиваться щека. Неожиданно начавшийся тик и этот шрам от ожога — на этот раз, в свете «керосинки» эти следы войны, — ежедневного, почти рутинного убийства на лице фронтовика — завораживали Вэй, и одновременно пугали, хотя прежде казались её отличительными знаками чести и благородства, как военная медаль или нашивка за ранение.

Но, не смотря на страх, Скарлетт так и подмывало в упор спросить что-то скрывающего вояку: «Вы как будто уже были здесь, мистер Болдуин?». Но у него в кармане лежит заряженный револьвер: звук выстрела заглушат кирпичные своды, а трупы найдут нескоро. Поэтому Вэй благоразумно молчала. Если вообще можно было назвать благоразумием то, что тут происходило. И всё же Скалли не была бы собой, если бы даже в столь драматичный момент отказала себе в маленьком удовольствии поиграть на своих и чужих нервах:

— А вы что думаете насчёт всего этого, дорогой Роланд? — с наигранной весёлостью обратилась она к лейтенанту. — Как вы полагаете, кто бы мог решиться на такое?

Мужчина сунул руку в карман куртки, Вэй замерла, ожидая, что последует дальше — выстрел и боль от вонзившейся в тело пули или у него припасено тихое оружие? «Говорят, тонкое жало стилета убивает почти безболезненно, надо лишь попасть в нужную точку. А если там кастет…Господи… Неужели британский офицер, авиатор, опустится до роли уличного бандита, крушащего женщине лицевые кости свинчаткой, надетой на пальцы кулака?… Хотя тот, кто прикончил старика кладбищенского сторожа, действовал с нечеловеческой лютостью…» — всё это с молниеносной скоростью пронеслось у Скарлетт в голове.

Лейтенант спокойно вытащил из кармана платок, откашлялся в него и немного осипшим голосом ответил с добродушной снисходительностью:

— Вы мне симпатичны, миссис Вэй. В вас есть то, что я больше всего ценю в женщинах, да и в людях вообще — юмор и кураж. С вами не соскучишься.

Они прошли ещё какое-то расстояние. Внезапно свет в туннеле погас. Возникла небольшая суматоха. Шедшая впереди с лампой в руках служанка не отзывалась на тревожные оклики. Пока лейтенант искал у себя в карманах зажигалку, Эммы и след простыл. Хорошо ещё, что ведущая наверх лестница была уже совсем рядом.

Графский кабинет встретил их мраком и тишиной. Внезапно из дальнего тёмного угла грозно прозвучал рычащий голос:

— Что вам тут нужно?

На фоне зарешеченного окна Скарлетт разглядела звероподобный силуэт — лохматую башку на мощных плечах. И узнала голос сэра Уильяма.

— Как вы посмели проникнуть сюда! — снова прорычал он.

В руке хозяина дома блеснула сталь. «Пистолет», — решила Вэй, и поспешила сообщить:

— С нами ваша дочь!

Лейтенант подсветил зажигалкой лицо молодой графини.

— Это действительно ты, Флора? — недоверчиво осведомился граф.

— Да, отец.

— Тогда подойди ко мне.

Но Флора не тронулась с места:

— Отец, ты не должен причинять зла этим людям. Они со мной.

— Хорошо. Тогда пусть уходят.

Постепенно глаза Скарлетт привыкли к темноте, и всё же не настолько, чтобы хорошо рассмотреть графа. Повезло, что в это время сквозь оконные стёкла заструился лунный свет. В его голубоватом сиянии из мрака частично проступило грубое лицо в огромных бакенбардах, очень напоминающих звериную шерсть. Черты его были искажены игрой светотени или же… Странное впечатление оно производило, будто трансформация зверя в человека (или наоборот) происходила прямо на их глазах.

Тут Флора заметила, как на паркетный пол под креслом графа что-то капает, и испуганно воскликнула:

— У вас кровь?! Отец, вы ранены?! — Дочь поспешила зажечь светильник. Граф скривился и отвернулся, будто яркий свет больно ударил ему в глаза. Впрочем, гримаса боли могла быть вызвана раной на его правом плече. Повреждённая рука безвольно покоилась на подлокотнике кресла, здоровой рукой граф вцепился в больное место, которое было кое-как перевязано обычным платком. Из-под пальцев его сочилась кровь и стекала по рукаву.

— Я подрался с арендаторами и один мерзавец полоснул меня косой.

— Вам нужно вызвать врача и заявить в полицию!

— Никуда заявлять я не стану! — рявкнул граф. — И вы не смейте. Я не хочу этого. Должен признаться, что в случившемся отчасти есть и моя вина. И я не желаю из-за этой глупой ссоры лишиться всех арендаторов. — Граф, сузив глаза, вглядывался в спутников дочери. — А я думал, что в кабинет забрались воры — буркнул он.

— Я провожу моих друзей, отец, и вернусь, чтобы перевязать вас — пообещала дочь.

В поведении графа многое выглядело странным. Прежде всего Скарлетт удивила и озадачила реакция отца на появление дочери. Он будто не удивился совсем. Да и особой радости Вэй тоже не заметила, хотя пропавшую Флору искал весь город, её даже успели накануне объявить погибшей. А этот сухарь остался поразительно спокоен.