К Сэнсом - Каменное сердце

Я настолько устал, что в ту ночь спал без сновидений. Следующий день прошел достаточно мирно. За трапезами Абигайль почти не открывала рта: она казалась безразличной и смирившейся со своей утратой. Дирик пребывал в своем привычно-агрессивном настроении. Хоббей-старший держался настороженно, Хью — достаточно вежливо, но явно потерял интерес к моему присутствию. Дэвид, со своей стороны, пребывал в странном молчании и покое. Пару раз я замечал, что Фальстоу бросает на юношу недовольные взгляды. Днем все, за исключением Абигайль, оставили дом, завершая приготовления к охоте.

В середине дня я отправился гулять по приорству, пытаясь добиться хоть какой-то ясности, ибо от беспрестанных размышлений об Эллен и о том, кто мог стать причинной пожара, голова у меня просто шла кругом. В саду миссис Хоббей бесконечная жара заставила цветы поникнуть.

В тот вечер произошло первое из тех событий, что навсегда изменили жизнь семейства Хоббей.

Я сидел за столом в своей комнате, прикидывая, какие именно расходы нам могут выставить на следующем слушании. Сумма получалась внушительной. Уже смеркалось. Судя по всему, снаружи оба юноши вновь занялись стрельбой, и я, кажется, даже различал их голоса за открытыми ставнями. И вдруг услышал полный муки крик:

— Нет!

Я поднялся, выглянул в окно и, к собственному изумлению, увидел Фиверйира, улепетывавшего от стрельбища к дому. Хью и Дэвид смотрели ему вслед, однако расстояние не позволяло мне разглядеть выражения лиц обоих юношей. Сэм мчался так, будто его преследовал сам дьявол. Он исчез из поля моего зрения, а потом я услышал торопливые шаги на лестнице и лихорадочный стук в дверь Дирика.

На следующее утро, предвещавшее очередной июльский день, жаркий и душный, все мы отправились в церковь. Маленькую процессию возглавлял Николас Хоббей. Абигайль, в самом лучшем платье, но с поникшей головой, опиралась на его руку. За супругами следовали Дирик, Барак и я, а замыкали шествие слуги во главе с Фальстоу. Джек в церковь идти не хотел, однако я заставил его, сказав, что мы не должны давать повода для упреков. Однако Сэмюель, к моему удивлению, отсутствовал.

— Молодому Фиверйиру нездоровится? — спросил я у Винсента.

Тот чему-то хмурился и был занят собственными мыслями.

Он искоса глянул в мою сторону:

— Я отослал его назад в Лондон. Когда мы вернулись из Портсмута, нас ожидало письмо по одному делу, которое я как раз веду. И сегодня рано утром я отправил Фиверйира заниматься бумагами. Бессмысленно нам обоим тратить здесь свое время на пустяки, — добавил мой коллега, как всегда завершив свою реплику выпадом против меня.

— А вот мы не получали никаких писем, — заметил я. — Барак надеялся, что жена пришлет ему весточку.

— Наше письмо привез особый гонец из Лондона. Оно касается важного дела.

— А я вчера вечером как будто бы видел Фиверйира бегущим по лужайке.

Мой оппонент снова бросил в мою сторону резкий взгляд:

— Да, это я позвал его.

Идти до церкви, которая находилась в соседней деревне Окидин, было далеко. Да уж, прежде, во времена аббатства, жителям Хойленда было значительно проще. По пути нам встретился Эттис со своим семейством. Он сам, его хорошенькая жена и трое детей, также спешившие на воскресную службу, поклонившись, отступили в сторону, пропуская нас. Абигайль посмотрела на Эттиса полными ненависти глазами.

Церковь в Окидине была невелика, и окрестный люд, собравшийся из обеих деревень, переполнял ее. Здесь, как и в храме у преподобного Секфорда, явным образом стремились, насколько это возможно, придерживаться старого канона: все внутри пропахло ладаном и статуи святых оставались в своих нишах. Я попытался представить, во что превратили бы эту церковь такие реформаторы, как родители Хью. Николас, Дирик и я заняли места во главе собрания — согласно своему общественному положению, — рядом с крепким мужчиной средних лет и его надменной с виду женой, которых Хоббей-старший представил нам как сэра и леди Корембек, владельцев соседнего поместья.

— Люк Корембек, — с гордостью проговорил мастер Николас, — мировой судья, и завтра он будет присутствовать на охоте.

Тогда я впервые услышал нотки почтительности в голосе Хоббея.

Викарий произнес проповедь, в которой призывал всех молиться и трудиться ради защиты отечества, а мужчинам еще и советовал посещать сборы местного ополчения. Я посмотрел на изображенную за его спиной картину Страшного суда. Невозмутимый и ясный лицом Христос на судейском престоле; ангелы, отправляющие праведников на небо; бледные и нагие грешники, ниспровергаемые в озеро огненное… Я вспомнил, как Фиверйир предрекал, что солдаты и матросы, погибшие в битве, не достигнув спасения души, должны угодить прямиком в ад. Так от чего же он все-таки в таком ужасе бежал прошлой ночью? И где находится теперь?

После службы Хоббей-старший задержался возле дверей, чтобы переброситься несколькими словами с сэром Люком, пока слуги и селяне выходили из храма. Леди Корембек пару раз обращалась к Абигайль, однако та пребывала в полной апатии и отвечала ей односложно. Наконец Николас, отвесив множество поклонов, распрощался с Корембеками, и мы направились по тропе прочь. И тут оказалось, что душ тридцать жителей Хойленда ожидают возле церкви, преграждая нам путь. Возглавлял собравшихся Эттис. Я услышал, как глава семейства Хоббей с присвистом затаил дыхание.

Предводитель селян без всякой робости встал перед ним, крепко сжав челюсти. Амброуз подошел к Николасу и опустил руку на кинжал.

— В этом нет необходимости, мастер Фальстоу, — невозмутимо произнес Эттис. — Я всего лишь хочу кое-что сказать вашему господину.

Затем он показал на столпившихся позади него односельчан:

— Видите этих людей, мастер Хоббей? Смотрите внимательнее, среди них вы увидите тех, кого ваш дворецкий стремится изгнать с их земли. Моих сторонников все прибавляется. Мы намереваемся обратиться в Суд палаты прошений.

Дирик бросил в мою сторону подозрительный взгляд. Эттис же продолжил:

— Словом, я вас предупреждаю, сэр, держите своих лесорубов подальше от наших лесов, ибо они будут наказаны судом. Я говорю вам это перед всем собранием, перед лицом всех присутствующих здесь людей, включая и сэра Люка Корембека, нашего мирового судью.

Абигайль резкими шагами подступила к йомену и выкрикнула прямо ему в лицо:

— Чурбан и негодяй, да как ты смеешь мучить нас!

Эттис посмотрел на нее с пренебрежением. Тут Дэвид пробежал мимо матери и, покраснев, стал перед селянами.

— Землерои! Тупицы! Скоты! — закричал он. — Я выгоню вас всех, когда стану здесь господином… И все вы будете побираться, вот так!!!