Владимир Апаликов - И Аз воздам

Дело у Марии оказалось подходящим: она — рабфаковка, ей поручили провести политинформацию как раз об отношении к новой оппозиции. Но она, признаться, и сама ещё слабо разбирается в политических хитросплетениях. Не мог бы дорогой товарищ Емельянов помочь ей как более опытный и мудрый наставник? И Сашеньке это очень даже пригодится — у них в школе как раз дискуссия разворачивается на данную тему. Девочка тут закивала самым усердным образом, уставила молящий взгляд прямо в переносицу Ярослава, и от этого взгляда у лектора сладко заныло в низу живота.

Разумеется, он будет только рад помочь молодым товарищам, но здесь неудобно разговаривать — может быть, выбрать место, более подходящее? Например, у него дома. Машина его ждёт — можно удобно доехать. Заодно купить по дороге чего-нибудь к чаю.

Мария, однако, предложила другой вариант: отправиться к ним домой. Машина не нужна, её можно отпустить. Им идти от Политеха всего-ничего: до Второго Дома Советов. Живут они вдвоём, и у них имеется всё для того, чтобы выпить чаю. Здесь Мария многозначительно повела глазами, и у Ярослава низ живота уже не заныл — застонал, запульсировал горячо.

— Горячо ты погулял вчера, Вася, — как о чём-то, само собой разумеющемся, сказал Семён. — Я смотрю, навык с топором не теряешь, а?

На него смотрели три пары глаз. Крючок и Лошак, сидевшие на лавке у стены, были деланно равнодушны, Вася-Мясо, вышедший из-за стола навстречу гостю, усиленно излучал приветливость.

— Не пойму, об чём вы, гражданин начальник, — хозяин палатки раздвинул руки, голову склонил чуть набок — ни дать, ни взять — хлебосольная хозяюшка. — Не желаете чайку принять? Или ещё чего-нибудь? За столом-то и любой разборняк гоношить удобнее.

— Я к тебе не чаи гонять пришёл, — жёстко отозвался Савенко. — И ты мне тут краковяк с угощением не устраивай.

Как бы между прочим, прошёлся по конторке. Откинул занавесочку, за ней обнаружилась низенькая дверь. Семён заглянул в неё, охнул в непритворном восхищении.

— Ой, какой тут шикарный угол живёт! — выволок на свет пухлый чемодан явно заграничного происхождения, в пёстрых наклейках, перепоясанный жёлтыми кожаными ремнями. — Это чей же такой знатный будет, а?

— Мой угол это, — сказал, нимало не смущаясь Вася, — вчера здесь у одного нэпмана купил.

— У нэпмана говоришь? И что там внутри?

— Да барахло всякое, шматьё. Хотел выкинуть, да вот руки ещё не дошли.

— Шматьё, значит? Ну, давай позырим, что там за бебехи.

— Да я и ключи задевал куда-то.

— Это ничего, обойдёмся без ключиков. Обойдёмся, а?

Семён достал из кармана ножичек, аккуратно поддел замочки на чемодане, язычки щёлкнули, откидываясь. Савенко заглянул в чемодан.

— Да ты Вася, никак трусами женскими разжился. На продажу или марухе своей, а?

— Марухе взял, точно. А что? Пусть покрасуется в буржуйских кружевах.

— Ну да, ну да, — поддакнул Семён. — А ты, друг ситный, уговор наш помнишь?

— Какой-такой уговор? У нас их много было.

— Тот самый уговор. О том, как нам вместе жить да дела делать.

— Так я с полным моим удовольствием — долю с наших заморочек вы завсегда имеете. И с этого угла поимеете. Об чём базар, гражданин начальник?

— Об том, Вася, что угол-то, я смекаю, с хаты в Старопименовском. Вчера взяли. И троих там завалили. Троих, Вася! Не знаешь кто, а?

— Да мне-то откуда знать? Я про тот переулок слыхом не слыхивал.

— Значит, не твоя бражка поработала, а?

— Да ни в одном глазу, вот те крест! — Вася перекрестился быстро и мелко. — Мы вчера в рыгаловке у Зинки были, вам всякий скажет.

— Я знаю, когда вы притопали к Зинке, — резко сменил тон Семён. — И знаю также, где вы были до неё. А были вы именно в Старопименовском. Ты мне байду не гони — хозяина-то вы не добили, он в больничке сейчас. Как думаешь, опознает он тебя, а?

Лошак и Крючок начали привставать с табуретов, главарь зыркнул в их сторону — они снова уселись. Но шевелились беспокойно. Руки полезли за пазухи.

— Так что, будем и дальше чечётку бить? — спросил хозяина Семён, глядя, однако, на неспокойную парочку у стены.

— Не будем, гражданин начальник, — Вася полез в стол, достал тугую пачку червонцев, протянул. — Вот ваша доля. Винюсь, не держите зла. Бражка ни при чём, мой косяк. С меня и спрос.

— Спросим, не волнуйся, — заверил Савенко, — и червончики пригодятся. Только вот эту пачечку свою себе же в ж…у и засунь. Ты что же — думал такой малостью отделаться, а?

— Так вы скажите прямо, чего хочете, не тяните вола за эти самые, — Вася всё ещё надеялся закончить дело миром. — Что смогу — сделаю.

— Даааа? — изумился Савенко. — Что сможешь? А бражку свою, вот эту, сможешь сдать? А? Дело-то громкое вышло, злодеев всенепременно надо задержать и представить. Мне по-другому никак невозможно.

— Ты куда поехал, гражданин начальник? — нехорошо прищурился бандит. — Попридержи вожжи-то. Попридержи.

— А то что? — Савенко пристально всмотрелся в глаза Васе, тот выдержал тяжёлый взгляд.

— А то в овраг опрокинешься ненароком.

— Ох ты — так-таки и в овраг? — усмехнулся Савенко, близко подошёл к Васе. — Слушай сюда, баклан. То, что ты положил там в Старопименовском работника Кремля — ещё ладно, другого найдут. Жена его — вообще хрен с ней. Грохнул профессоршу, которая находилась под охраной Советской власти, — плохо, конечно. Власть, значит, не уважаешь. Но тоже — не совсем грех. Из старого режима профессорша, своё отжила и тут никому не нужна. А вот то, что ты, баклан, на тройную мокруху пошёл без моего на то разрешения — это даже не косяк, это полный и окончательный пиз..ц. Для тебя, конечно. И твоих шестёрок.

— Ты такой смелый, потому что у палатки твои болвашки стоят? — Вася понял, что добром разойтись не получится. — А вдруг они не поспеют на подмогу? Что тогда, мусор?

— А где ты видишь мусора, а? Где, я тебя спрашиваю, вша лобковая? Нету здесь мусоров,

Перед Васей действительно стоял уже не начальник милиции Семён Савенко — битый иван Сова скалил зубы, как матёрый волк перед броском.

Вася под напором старого вора спиной опрокинулся на стол, успел, однако, крикнуть:

— Бей его, братва! Мочи подлюгу!

Крючок и Лошак сорвались со стульев, выхватывая на ходу финки, а Лошак — ещё и наган. Не успели ничего. Сова первый выстрел жахнул прямо из-под кожаной куртки, не оглядываясь. Пуля ударила Лошаку в живот, опрокинула на грязный пол. Крючок увидел дуло револьвера, направленное ему в лицо. Его ослепила невозможно яркая вспышка. Выстрела он уже не услышал. Лицо его моментально превратилось в кровавую массу, багровые мокрые ошмётки стеганули по стене.

Главарь скользнул под стол, выхватил припрятанный топор. Но Сова как-то очень легко выкрутил Васину руку. Топор взмыл вверх, лезвие, хищно сверкнув под лучом солнца, обрушилось резко, глубоко застряло в черепе своего хозяина.